Ольга Голутвина - Крылья распахнуть!

• Название: Крылья распахнуть!
• Автор: Ольга Голутвина
• Издательство: АСТ
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-100187-2

Если душа зовет в полет — надо лететь!

Нет корабля? Нет команды? Нет денег? И в Королевскую небоходную академию принимают только дворян? Значит, не быть Дику Бенцу капитаном-небоходом?

Но Бенц не из тех, кто сдается перед судьбой. И пусть небесная дорога заведет его в контрабандисты. Пусть при этом он ухитрится нажить влиятельных и опасных врагов, в том числе и грозный магический орден. Это не устрашит Дика. Самое важное для него — видеть паруса над облаками и слышать, как звучат над палубой его корабля три самые главные команды:

Крылья распахнуть!

На взлет!

Курс держать!

«Крылья распахнуть!» — первая часть запланированной трилогии «Паруса над облаками», и описывает она мир, явно напоминающий Европу примерно так восемнадцатого столетия, даже основные страны названы достаточно прозрачно: Франусия, Спандия, Альбин, Джермия… Правда, судя по всему, география с европейской не так уж схожа, так что прямые параллели проводить вряд ли стоит. И над этим миром летают самые настоящие корабли — с мачтами, рулём и парусами, а ещё с деревянными крыльями и удивительными животными — лескатами — в трюмах. Лескаты и держат корабли в воздухе, такое уж у них свойство, усиленное магией к тому же. Морские корабли, конечно, тоже существуют, но настоящие смельчаки мечтают только о том, чтобы стать леташом, лучше всего, безусловно, капитаном собственного летучего красавца. С самого детства об этом мечтал и Дик Бенц, уроженец захолустного городка, внебрачный сын провинциальной актрисы. Но куда же такому в капитаны, ведь только дворянам открыта эта дорога!?

---

Пятном широким, на крюках повисли

Огромные окорока, и жир

С них каплет мерно на столы и стулья.

У стен, покрытых краскою сырой,

Большие бочки сбиты обручами,

И медленно за досками гудит,

Шипит и бродит хмель пивной…

Э. Багрицкий

— Добро пожаловать, путники! Семья старой Эрментруды рада вашему приходу.

Круглолицая, крепенькая женщина, стоя на пороге, улыбалась и кланялась гостям.

Под собачий лай путники сняли лыжи, на крыльце стряхнули с себя снег и чинно вошли в полутемные сени, пахнущие старым тряпьем и какой-то овощной гнилью. Сбросили полушубки на руки приветливой хозяйке и тощему долговязому подростку, распахнули дверь в трапезную.

Первым, конечно, вошел Отец. Небоходы в пути усвоили, что в Хэддане старость уважают больше, чем знатность и богатство.

Дик вслед за погонщиком шагнул в просторное помещение, освещенное огнем большого очага и парой медных светильников в дальних углах.

Молодой капитан заулыбался: после морозного воздуха, напитанного хвойным ароматом, душноватое тепло человеческого жилья показалось ему родным. Ну, не любил городской юноша эти бескрайние лесные просторы! Они, конечно, красиво смотрятся под крылом корабля, да и идти по ним в первый день занятно, но потом…

Несколько мужчин и женщин, сидящих за длинным столом, встретили вошедших внимательными взглядами. Дик и Хаанс, как положено, промолчали, а погонщик вопросил по обычаю здешних мест:

— Здравствуйте, люди добрые! Покажите мне вашего старшего, чтобы я ему поклонился!

Из-за стола поднялся крепкий мужчина со шрамом через весь лоб и ответил:

— Нашу семью хранит Эрментруда.

И взглядом указал в угол, где под полкой с выставленными напоказ красивыми медными блюдами сидела сухонькая старушка, чистенько одетая, опрятная. Желтое личико казалось еще меньше под огромным многослойным чепцом, похожим на кочан капусты. Дик усмехнулся: символ власти, вроде короны…

Эрментруда сидела неподвижно, шевелились только кисти рук: очень медленно сматывала она в клубок две шерстяные нитки. Красный и черный клубки лежали в туеске, что стоял на лавке рядом со старухой, и две нитки, свиваясь, скользили меж тонких сухих пальцев.

Погонщик отдал поклон старой женщине:

— Здоровья тебе, госпожа Эрментруда! Много лет тебе еще хранить семью своей мудростью! Мое имя — Маркус Тамиш, да эти двое со мной. Уж позволь странникам провести ночь под твоим кровом!

Дик и Хаанс молча поклонились. Они не представились: одного имени на всю компанию было достаточно, можно было и вовсе не называть себя, но Отец решил уважить старые порядки.

Старуха дернула подбородком на незнакомый голос — словно черепаха высунула голову из панциря. Только сейчас Дик заметил, что женщина слепа.

Черно-красный клубок выскользнул из дрогнувших пальцев Эрментруды, мягко упал на дубовые половицы, покатился к столу.

— Гризель! — раздраженно воскликнула одна из женщин. — Куда смотришь, лентяйка? Бабушка клубок уронила!

Откуда-то из-за спин вывернулась тощая конопатая девчонка. Подхватила клубок, смотала на него черно-красную нить, вложила клубок в старческую руку. Желтые, с пергаментными пятнами пальцы продолжили работу, а девочка, достав из туеска с шерстью кусочек чистого полотна, заботливо промокнула Эрментруде уголки губ.

Традиции были соблюдены, и мужчина со шрамом, назвавшись Гейнцем, пригласил гостей к столу. Женщины споро расставляли миски с кашей. Над мисками поднимался пар, пахло мясной подливой.

