Джон Фаулз - Джон Фаулз. Дневники (1965-1972)

• Название: Джон Фаулз. Дневники (1965-1972)
• Автор: Джон Фаулз
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016

В рубрике «Документальная проза» — «Дневники» (1965–1972) Джона Фаулза (1926–2005) с предисловием английского историка и киноведа Чарльза Дрейзина (1960) и в переводе Валерии Бернацкой. Дневники — по самой своей природе очень непростодушный жанр, но интонация этих записей вызывает доверие. Впечатляет и наблюдательность автора: «Как и у всех кинозвезд, в ней чувствуешь под наигранной сердечностью ледяное нутро. Я хочу сказать, что эта сердечность сродни ее косметике».

---

1971

7 января

Приехал с ночевкой Дэвид Тринэм — обсудить сценарий «Последней главы». Он хорошо переложил рассказ, не потеряв главного.

10 января

Потрясающий день — теплый, как в конце апреля. Странная зима в этом году.

Я вновь впал в панику по поводу курения. Такое уже случилось перед Рождеством, и тогда я принял решение никогда больше не курить сигареты, но чтобы не подвергать волю слишком сильному испытанию, решил перейти на сигары. А теперь я курю их непрерывно. Никакой надежды. Без никотина я не могу ни писать, ни думать.

12 января

Сижу над триллером. Однако пора приступать к работе над сценарием — «Ничтожество» — вместе с Джадом. У меня как-то получается приспособиться к этим немыслимым ситуациям. К многочисленным трудностям в работе.

20 января

Несколько дней работаю над сценарием и не получаю от этого никакого удовольствия. Возвращаюсь к триллеру.

23 января

Приятный молодой американец из Лондона, Дэн Кроуфорд. Он руководит паб-театром в Ислингтоне и ставит «Коллекционера» в переложении Брайена Макдермотта. Из-за забастовки почтарей он сам привез сценический вариант романа. Думаю, все в порядке; боюсь, мне трудно скрыть от него свое безразличие к конечному результату. В этом повинна и моя работа над сценарием: попытки без потерь перенести особенности одной формы в другую обречены на провал. Не уверен, что это не проклятье нашего времени: ничему не дозволено оставаться в том виде, в каком оно создано. Конечно, многие политические и социальные вещи должны меняться. Но глобальные изменения — смерть для поэзии, и в историческом смысле и в качественном отношении.

4 февраля

Приехали в Бадли-Солтертон, чтобы повидаться с Эйлин. Она живет там у сестры. Муж носит галстук выпускника Итона, лицо дружелюбно настроенного, но голодного хищника. Сестра — сосредоточена на себе, никого и ничего не слышит, полная противоположность Эйлин. Они живут в обычном доме с центральным отоплением в заурядном районе Бадли. По словам Э., живут от еды до еды. К Поджу она не вернется. Как он поживает? «Спросите у него. Откуда мне знать. Ведь я его бросила». Очень живая, веселая, заново родившаяся женщина.

8 февраля

Премьера пьесы «Коллекционер» в Лондоне. Рецензии вполне приличные.

15 февраля

Сегодня закончил редактуру триллера. Теперь он называется не как прежде — «Кому-то надо делать это», а «План». Работа над ним доставляла удовольствие, но сегодня он привел меня в уныние. Лихо закрученный сюжет, запутанный мотив, и все это надо разгадать. Большое напряжение — следовать реализму на поверхности, а в глубине полностью отходить от него, — вот почему большинство триллеров короткие. Это самое утомительное в искусственных жанрах. Я истосковался по реализму.

16 февраля

Едем в Лондон без всякой радости. Ронни и Бетса всё кружат осторожно — и устало, и утомительно — подле друг друга. Джад в мрачном настроении. Кажется, все впали в депрессию — и мы не являемся исключением.

22 февраля

Вернулись в Лайм вместе с матерью — ее долгое и ужасное пребывание здесь. Я торчу в саду, а Э. тихо сходит с ума. Глупость М. отнимает веру: она ничего не видит, ничего не слышит и не выбрасывает из головы Филбрук-авеню и живущих там зомби.

За день до отъезда мы видели Ронни Пейна. Он решительно настроен не возвращаться к Бетсе. Мы отвезли его «домой» — в жуткую однокомнатную квартирку, расположенную в дворике, примыкающем к Флит-стрит. Ощущение пустоты, зря потраченного времени. Тщетность всего. Он только что совершил вместе с Инохом Пауэллом направленную против Общего рынка поездку во Францию и остроумно о ней рассказывал. Очевидно, что Инох написал свои лекции на хорошем французском языке, и все шло хорошо, пока он не стал отвечать на вопросы. Вот тогда началось веселье. Один из ответов начинался так: «Quand j’étais dans le cabinet ombré…»[170]; он, конечно же, имел в виду «теневой кабинет».

4 марта

М. возвращается в Ли. Мы вели себя с ней чудовищно, жестоко; я почти не разговаривал, а Элиз шипела за ее спиной. Если б еще ее ограниченность, поучения и сквозящая во всем глупость шли от простодушия, если б их можно было просто объяснить; если б у нее была хоть малейшая склонность к самоанализу. Возможно, мы не правы, считая, что тут есть злой умысел. Нам кажется, она должна понимать истинную подоплеку наших намеков, нашего молчания. Но как бы то ни было, подозреваю, что она этого не понимает. Вечно она старается увести нас туда, где сможет «поставить на место» и нами руководить, — в мое и ее детство, на Филбрук-авеню, и каждый раз я отказываюсь ей подчиниться.

