Константин Жемер - Висельник и Колесница

• Название: Висельник и Колесница
• Автор: Константин Жемер
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-02077-0

Со времен Вавилона члены Ордена Башни, не оставляют надежды объединить человечество, освободить его от следования Божьему замыслу, даровав собственную, независимую от высших сил судьбу. Увы, не получается. Завоеватели неизменно терпят крах. Что за сила на протяжении истории противостоит всем великим завоевателям? Почему ни разу никому не удалось создать Мировую империю? 

Наполеон Бонапарт был предупрежден, что и его ждет подобный удел, если не удастся вырвать из рук носителей необычное оружие - Книгу Судьбы. 

Когда-то египетские жрецы сумели спасти Книгу Судьбы от полчищ Александра Македонского и унесли с собой в Индию. С тех пор бьют дороги мира кибитки вечных скитальцев-цыган - носителей этой Книги. Это племя умеет предсказывать судьбу и обладает другими мистическими способностями. А если спрячет что в таборе - никому и никогда не сыскать!

---

Полковник просиял лицом и поклонился.

- Пользуясь случаем, хочу также доложить о разгроме и последующем уничтожении банды дикарей-каннибалов. У означенной банды отбито до тридцати человек пленных, предназначенных на заклание, – далее Максим красочно живописал всё произошедшее на хуторе.

Кутузов слушал молча, лишь иногда благосклонно кивая головой. Когда полковник замолчал, главнокомандующий испытующе глянул на него и весело объявил:

- Можно считать – ты меня задобрил: маршальский жезл и спасение от ужасной участи православного люда производят должное впечатление. Но хватит уж ходить вокруг да около – изволь перейти к делу, с коим пришёл.

Максим недоуменно вытаращился на Кутузова. Тот хитро улыбнулся и пояснил:

- Ведь меня твои шаги в приёмной сегодня разбудили. Вначале лежал я и злился, сколько можно – скрип-скрип, туда-сюда! А потом смекнул – раз человек прохаживается в столь сильном волнении, следовательно, у него дело первостепенной важности. Я скоренько поднялся, оделся и приготовился слушать. Так что – уважь старика, Максим Константинович, не заставляй ждать. Сам понимаешь, в пожилые годы у человека остаётся немного радостей. Из них наипервейшая – сон, коего я нынче из-за тебя лишён.

Максим сделался пунцовым от смущения. Всякие варианты разговора перебирал он в уме, только не такой. Сбиваясь, растягивая слова и часто прибегая к междометиям, стал рассказывать. И про дуэль с Толстым, и про московские похождения, и про Орден. Когда дошёл до богоборческого ритуала в усадьбе Трубецких, фельдмаршал сорвался с места и большой хищной птицей заметался по комнате.

- Я предполагал нечто подобное! Ведь доходили, ей-ей, доходили слухи, что стоит за Бонапарте некая тайная сила! Думал – якобинцы[156], но где там! Сей Орден Башни – пуще якобинской заразы! Давай же, рассказывай дальше, полковник, не томи!

Воодушевлённый столь значительным интересом высокопоставленного собеседника, Максим изложил практически всё. Умолчал лишь о двух вещах: о своей страстной любви к цыганке и о том физическом состоянии, в коем пребывал во время последнего разговора Лех Мруз. Но и без того повествование породило у Кутузова массу вопросов. Последний из них касался графа Фёдора Толстого:

- Выходит, сей господин, проявил себя в высшей степени доблестно, и был тебе во всём верным товарищем? Похвально! Тем не менее, пусть не взыщет – на гауптвахту я его определил заслуженно. Нечего было потешаться. Что ещё за «великий дедушка»? Разве пристало эдак именовать главнокомандующего? Ну, да ладно, твой покойный слуга тоже грешен, – тон Кутузова смягчился. – Помнится, однажды в молодости я позволил себе за глаза пошутить относительно фельдмаршала Румянцева. Так тот, прознав обо всём, не стал меня жаловать, а наказал по первое число. А нынче я сам фельдмаршал, могу казнить и миловать по собственному разумению, – Кутузов улыбнулся. – Помятуя о давешнем курьёзе, пожалуй, проявлю милость и выхлопочу возвращение Толстому офицерского чина. Только ты не спеши раньше времени радовать приятеля – неизвестно, какова будет высочайшая воля.

Максим про себя ухмыльнулся: «После всех побед, одержанных Кутузовым, Государь ни в чём не посмеет ему отказать, старик знает об этом, но продолжает осторожничать. Нечего сказать – характер».

Между тем главнокомандующий, вызвав адъютанта, потребовал карту западных пределов Империи, разложил её прямо на незастланной постели и принялся рассуждать:

- Вне всякого сомнения, Чичагов[157] и Витгенштейн[158] скоро зажмут Бонапарте в клещи. Ежели тот сумеет вырваться, то дальнейшую ретираду[159] непременно направит к Вильно. Красный замок лежит в стороне от его пути – на юго-западе. Жаль, нет никаких сведений о силах неприятеля в тех местах. Что там творится – одному Богу известно. Велика опасность, велика! Ну, что же, как только довершим разгром Наполеона, коему недолго осталось бесчинствовать, сразу же направлю крупные силы в Гродненскую губернию для искоренения сатанинского гнезда…

- Ваше высокопревосходительство! – вырвалось у полковника. Недаром осторожная медлительность Кутузова довела несчастного Беннигсена до нервного припадка, ох, не даром! – Как карточный домик рушились все надежды: ни войска теперь не видать, ни удаления из армии.

