Леонид Жолудев - Стальная эскадрилья

• Название: Стальная эскадрилья
• Автор: Леонид Жолудев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Гитлеровцы залегли в огородах, за плетнями. Вижу, как Ткачев и Шатилов, пробежав метров тридцать, падают и открывают огонь. Теперь мы начинаем перебежку, иногда ползем по-пластунски. Над головой свистят пули, прижимают к земле. У противника преимущество не только численное, но и тактическое: он хорошо укрыт, а мы - как на ладони и отступаем по глубокому снегу. Но пока пули облетают нас.

Вот уже до леса не больше сотни метров. Кажется, наше положение становится не таким уж безвыходным, тем более что враг не осмеливается открыто атаковать, предпочитает обстреливать нас из-за укрытий.

И тут я почувствовал удар в плечо и обжигающую боль. Левая рука как-то сразу потеряла силу. "Кажется, отвоевался", - пронеслась в голове мысль. В это время неподалеку падает сраженный вражеской пулей Шатилов. Ткачев остается один. Громко кричу, чтобы быстро отходил, и открываю огонь. Короткая очередь и... патроны кончились, оба диска расстреляны. Но у меня есть еще маузер, пистолет ТТ и две гранаты.

Оглядываюсь на Ткачева и вижу, как он поднимается во весь рост и, волоча винтовку за собой, медленно идет к лесу. Не дойдя нескольких метров до спасительной чащи, он оборачивается ко мне, кричит: "Прощайте!"- и падает, сраженный вражеской пулей. Мы остаемся вдвоем с Ереминым и, прикрывая друг друга редким огнем, продолжаем ползком отходить - подняться уже пет сил.

Два часа ведем мы неравный бой. Близятся сумерки, но как медленно сгущается темнота, как трудно дается каждый метр! Чувствую, что Еремин тоже выдохся, почти совсем перестал передвигаться. Но что он делает? Поднялся во весь рост и, шатаясь, побрел к лесу. Со стороны села застрочили пулеметы и автоматы. Мой боевой товарищ выронил винтовку и навзничь упал. Откуда только взялись силы - бросаюсь к нему, но боец уже мертв - пуля пробила голову. Теперь я остался один.

Беру винтовку Еремина и почти пустой патронташ. Враги прекратили стрельбу, - видно, рассчитывают взять меня живым.

Пытаюсь перезарядить взятую у Еремина винтовку, но се затвор и магазин забиты снегом. Только напрасно потерял драгоценные секунды. Значит, вся надежда на маузер, пистолет и гранаты.

А гитлеровцы уже поняли, что один я большого урона им не нанесу. Вижу, стали выползать из укрытий и обходить меня с разных сторон.

Кончились патроны в маузере. Отбрасываю его в сторону, достаю пистолет. Всего две обоймы - шестнадцать выстрелов. А фашистов и полицаев - около тридцати, у каждого автомат или винтовка. Да еще два ручных пулемета. Пожалуй, я впервые так близко ощутил дыхание смерти. И никогда раньше не испытывал такой жажды жизни, такой решимости драться до последней возможности.

Вставляю запалы в гранаты и жду, что будет дальше. Враг не торопится, зря рисковать не собирается. Каратели расположились вокруг меня полукольцом метрах в ста. Огня не ведут, чего-то выжидают. Я тоже не стреляю: далеко, а патроны надо беречь. Так проходит несколько минут.

Не знаю, какая сила оторвала меня от земли, быть может, та самая, что подняла перед этим Ткачева и Еремина. Но я встал и, шатаясь, как и они, пошел к лесу. Сейчас не помню, почему это сделал, а тогда, наверное, знал. Добрел до крайнего, одиноко стоявшего дерева, прислонился к нему спиной, но не устоял - упал в снег.

До лесной чащи оставались считанные шаги. Мне бы только немного отдохнуть, и я преодолею этот короткий, но адски тяжелый путь. Видимо, это понял и враг. Загремели выстрелы. На голову посыпались куски коры, ветки, снежная пыль. Переползаю за толстый ствол дерева и, слушая, как со скрежетом впиваются в его промерзлую древесину пули, сознаю теперь, что не все потеряно.

А через несколько секунд отхожу в лес, и вот уже над головой - густые шапки елей. Здесь совсем темно и тихо. Можно не торопясь брести вперед, шаг за шагом уходя к свободе, к жизни...

Через двое суток я снова был в отряде, среди своих.