8 марта

Почтовая забастовка закончена. Мне нравилось, что не приходят письма и сообщения. Хотелось, чтобы так было всегда.

24 марта

Лондон. Подж. Пошли на пьесу Монтерлана (на французском языке) «Город, в котором правит ребенок»; пришли к выводу, что пьеса скучная — насквозь лицемерная, несмотря на восторженные отзывы. Мне кажется, она очень типична для времени де Голля: в основе своей фашистская. На следующий день — «Смерть в Венеции» Висконти. В фильме есть оперное величие, мелкие недостатки легко можно простить. Но только не Поджу — он пребывает в состоянии язвительного недовольства людьми, которые не говорят откровенно (не выворачивают душу наизнанку) о гомосексуальности. Он приводит Элиз в бешенство. Манн так проникновенно говорит о смерти, старении, времени и лишь косвенно — о влечении к мальчикам.

«Скиталец» — фильм по «Большому Мольну» Алена-Фурнье[171]. Неудачный — по любопытной причине: слишком велика любовь и уважение авторов к тексту, они стремились сохранить каждую сцену, ничего не утратить. Поэтому фильм неровный и подчас непонятный; необычное усердие привело к неудаче. Меня же, знающего все обстоятельства дела, картина растрогала. У молодого человека, играющего Мольна, то лицо, которое нужно. Но в конце концов понимаешь, что нельзя просто перенести книгу на экран, она действует на уровне подсознания — не перед камерой.

«Скиталец» привлек мое внимание и потому, что в сценарии Радкина, в основе которого «Любовница французского лейтенанта», допущена та же ошибка — он педантично следует за текстом, «многоречив», слаб ритмически. Главная составляющая успеха «Смерти в Венеции» — скупой диалог, преобладание зрелищности.

3 апреля

Я стал очень быстро уставать от Лондона. Но до сегодняшнего дня держали дела — надо было поговорить с Радкиным. Весь день спорили с ним и Томом в Вейл-оф-Хелф. В целом — плодотворно; он уступал охотнее, чем мы предполагали. Вечер провели с Джадом и его новой подружкой, Моникой Меннел. Она дочь южно-африканского миллионера, и это заметно. Джад вдруг стал счастливым — это новый, верящий в будущее человек. Девушка показалась мне слишком умной, слишком стремящейся быть умной, чувствительной, знающей жизнь. Похоже, она бывшая подруга Тома Машлера. «Да он рехнулся! Девчонка совсем чокнутая!» — вот так отреагировал он на эту новость. Но мы все же рады за Джада.

Фей активно не нравится Хемпстед и сам дом на Вейл-оф-Хелф. Вижу, что у Тома хватает своих проблем. Как и у меня: Элиз вновь охватило отвращение к Лайму. Хорошо, что мы наконец осознали: наши стычки не имеют никакого отношения к чувствам; мы ссоримся из-за некой третьей вещи, вставшей между нами, не чувствуя при этом личной неприязни друг к другу. С Рождества Элиз не покидает постель раньше одиннадцати-двенадцати. Ее ничего не интересует, ничего ей не в радость. Но я прочно стою на ногах — меня не вывести из равновесия всякий раз, когда ее охватывает скука («мое несоответствие», как она это называет). Тогда она не читает, не занимается садом, не помогает мне как секретарь — только переживает пребывание в Белмонте как ниспосланный ей крест.

13 апреля

Звонит Том. Он прочел «План» и явно от него не в восторге, хотя в голосе звучит некое подобие энтузиазма. Он хочет, чтобы я на треть сократил книгу — слишком она сложна. Наконец и Элиз высказала свое мнение: почти все в триллере вызывает у нее отторжение. Наверное, мне нужно расстраиваться по этому поводу, но я не расстраиваюсь. Могу сказать с полной определенностью, что получил большое удовольствие, сочиняя этот триллер, и теперь мне безразлично, напечатают его или нет. Я даже подумываю, а не уничтожить ли его совсем — меня совсем не заботит, что будет с этим произведением.

20 апреля

Отклик Энтони Шейла на «План». Он не лучше остальных. Мне все больше и больше хочется уничтожить эту вещь.

23 апреля

Перевод для Тома Машлера «Золушки» Перро. Последнее время наша жизнь здесь стала такой безрадостной, что этот перевод кажется таким же нелепым, как пикник на поле битвы.

Поле битвы — Элиз и ее затяжная депрессия, все то же самое, ничего нового, но на этот раз депрессия такая глубокая, что нет ни споров, ни ссор. Она называет это потерей личности. Я — неспособностью любить. Хотя Э. не отдает себе в этом отчета, но мне кажется, она ненавидит себя больше, чем меня. Пока она даже не может встречаться с людьми: недавно, днем, примерно в пол-третьего, нас навестила моя кузина Энн Ричардс с мужем. Элиз все еще находилась в постели и наотрез отказалась видеть гостей. Я вывел их в сад, а она тем временем оделась и ушла. Думаю, они обратили внимание, что за время их пребывания стоящий у дома «фольксваген» исчез.