Леонид Жолудев - Стальная эскадрилья

• Название: Стальная эскадрилья
• Автор: Леонид Жолудев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

К счастью, лесок оказался молодым, низкорослым. Решаю: садиться немедленно, прямо перед собой! Неважно, что впереди рвутся вражеские мины и снаряды. Убираю газ и выключаю зажигание - так, по привычке. Теперь уже никакая сила не заставит самолет вымыть в небо. А надо бы: за несколько секунд до приземления различаю впереди окоп с бруствером, за ним бронебойщика с его грозным оружием. Еще один кадр, последний: солдат метнулся в сторону, а самолет с левым креном рушится прямо на противотанковое ружье. Знакомый противный скрежет раздираемого металла, короткая, но дикая скачка по неровности и... тишина. Сознание возвращается от жгучей боли в левом боку. Меня тошнит, кажется от запаха собственной обгоревшей кожи.

Надо немедленно бежать подальше от самолета. Но фонарь кабины заклинило. Остервенело бью по плексигласy рукояткой пистолета. Нет, не получается: слишком обессилел и слишком тороплюсь. Однако есть еще астрономический люк. Он, правда, узковат, но сейчас не до удобств. К счастью, рядом боевые друзья. Николай Пупышев и Игорь Копейкин в полном смысле этого слова выдергивают меня через горловину астрономического люка, волокут (тут уже не до церемоний) в сторону и прямо голыми пальцами начинают обрывать догорающий реглан. Беспомощно лежа на правом боку, вижу, как из кабины вырвался сноп оранжевого пламени и почти тотчас же мощный взрыв центрального бензобака разнес нашу боевую машину на куски. Над нами хвостатыми кометами пронеслись пылающие обломки, где-то неподалеку рвались снаряды и мины, а я только теперь начал сознавать, что самое страшное осталось позади, что мы, если штурман не ошибся, приземлились в расположении своих войск. И главное - все живы. Да, но ведь экипажей было девять. И еще два истребителя. Что с ними?

...На свой аэродром в тот день вернулся один Панков. Не знаю, как он отчитывался перед командованием за результаты вылета, однако такое ни для кого бесследно не проходит: комэск осунулся, почернел. Опытный летчик, он, конечно, понял, какой допустил промах. Но слишком поздно: теперь уже ничего не поправишь, никого не вернешь.

Впрочем, как нередко случалось и прежде, боевые потери пока нельзя было считать окончательными. Пришло сообщение, что самолет Евгения Селезнева произвел посадку на базе французского авиаполка "Нормандия - Неман". На аэродроме соседней части приземлился лейтенант Носов. Капитал Сотников сел с убранными шасси в расположении своих войск. Однако два бомбардировщика потеряны безвозвратно, в том числе экипаж Кости Киселева, который тоже пытался перетянуть через линию фронта. Он вел машину на малой высоте, когда его атаковали вражеские истребители и пушечно-пулеметным огнем повредили управление. При ударе самолета о землю штурман старший лейтенант Иван Бондарев и воздушный стрелок-радист Абрамов погибли. А Киселев с переломанными ногами, в бессознательном состоянии попал в плен и прошел тяжкий путь через фашистские концлагеря. Военнопленные медики поставили летчика на ноги, и уже после войны он возвратился в полк.

Замечу кстати, что мне пришлось вводить его в строй, проверять у него технику пилотирования. И я могу твердо сказать: не часто встречаются такие талантливые летчики. Несмотря на двухлетний перерыв в летной практике и перенесенные тяжелые травмы, он пилотировал машину без малейших отклонений. К самостоятельным полетам я допустил его без "законных" провозных, сразу же после первой проверки.

Вскоре после того неудачного полета Борцова отозвали. Командиром полка назначили гвардии майора П. А. Папкова. В отлично от двух своих предшественников летать он умел и обладал боевым опытом. Однако как ведущий группы не выделялся в лучшую сторону.

До конца пребывания на должности он использовал один и тот же, причем не совсем удачный, тактический прием - увеличение скорости после сбрасывания бомб. Новый командир отличался неуравновешенностью. Он был не так строг и требователен, как придирчив, мог устроить подчиненному разнос, которого тот вовсе не заслуживал. Это отрицательно сказывалось и на его авторитете, и на настроении подчиненных, а в конечном итоге мешало боевой работе.

Приходилось только сожалеть, что далеко не все командиры, даже обладавшие хорошими данными, владели основами педагогики и психологии, умело применяли их на практике. Подчас они забывали, что отношение между начальником и подчиненными - не их личное дело, не сумма случайностей, неуправляемых обстоятельств, а один из важнейших показателей стиля работы командира, его военной культуры, личной выучки и партийных качеств.