С болью в сердце рассказал о гибели друзей, о всех подробностях неравного боя. Одно оставалось непонятным: как пронюхали каратели о нашем приходе в деревню. Позже, с помощью жителей этого села, настоящих советских патриотов, удалось установить истину. В то время как крестьяне собирались послушать вести из Москвы, нашелся предатель, который послал малолетнего сына верхом на коне с запиской к своему брату в соседнюю деревню. Последний сообщил немцам о численности нашей группы и ее вооружении, указал, где мы устроили собрание. Остальное уже известно читателю. Именем Родины предатели были приговорены к расстрелу. Этот приговор мы вскоре привели в исполнение.

Жаркие, неравные бои одного за другим вырывали из наших рядов опытных и бесстрашных воинов. В ночной стычке с противником погиб старший лейтенант Подгорный. Теперь мне - летчику - было суждено стать командиром и комиссаром отряда.

Через некоторое время нам стало известно, что в лесах южнее Нелидово действует партизанский отряд, возглавляемый секретарем райкома партии Коровиным. Было решено разыскать его. После встречи мы с Коровиным отправились на их базу. Многое здесь мне сразу понравилось, и прежде всего хорошо подготовленные командные кадры. Удачным, с точки зрения маскировки, было расположение базы, хорошо поставлена дозорная служба. Однако при отряде было большое количество женщин, стариков и детей. Это сужало его боевые возможности, лишало его мобильности. Из трехсот человек лишь четверть составляли активные штыки. Отряд находился в стадии формирования. Он организовывался на основании решения партии и правительства. И это радовало. В его составе были все местные партийные и советские руководители.

Конец ноября 1941 года выдался особенно снежным. Надо было ставить бойцов на лыжи. К нашему счастью, немецко-фашистское командование недооценило роль лыж в условиях снежной русской зимы, не конфисковало их у населения. Мы этим воспользовались. Теперь, если кто-то из бойцов не тол на задание, ему вменялось с полной выкладкой преодолеть по лесным тропам но менее десяти километров. Скидок и поблажек не допускалось, и в конце концов все бойцы стали неплохими лыжниками.

Пополнившийся отряд постепенно приобретал боевой опыт. От мелких стычек с противником можно было переходить к решению более серьезных задач. После совета с командирами начали готовиться к нанесению ударов по вражеским автоколоннам на магистрали севернее железной дороги Великие Луки - Москва, хотя жестокий мороз и снежные заносы осложняли выполнение таких заданий.

Район предстоящих боевых действий был удален от базы на 70 километров. После тщательной подготовки группа численностью около тридцати лыжников с пятью санными подводами двинулась в путь. На санях мы установили станковый пулемет, разместили необходимые запасы продовольствия, фуража, боеприпасов. Весь путь рассчитывали преодолеть за двое суток.

Вышли во второй половине дня, чтобы успеть засветло добраться до одной из ближайших деревень. Скорее это были мелкие поселения погорельцев и беженцев, разместившихся в землянках или в наскоро сколоченных ящиках. Оккупанты здесь, разумеется, не задерживались, и мы частенько заглядывали сюда не только ночью, но и днем.

Стемнело, но отряд, обеспеченный надежной разведкой и боевым охранением, продвигался быстро. Я решил, что мне следует быть впереди, и примкнул к разведчикам, оставив в группе своего заместителя - старшего сержанта Новикова, храброго и смекалистого воина, не раз проявлявшего в боях самообладание и находчивость.

Зная по результатам предварительной разведки, что в деревне немцев нет, мы уже собрались войти в нее, но обратили внимание на непонятное оживление. Белые маскхалаты позволили нам чуть ли не вплотную подобраться к крайним строениям и явственно услышать немецкую речь. Судя по всему, здесь размещались на ночлег каратели. В бой не стали ввязываться, решили обойти деревню и следовать далее по намеченному маршруту.

На третьи сутки отряд вышел к большаку и в первую же ночь уничтожил три вражеских автомашины. Возле одной из них насчитали более двадцати убитых гитлеровских солдат и одного офицера. Первый успех окрылил нас. В течение двух последующих ночей мы маневрировали вдоль дороги, нарушая автоперевозки противника. Движение одиночных машин и мелких групп здесь прекратилось.

В этих местах размещались конные немецкие части, овес и сено считались дефицитом. Добывать фураж для лошадей, без которых резко снижалась маневренность отряда с тяжелым вооружением, оказалось делом весьма сложным. Нам пришлось возвращаться на базу.

Здесь нас ждала большая радость: мы узнали о начавшемся контрнаступлении Красной Армии под Москвой. Наши части, преодолевая упорное сопротивление противника, продвигались вперед; каждый день в сводках звучали все новые освобожденные города: Яхрома, Красная Поляна, Крюково, Калинин, Клин... Вот он, долгожданный перелом в ходе войны!

Теперь нам редко приходилось быть на своей базе.