— А девочка, похоже, специально приставлена ухаживать за госпожой Эрментрудой? — оглянулся Дик через плечо.

— Девочка? — не сразу понял Гейнц. — А, Гризель… Придурковатая она. Пусть хоть за бабушкой приглядит, всё польза…

Дик, усмехнувшись, подумал, что старую Эрментруду все здесь, наверное, называют бабушкой, чтобы не путаться в «пра» и «прапра«…Но тут же Бенц выбросил из головы беспомощную госпожу постоялого двора, потому что разговор завязался интересный. Гейнц принялся рассказывать о проезжей компании, что остановилась здесь прошлой ночью. Вот, мол, то подолгу гостей не видно, то…

— А наутро в путь отправились, — охотно рассказывал Гейнц. — Иллийцы… ну, не все, но за главного у них иллиец. И барышня — иллийка. А остальные — наемники, сброд разной масти.

— Барышня, говорите? — переспросил Отец учтиво-равнодушным тоном.

— Ну да, двоюродная сестрица главного… запамятовал, как его звали. Такая жалость! Совсем молодая, жить да жить еще, а вот — больная. Совсем боги разума лишили. Не понимает, где находится, родню признавать не хочет.

— Ох ты, беда какая! — сочувственно поцокал языком Отец.

— Вот потому они ее в храмовую обитель и везут.

— Да разве ж здесь есть обитель? — удивился погонщик.

Дик и боцман в разговор не встревали, наворачивали кашу и внимательно слушали.

— А как же! — всплеснула руками круглолицая хозяйка. — Обитель Антары Лесной! Наш постоялый двор потому тут и выстроен, что когда-то здесь лежала дорога в обитель. Паломники шли, чтобы взглянуть на бронзовый кувшин, из которого богиня рассыпала по здешним горам семена — ну, когда наши леса растила. Когда Верховный Жрец Амросиус проклял нашу землю, насельники обители заперли ворота и заявили, что не пустят в свои стены не то что безбожных хэдданцев, но даже паломников: они, мол, брели по проклятым дорогам — и осквернились!.. А когда проклятье сняли, люди про обитель вроде как забыли, она в упадок пришла, а постоялый двор…

— Берта, — не выдержал Гейнц, — ты бы лучше терновой настойки на стол поставила, чем в беседу влезать да чепуху нести. То дела давние, они гостям не интересны.

— А все же люди в обитель ездят? — вернулся погонщик к прежнему разговору.

— Ездят порой, но со стороны Сухого тракта, там дорога лучше. Совсем-то не остается обитель без паломников. Туда бесплодных жен возят. И невест перед свадьбой. Говорят, надо руку на тот бронзовый кувшин положить да попросить Антару: как из семян лес произрастал, так чтоб из мужниного семени в моем чреве дети росли.

— Переврал ты слова, — не выдержала Берта.

— А мне зачем их знать? — хохотнул Гейнц. — Я мужик! Да и тебе они вроде ни к чему. Или мало ты мне детишек нарожала?

Берта закраснелась от мужней похвалы и хотел ответить, но тут в сенях хлопнула дверь.

— Псы не лаяли, — быстро сказал Гейнц. — Вилда с охоты вернулась.

3

И снова женщина встает.

Знакомы ей туман и лед,

В горах случайные дороги,

Косуля, тетерев и лис,

Игла сосны и дуба лист,

Разбойничий трехпалый свист,

Непроходимые берлоги…

Э. Багрицкий

Радостные голоса приветствовали шагнувшую через порог женщину. Высокая, статная, она притягивала к себе взгляды. В темных волосах таяли снежинки, на смуглых щеках горел румянец от пробежки на лыжах, золотисто-зеленые глаза глядели прямо и весело.

— Вот! — со смехом сказала она, подняв двух связанных за ноги увесистых глухарей.

«Ух ты! — восхищенно подумал Дик. — Прямо рысь!»

Берта приняла у молодой охотницы добычу и унесла со словами:

— Утром похлебка из них будет.

— А у нас гости, Вилда! — радостно сообщил долговязый рыжий юнец. — И вчера были, и сегодня!

— Надо же, какая удача! — Вилда смахнула с волос растаявший снег. — Вовремя вы, господа: снегопад начинается! Но не печальтесь, он вас не задержит, к утру уляжется.

Она шагнула к столу, чтобы получше разглядеть чужаков. Обежала взглядом Отца, Дика, Хаанса…

И разом перестала улыбаться. Спросила спокойно, ровно:

— Куда путь держите, господа?

— В обитель Антары Лесной, — ответил за всех старик-погонщик.

— Вы же про нее только сейчас от нас узнали! — удивился рыжий юнец с глазами навыкате.

— А теперь крюк сделаем, — спокойно объяснил Отец. — Очутиться рядом с такой обителью — и не взглянуть на кувшин Антары!..

— Вилли, не цепляйся к гостям, — одернул пучеглазого парнишку Гейнц. — Куда хотят, туда идут, не наша забота!

— И то верно, — хмыкнул молчавший до сих пор костлявый подросток с глуповатой рожей. — Нам-то что гадать про ихний завтрашний день, правда?

Берта, шедшая к двери, остановилась возле подростка и влепила ему крепкую затрещину:

— Клаус, закрой пасть!

— Мам, ты чего? — вознегодовал Клаус.

Дик и Отец быстро переглянулись, удивленные и ехидством, прозвучавшим в голосе парнишки, и внезапной злобой его мамаши.

Маркус Тамиш успел приметить и то, как разом, оборвав ленивую беседу, обернулись к парню все, кто сидел за столом. С лиц исчезли добродушные ухмылки, взгляды стали тяжелыми.