- Ваше высокопревосходительство, позвольте тогда нам с графом Толстым взять несколько верных людей и отправиться к замку, ведь время не терпит. Орден не будет дожидаться, а уйдёт вслед за императором…

- Не горячись, не горячись, Максим Константинович, дай подумать… Вот что сделаем: на той стороне Днепра для наблюдения и разведки местности находятся Бороздин, Ожаровский и Платов. Сей последний просил у меня пехоты с артиллерией. Дам-ка я ему крепкий отряд из резерва – гвардейские полки, включая означенный Финляндский, а ещё – тяжёлой кавалерии и пушек. Командиром отряда поставлю барона Розена. Он будет знать, что ты облечён тайной миссией и, по первой просьбе, выделит нужное число людей. А дальше уж отправляйся и действуй по обстановке. Но смотри, дружочек, даром не рискуй жизнью солдатушек, побереги их. А теперь – иди с миром, – Кутузов проводил полковника до двери.

В приёмной ожидал аудиенции генерал Ермолов, который, судя по его поведению, тоже томился некой идеей и желал как можно быстрее представить её главнокомандующему. Прежде, чем пригласить генерала к себе, Кутузов, подумал: «А, вот ещё одно горячее сердце. Не иначе, подобно полковнику, вначале попытается задобрить, затем удивить, преувеличивая всё и вся, а под конец потребует войска, чтоб очертя голову броситься в драку. Ничего-ничего, на то Государь меня и поставил над армией, чтоб остужал да успокаивал пыл этих молодцов. Главное – извести Бонапарте, остальное – потом».

В тот же день Крыжановский узнал, что командовать их экспедиционным отрядом назначен генерал Ермолов.

Толстому пришлось вступить в отряд без своих ополченцев. Их Ермолов брать отказался наотрез. Тогда Американец сдал командование ротой Гжегожу Жванеку, польскому перебежчику, пожелавшему воевать на стороне русских. Отец Ксенофонт сильно болел и пребывал в столь плачевном состоянии, что, несмотря на горячее желание, не смог принять участие в экспедиции. Таким образом, под началом у графа осталась лишь пара чудом задержавшихся на этом свете цыган.

9 (21) ноября 1812 г.

Могилёвская губерния.

Переправа отряда через Днепр выдалась весьма сложной. Около суток при помощи местных жителей чинили разрушенный мост в местечке Дубровна. Сооружение вышло весьма хлипким. Пехота и артиллерия ещё кое-как перебрались, но перевести лошадей оказалось невозможным: когда доски начинали качаться, животные впадали в панику. Тогда придумали спутывать им ноги, класть на бок и волоком, за хвост, перетаскивать по мосту на другой берег.

Глядя на мучения несчастных лошадей, Максим порадовался своему решению – не брать в поход Мазурку. Любимую кобылу он препоручил заботам поручика Звездникова из второго батальона, каковой ввиду простреленного плеча не мог более находиться в строю, а оставался в городе Красном вместе с двумя дюжинами раненых и заболевших солдат-финляндцев. Плачевное состояние неприятельской армии не оставляло сомнений в том, что война скоро кончится, следовательно, раненым более не придётся участвовать в боях. Руководствуясь этим соображением, не только Крыжановский, но весь полк оставил на хранение в Красном ценный скарб, чтоб выйти в поход налегке. Вскоре финляндцы, подобно полковому командиру, получили возможность порадоваться собственной прозорливости, потому что, до того как удалось переправить обозы, мост в Дубровне разрушило усилившимся льдом. На противоположном берегу остались не только обозы, но также все провиантские фуры и часть патронных ящиков.

Вряд ли отряд ушёл бы далеко без продовольствия, но помог генерал Платов. Его казаки, как оказалось, ребята весьма запасливые – помимо собственного провианта накопили гору еды, отбитой у неприятеля. На то имелось особое указание – при первой возможности разорять французские вагенбурги[160] и магазейны[161], каковое указание исполнялось с великим усердием и бесстрашием.

Генерал Ермолов, приунывший из-за потери провизии, после разговора с Платовым расправил плечи и видом стал напоминать сокола, что по долгом сидении без дела снова вырвался на охотничий простор.

Остаток дня отряд споро продвигался на запад. Вокруг, сколько хватало глаз, лежали пустынные и угрюмые земли. Вдоль дороги часто попадались замёрзшие тела французов – скорбные вехи, коими отмечал свой путь злосчастный маршал Ней[162]. К вечеру отряд подошёл к небольшому хутору, расположенному поблизости от одного из монастырей. Хутор оказался безлюдным. Казаки, посланные в монастырь, доложили, что и тот покинут обитателями.