В этом деле беспочвенны ссылки на то, что якобы "на войне люди грубеют". Такой тезис в свое оправдание выдвинули слабые руководители, любители администрирования, подменяющие деловой разговор резким окриком, унижающим человеческое достоинство. Жизнь опровергла их выдумки.

Мы, как известно, не выбираем себе командиров. И это справедливо, это укрепляет единоначалие, дисциплинирует армию, повышает ее боеспособность. И все-таки нет воина, которому безразлично, каков у него начальник, нет солдата и офицера, который не мечтал бы служить под руководством мудрого, пусть строгого, но справедливого, смелого и человечного командира. Мечтал об этом и я, ничуть не утаивая, за кем и почему готов идти в огонь и воду.

Генерал Полбин уже командовал авиакорпусом 2-й воздушной армии. Он регулярно писал мне короткие, но по-отечески теплые письма.

В одном из писем Полбин спросил, не соглашусь ли я на перевод в его корпус с повышением. Кажется, и на фронте сбываются мечты. Хотелось немедленно сообщить ему, что готов перевестись хоть сию минуту. Но первому порыву я не поддался, решил все продумать и взвесить. II чем больше размышлял об этом, тем труднее представлял себе расставание с полком, со своим подразделением. В самом деле, как можно покинуть эскадрилью, которой командовал сам Александр Архипович Пасхин. Она и теперь, пополнившись молодежью, успешно выполняла самые ответственные боевые задания. Вывод, к которому привели меня раздумья, даже для самого оказался неожиданным: не могу покинуть родной полк, в котором начинал летную службу.

Моим заместителем был старший лейтенант С. Г. Браушкин, вместе с которым я учился в 3-й Военной школе летчиков и летчиков-наблюдателей имени К. Е. Ворошилова. Он отличался высокой летной культурой, трудолюбием и командирской требовательностью. Эти качества в нем счастливо сочетались с исключительной скромностью и человечностью.

Посоветовался я со Степаном Григорьевичем, и он тоже решительно высказался за то, что уходить мне из коллектива не надо. Обо всем этом честно написал Ивану Семеновичу, нисколько не сомневаясь в том, что он поймет меня правильно. И не ошибся.

После некоторой передышки наши войска возобновили наступление, полк снова включился в активную боевую работу. Наученные горьким опытом, мы стали строже подходить к организации взаимодействия с истребителями прикрытия. В результате потери сократились до минимума.

Но как раз именно в таких благоприятных условиях мы внезапно понесли большую утрату. 4 сентября в результате столкновения со стаей перелетных птиц прямо над аэродромом погиб возвращавшийся с задания экипаж заместителя командира 2-й эскадрильи старшего лейтенанта В. А. Малыцукова. Крупная птица пробила лобовое стекло, тяжело ранила летчика, и неуправляемый самолет врезался в землю. Вместе с Мальщуковым погибли штурман звена старший лейтенант Иванов и воздушный стрелок-радист старший сержант Герас. Валентин Малыпуков, как и Браушкин, был моим "однокашником" по летному училищу. Таких друзей в сердце заменить уже некем.

Вслед за ушедшими на запад наземными войсками пришлось перемещаться и авиации. 9 сентября полк перебазировался на аэродром Васильевское, расположенный в 70 километрах восточное Спас-Демянска. Основными целями в этот период были для нас резервы врага. Их, как правило, прикрывали крупные силы истребителей и зенитной артиллерии. В одном из таких вылетов огнем "фокке-вульфа" был убит в воздухе командир экипажа лейтенант Дрозд. Его опытный и мужественный штурман старший лейтенант В. Оридорога повторил подвиг Ивана Жмурко. Он вырвал самолет из неуправляемого снижения и привел его на свой аэродром. За самообладание и умелые действия в крайне сложной боевой обстановке В. Оридорога был награжден орденом Отечественной войны I степени.

Выполнив около десятка боевых вылетов с аэродрома Васильевское, полк 30 сентября перебазировался еще ближе к линии фронта - на аэродром Ключи, что южнее Спас-Демянска. Здесь мы пополнились хорошо подготовленной молодежью. Из запасного полка прибыли младшие лейтенанты Ведерников, Малеев, Климов, Сипев, Участко, Тарасенко, Шебско и другие.

Осень в Белоруссии в этом году выдалась непогожей. Из-за низкой облачности и плохой видимости мы действовали в основном небольшими группами, скомплектованными из наиболее подготовленных экипажей.