Раиса Кузнецова - Курчатов ЖЗЛ

• Название: Курчатов ЖЗЛ
• Автор: Раиса Кузнецова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-235-03749-6

Академик Игорь Васильевич Курчатов (1903–1960) принадлежит к числу тех ученых, чьи труды и практические усилия определили будущее человечества. Благодаря ему Советский Союз сумел в сжатые сроки создать атомную, а затем и водородную бомбу, разрушив ядерную монополию США, начал создавать атомный подводный флот. Курчатов не только заложил основы мирного применения атомной энергии, но и открыл путь исследованиям по управляемым термоядерным реакциям. Несмотря на всемирное признание заслуг Курчатова и большое количество посвященных ему публикаций, многие стороны его жизни остаются неизученными и малоизвестными. Книга сотрудника Дома-музея И. В. Курчатова, доктора исторических наук Раисы Кузнецовой, основанная на архивных документах и воспоминаниях, позволяет по-новому взглянуть на биографию научного руководителя советского атомного проекта.

знак информационной продукции 16+

---

Глава шестая

РЕКВИЕМ

Смерть Курчатова повергла всех в шок, стала трагедией. Все, кто знал его, и особенно курчатовцы тяжело переживали кончину своего учителя. Все так привыкли к его кипучей энергии, оптимизму, веселому нраву, что даже когда он заболел, обращались к нему как к здоровому. А он не подавал вида, что тяжело болен, работал и шутя называл свои инсульты (их было уже два) «микрокондрашками». В последние дни был особенно веселым и жизнерадостным — поэтому страшная новость так сильно потрясла всех.

Официального сообщения еще не было, а все уже знали — это правда. Все личное, что занимало людей, ушло сразу куда-то бесконечно далеко и потеряло смысл. Тихо сходились в тот день курчатовцы по многочисленным тропинкам к главному зданию института. Никто никого не собирал и не приказывал. Все разговоры, все мысли были о том, кого они потеряли. Наверное, до той минуты люди не отдавали себе отчета, как много он значил для них. Он ушел — и все они осиротели. Сотни людей собрались у главного здания, где возник стихийный митинг. Выступали руководители министерства, Академии наук, института, представители партийных и общественных организаций, многие сотрудники выходили из заполнившей площадь толпы, пытаясь осмыслить внезапно обрушившееся на всех горе.

Многие держали в руках утренний выпуск газеты «Правда» со статьей Курчатова «О развитии атомной физики на Украине», которую, по-видимому, он не успел прочитать. В ней он вспоминал всю свою жизнь в науке. Писал о взаимоотношениях с харьковскими физиками, о совместной работе. Рассказал о последнем визите в Киев 24–27 января, насыщенном делами, событиями, новыми идеями о будущем развитии работ по ядерной физике и термоядерным реакциям в УФТИ и ИЯФАН УССР. О своей мечте, которую поведал Синельникову: «Пешком с котомкой за плечами отправиться в путешествие по странам и континентам, повстречаться с разными людьми, поговорить с ними о добром и вечном, — все свои дела оставив молодежи».

К его приезду в ИЯФАН было закончено сооружение лабораторий второй очереди, экспериментального реактора ВВР-М, разработанного совместно ИАЭ и ЛФТИ. Курчатов еще раз выслушал отчет о проведении наладочных и пусковых работ, одобрил запуск реактора, назначенный на 12 февраля 1960 года — через четыре года после того, как был заложен первый кирпич фундамента реактора на территории бывшей городской свалки Киева. Знакомясь с деталями и видя, что институт нуждается в новом, более совершенном источнике нейтронов — электростатическом генераторе, — Курчатов позвонил Д. В. Ефремову и сообщил, что передает в ИЯФАН одну из установок ИЯИ, электростатический генератор ЭГ-8, подчеркнув, что эта установка предназначается для работы по нейтронной физике. Лабораторная база для института должна была состоять из ускорительного комплекса: циклотрона с вариацией энергии и тандем-генератора, работающих в трех режимах. Для этих дорогостоящих сооружений необходимо было иметь разрешение правительства Украины.

Вместе с директором ИЯФАН М. В. Пасечником Курчатов посетил первого секретаря ЦК КП Украины Н. В. Подгорного. Все необходимые меры для разработки, конструирования и проектирования установок и их строительства были приняты. В ЦК КП Украины обсудили и другие предложения Курчатова о развитии термоядерных исследований в Харькове и Киеве и атомной энергетики в УССР. Так возник «план Курчатова» по развитию ядерной физики на Украине. Заручившись поддержкой ЦК о строительстве новых зданий и установок в ХФТИ, он вернулся, окрыленный сознанием, что будет создан еще один серьезный научный центр. Так, до последней минуты жизни он творчески горел, постоянно думая о развитии науки. Давно еще он говорил: «Хороша наука физика — да жизнь коротка!»

