Константин Жемер - Поверить Кассандре

• Название: Поверить Кассандре
• Автор: Константин Жемер
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008

Начало ХХ века. Россия между двух революций. В моду входят предсказатели всех мастей, спиритические сеансы и каббалистические обряды. Олег Крыжановский и Константин Жемер дали самую малую волю своей фантазии. Они воплотили на страницах нового романа желания и помыслы людей того поворотного времени. Здесь вас ждет оригинальный взгляд на события, развернувшиеся в один из самых напряженных и загадочных моментов отечественной истории. Взгляд этот, остававшийся до сих пор лишь гипотезой, оказывается серьезной и в то же время потрясающе любопытной художественной версией.

---

Время, оставшееся до окончания церковной службы, Павел провёл за совершенно безумным для нормального (но не для влюблённого!) человека занятием. Прислонившись к афишной тумбе, он вопрошал себя:

«Если на выходе она бросит на меня взгляд, каким она меня увидит? Достаточно ли в моей позе надежности, и не слишком ли я вальяжен? Нет, кажется, все в порядке. О, как хочется, чтобы она снова мне улыбнулась, как когда-то. Ведь это не плод моего воображения – дважды человек не может ошибиться. Были улыбки, были! А что, если в её взгляде я прочту призыв о помощи? Может, тогда, не теряя времени, следует подскочить к старому ловеласу и надавать пощёчин? Нет, это пошло…»

Двери храма торжественно открылись, и стали выходить верующие. Среди удивительно спокойного людского потока показалась такая знакомая голубая шубка. Молодой человек встрепенулся.

«Что же в вас необычного, милая моя Оленька? Отчего именно ваше личико заставляет мчаться сюда, с единственной целью покрасоваться пять минуточек? Отчего не ухожу я, узнав, что место подле вас занято? Да и в вас ли дело, или во мне самом?»

Шубка, словно дразня, мелькала за спинами людей – вот-вот её владелица пройдёт мимо афишной тумбы…

Циммер не сильно грешил против истины, утверждая, что Оленька прежде улыбалась ему при встрече. Красавица давно приметила живущего по соседству молодого человека с пламенным взором и хорошо его запомнила. Однако же Оленька была хорошо воспитанной и скромной девушкой, а поэтому… улыбки Павел так и не дождался, зато её получил в придачу к медной монете торчащий неподалеку нищий.

«Лавочник прав, пустое место – вот кто я такой!» – мысленно взвыл несчастный юноша. Скрывшись за афишной тумбой, раскрасневшийся от гнева и стыда, он глядел вослед удаляющейся парочке.

Вечерело на глазах, тени домов становились длиннее, впитывая сумерки. Скоро повсюду вспыхнет множество фонарей! Но куда больше вспышек происходило сейчас в голове Циммера. То были целые сияющие гирлянды из мыслей, одна ярче другой. От «убраться с дороги, съехать от Карманова» – до «растоптать соперника, убить, уничтожить!»

«Старых греховодников следует четвертовать! Или, еще лучше – казнь их должна быть максимально прогрессивной! Ноги в таз с водой и электроды к ушам! Получится «электрический старец»!»

Случайно Павел взглянул на афишную тумбу и подивился – та «выстрелила» словами: «Драма «Царский гнев».

«Правильно, эмоции – причина ошибочных решений, – рассудил он, и немедленно отдал себе приказ: «Остыть, и немедленно!»

Смирив, таким образом, душу, он двинулся следом за надменной красавицей и старым греховодником.

– Ах, как мило они воркуют! – бормотал себе под нос Циммер. – Ах, как господин смешно шутит! Как острит! А шутки все, небось, из французских романчиков? Не первой свежести, к тому же, шутки, и далеко уж не первое ушко их слышит! Сколько ему лет? Сорок? Сорок пять? Так, может, и не стоит ничего предпринимать – он ведь и сам скоро… того… Спокойно, спокойно! В бесстрастии – высшая философия! Да, Виктор Йозефович, я помню ваши наказы! Но как, интересно, вы поступили бы на моем месте? Смолчали? Ушли бы? Черта с два! Я люблю ваши книги! И говорю: вы бы вызвали этого негодяя на дуэль!

Павла снова бросило в гнев и, в очередной раз, молодой человек усмирил страсти.

«Что скажет она? Быть может, старый любовник ей вовсе не постыл? Поглядите-ка на это сияющее личико – разве так должна выглядеть жертва негодяя?! Нет, она всем довольна! Моё вмешательство принесёт лишь несчастье…».

Мило беседующая парочка и следующий за ней по пятам инженер доходят до здания Мариинской больницы. Оленька останавливается покормить голубей. О-о! Зачем же! Она ведь так делала и в тот раз, когда Павел впервые её увидел. Была жёлтая листва и тёмные лужи. Приходила Оленька сюда и после, когда невидимая рука убрала жёлтый цвет, а деревья обвела черным. Уголек крошился в этой невидимой гигантской руке и крошки превращались на рисунке в голубей и воробушков.

Но сейчас на холсте присутствует здоровенная мерзкая клякса! Этот господин, который так портит картину мира, и которого не заштриховать ничем!

Павел посмотрел на памятник принцу Ольденбургскому[60], мимо которого проходил. Принц будто наклонился чуточку, а в каменном лице явно присутствовали черты, чем-то напоминавшие ненавистный облик Сергея Ефимовича.

– А-а, ещё один благотворитель, – зло процедил Циммер. – Все вы одинаковые, ваше высочество.

Вскоре мытарства молодого человека подошли к концу. Оленька и её спутник свернули к шикарному особняку.