В конце января Игорь Васильевич, как свидетельствует Н. М. Рейнов, побывал в Ленинграде. Вместе с Д. В. Ефремовым они проехались по знакомым местам, побывали на Адмиралтейских верфях, сфотографировались на стрелке Васильевского острова[816]. Это было прощание с великим городом, которому Курчатов отдал немалую часть жизни. Он успел попрощаться и с Крымом весной и осенью 1959 года, с местами близкими и родными, где также оставил часть своей души и сердца. Кажется, что эти свидания были предчувствием ухода. И совершенно особенными в этом свете представляются его неоднократные в то время записи в настольных календарях всего одного слова — «Реквием», «Реквием»…

После перенесенного инсульта Курчатов ходил с палочкой. По рассказам Славского, на ученом совете министерства он иногда клал трость на стол, приговаривая: «Вот я вас сейчас учить буду». И улыбался. За несколько дней до смерти, докладывая на НТС, он вдруг начал раздавать присутствующим задания. Славский перебил: «Что ты, Игорь Васильевич, нам завещание оставляешь, что ли?»[817] Курчатов торопился успеть до третьего удара. Исследования по термоядерному синтезу стали его лебединой песней. Последние дни он проводил непосредственно в лаборатории за пультом «ОГРЫ», за рабочим столом на термоядерных установках[818].

В среду днем 3 февраля Игорь Васильевич созвал в институте огромное совещание, пригласил ученых, обладавших большим общественным весом, — Капицу, Топчиева, других академиков. Докладывая, обрисовал перспективы, будущее ядерной энергетики, показал им гигантские установки института, «ОГРУ», познакомил с результатами экспериментов на ней, и услышал от них слова поддержки и одобрения.

3 февраля ночью позвонил в Сухуми Элевтеру Андроникашвили — грузинскому физику и брату литературоведа Ираклия Андроникова. «Курчатов, — рассказывал Элевтер Луарсабович, — потребовал меня к телефону. Узнав, что я в Совете министров, велел разыскать меня и сказать, чтобы я звонил ему, а если разминемся, то чтобы непременно звонил ему ночью на дачу. По правде говоря, я испугался. Звоню ночью: „Игорь Васильевич! Я Элевтер. Что случилось?“ — „Ничего! Просто в августе в Канаде будет международная конференция по нейтронографии. От тебя еще кандидатур не поступало. Да! Имей в виду, наша делегация должна быть во всех отношениях лучше всех…“».

4 февраля, в четверг, Курчатов принял киевского академика Б. Е. Патона. Обсудили технологии сварки стелларатора «Украина», сооружение которого Курчатов наметил в ХФТИ. В тот же день он участвовал в большом совещании в парткоме института о создании установки «Токамак» и разговаривал с комсомольцами о программе подготовки научных кадров. 5 февраля утром доложил в Госкомитете по атомной энергии о результатах своей поездки в ХФТИ (Харьков) и ИЯФ (Киев) и о намеченных с их руководством, а также обсужденных в правительстве Украины планах дальнейшего развития этих ведущих институтов. В то утро он в последний раз вошел в экспериментальный зал «ОГРЫ» с палкой в руке, наблюдая за ходом эксперимента. Приветливо кивнул вошедшему оператору, выслушал его краткий отчет о ходе дел по разработке нового запоминающего устройства, идею о создании которого он недавно поддержал, одобрил его работу.

Во второй половине дня принял у себя дома украинского академика М. В. Пасечника. Встретил его «в превосходном расположении духа и настроении, напевающий что-то». Продолжение разговора назначил на воскресенье 7 февраля. Позвонил К. Д. Синельникову, сказал, что в этот вечер решил отдохнуть и едет в концертный зал слушать «Реквием» Моцарта.

В субботу 6 февраля принял дома президента АН Грузинской ССР Н. И. Мусхелишвили и академика Л. И. Седова. Решив дела, Курчатов вызвал своего помощника В. В. Гончарова и поручил ему показать гостям экспериментальные реакторы ИАЭ[819].

Из воспоминаний академика Л. М. Неменова:

«Никогда еще Курчатов не был в таком возбужденном состоянии. Ему хотелось, чтобы все делалось быстро, как по мановению волшебной палочки. Очевидно, он чувствовал, что ему осталось мало времени. Он хотел хотя бы одним глазом взглянуть на установку, в которой наблюдалась бы управляемая термоядерная реакция. Он торопил всех, торопил больше, чем при создании атомного оружия. Знаменитый невропатолог Н. В. Коновалов, осмотрев Курчатова вскоре после поправки, сказал: „Если вы будете вести нормальный образ жизни, работать не больше четырех часов в день, вовремя питаться и отдыхать, вы еще долго проживете. В противном случае ни за что нельзя ручаться“. После его визита Курчатов сказал: „Вот умный врач! С ним приятно иметь дело“. Но продолжал работать, не щадя себя. Не мог и не умел работать понемногу. Таков был его характер. Изменить его он не мог, да, думаю, и не хотел.

Суббота, 6 февраля 1960 года. В 2 часа 20 минут дня я вошел в кабинет Курчатова. Игорь Васильевич вызвал для разговора по поводу новой установки „Астрон“, которую должен был проектировать и сооружать А. М. Будкер при моем участии. В среду мы с Будкером вернулись из Ленинграда. Были в НИИЭФА, где обсуждали техническое задание с Е. Г. Комаром. Игорь Васильевич интересовался ходом проектирования и нашим взаимодействием с Будкером. Последний хотел сооружать установку в Новосибирске, что меня никак не устраивало. Но Игорь Васильевич успокоил меня, сказав, что ему желательно иметь эту установку в Москве.