«Так вот, значит, где гнездо порока!» – решил инженер, хмуро наблюдая, как парочка подходит к дверям.

Прежде, чем войти в дом, Сергей Ефимович остановился и сказал что-то здоровенному детине, который возился у стоящих неподалеку запряжённых саней.

– Так я ж ни при чём, хозяин! – без страха гаркнул детина. – Оглобля – хрясь, и того… А я и ни при чём!

«Кучер! – внутренне возликовал Циммер. – Тебя-то мне и надо, голубчик».

Приблизившись расслабленной походкой, юноша, будто невзначай, остановился и спросил:

– Послушай, братец, а чей это дом?

– Действительного статского советника Крыжановского, стало быть, – благодушно отвечал мужчок, манипулируя папиросой и спичками.

– Хор-роший дом, – протянул Павел.

– Так, ежели, хозяин хороший, отчего ж дому плохим быть? – искренне удивился кучер. – А хозяйка ихняя, Марья Ипполитовна, так добрее её вообще никого на свете нету.

– Марья Ипполитовна? Она никак на выезде? Заграницей, или ещё где?

Папироса, наконец, занялась, и мужик повернулся к Циммеру.

– Отчего же? Дома хозяйка. Ужином изволят распоряжаться, а, может, гардеробом для племянницы занялись. Они с Сергей Ефимовичем сиротинку пригрели, Оленькой кличут, так всё ей приданое ладят. Девица, чай, на выданье, дай Бог ей славного жениха…

Словоохотливый кучер вдруг осёкся и внимательно оглядел Павла с ног до головы. Приметил и калоши, и шинельку, и фуражку с серебряными молоточками.

– А вы, господин хороший, чего это всё спрашиваете? Ежели что против хозяина измыслили дурное, то я вас вот этими вот руками, как ту оглоблю – хрясь, и того! Приходил тут один искры пускать, хозяин его лично обиходил. Так, может, и вы из тех, что искры пускают? Мы вас тогда быстренько в околоток…

Павел прирос к месту.

«Племянница! Сиротинка! – кричи он это не мысленно, а вслух, его свезли бы не в околоток, а в дом скорби. – Сиротка! Племянница! Ро-о-одственница! О, как я был слеп, и как плохо, в сущности, знаю людей. Добрейший, милейший Сергей Ефимович, ведь я чуть на него не набросился! А кучер-то, кучер – хорош, нечего сказать! Допустим, недобрые чувства к хозяину он мог у меня на лице прочесть, но откуда этот простецкий на вид мужик проведал о моих занятиях электротехникой? В молоточках на фуражке никаких искр не увидишь. Чудеса».

На радостях инженер кинулся обнимать кучера. Тот подобного проявления чувств не ожидал, следовательно, не оценил. А потому заорал дурным голосом и принялся отбиваться.

Павел же, пребывая в состоянии экзальтации, и не подумал прерывать объятий. Вдруг сзади послышалось строгое:

– Эт-то что за фиглярство!?

Павел отпустил кучера и обернулся. На крыльце стоял Сергей Ефимович с револьвером в руке, а из-за дядюшкиного плеча выглядывала Оленька.

Оправив шинель, молодой человек учтиво сказал:

– Господа, позвольте отрекомендоваться: Павел Андреевич Циммер, инженер электротехник. Имею честь проживать в доме напротив того, в котором квартирует госпожа Ольга.

– И что же вам угодно, господин инженер? – спросил Сергей Ефимович кисло, но тут же сделал собственное предположение. – Думаю, речь об очередном безумном изобретении…

– Изобретение? Нет-нет, я совершенно по другому поводу…, – замялся молодой человек. – Простите великодушно, но я здесь лишь затем, чтобы сказать одну очень важную вещь… Только за этим! Вселенная весьма велика и обширна, она не ограничена теми стенами, которыми окружил себя высший свет. За стенами тоже есть жизнь, и есть другие люди, которых не желают замечать. Ваш покорный слуга – один из тех, кого не замечают, но он достоин лучшей доли. Слышите, госпожа Ольга – поверьте, я достоин большего!

– А-а, восторженный воздыхатель, – смягчившись, Сергей Ефимович спрятал пистолет. – Вы бы побереглись, господин инженер, время нынче неспокойное. Терроризм свирепствует. А когда у моего порога появляется э-э странный незнакомый субъект, я вполне могу принять его за убийцу и ненароком застрелить.

– Я поберегусь, сударь, обязательно поберегусь, – крикнул Павел Циммер и зайцем припустил вдоль Литейного.

Глава 8 Гранд-маскарад

14 января 1913 года.

Что бы там ни утверждали злые языки по поводу участия, которое Сергей Ефимович проявлял к юной Ольге, Мария Ипполитовна знала доподлинную правду, а потому ревностью не терзалась. За годы замужества неглупая дама хорошо изучила мужа: у того если что дурное и зародится в мыслях, то непременно будет изгнано оттуда молитвой. Не греховная похоть, а возвышенное отеческое чувство легло в основу отношений дяди и племянницы. Как и у самой Марии Ипполитовны, в сердце Сергея Ефимовича скопилось изрядное количество нерастраченной нежности с той поры, как взрослый сын решил проявить себя на дипломатической службе и, покинув родовое гнездо, отбыл во Францию. По этой причине появление в их доме сироты Оленьки из малороссийской провинции супруги считали даром свыше. Вначале решили поселить девушку у себя, но, помятуя о злых языках, посчитали за лучшее снять для неё отдельную квартиру неподалёку.