Раиса Кузнецова - Курчатов ЖЗЛ

• Название: Курчатов ЖЗЛ
• Автор: Раиса Кузнецова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-235-03749-6

Академик Игорь Васильевич Курчатов (1903–1960) принадлежит к числу тех ученых, чьи труды и практические усилия определили будущее человечества. Благодаря ему Советский Союз сумел в сжатые сроки создать атомную, а затем и водородную бомбу, разрушив ядерную монополию США, начал создавать атомный подводный флот. Курчатов не только заложил основы мирного применения атомной энергии, но и открыл путь исследованиям по управляемым термоядерным реакциям. Несмотря на всемирное признание заслуг Курчатова и большое количество посвященных ему публикаций, многие стороны его жизни остаются неизученными и малоизвестными. Книга сотрудника Дома-музея И. В. Курчатова, доктора исторических наук Раисы Кузнецовой, основанная на архивных документах и воспоминаниях, позволяет по-новому взглянуть на биографию научного руководителя советского атомного проекта.

знак информационной продукции 16+

---

ЛАЛ стала аппаратом, с помощью которого реактор-излучатель и измерительная аппаратура поднимаются на любую допускаемую самолетом высоту. Создание такого самолета-лаборатории потребовало решить целый ряд сложных инженерных и физических задач. Как источник нейтронов и γ-излучений, специально созданный реактор являлся физически подобным работающему в институте реактору ВВР-2. Он был детально изучен и вполне удовлетворял требованиям экспериментов на ЛАЛ и в условиях наземного стенда.

Тщательная конструкторская и экспериментальная отработка атомной установки до степени достижения минимальных весов и габаритов обеспечила возможность создания ЛАЛ на базе наземного, хорошо проверенного при испытаниях атомного оружия самолета Ту-95. Все исследования на реакторной установке ЛАЛ и наземном прототипе велись несколько лет.

В итоге многочисленных проработок был выбран оптимальный вариант с раздельной слоистой защитой вокруг реактора весом ~15 тонн и в виде теневого экрана на кабине пилотов весом ~ 9 тонн. Предусмотрели возможность наземного обслуживания самолета без удаления реактора.

Первые полеты ЛАЛ состоялись в 1961 году. Их предваряла программа исследований с использованием наземного аналога с такой же ядерной установкой. Ее начали выполнять с лета 1960 года после проведенного в конце 1959 года под руководством А. П. Александрова физического пуска реактора. В итоге выполненных с помощью ЛАЛ работ были получены важные результаты: создан и эксплуатационно проверен первый в СССР самолет с реактором на борту; изучено рассеяние нейтронов и γ-лучей в атмосфере конструкцией самолета и землей, влияние высоты, плотности воздуха и облачности; получено угловое и спектральное распределение потоков нейтронов и γ-лучей, что было важно знать для расчетов по защите летательных аппаратов с ядерными установками, для их аэродромного обслуживания; накоплен опыт по эксплуатации самолета с ядерным реактором; получены данные по влиянию излучения на работу специальных и самолетных систем на радиосвязь; накоплен опыт по радиационной защите авиационных установок с ядерным реактором; получен опыт работы с ядерным реактором в аэродромных условиях, что должно способствовать более непредвзятому реалистическому отношению к проблеме использования ядерной энергии в авиации и космонавтике.

В сущности, была создана станция для проведения работ, связанных с ядерными источниками, непосредственно в частях, эксплуатирующих авиацию, и это, как показал опыт, не привело к каким-либо нарушениям нормального функционирования аэродромных служб. В целом, оценивая опыт работ, связанных с первой в нашей стране авиационной системой с ядерным реактором, следует сказать, что создание и эксплуатация наземной и летной ядерной системы как лабораторного комплекса позволили получить опыт и ценные экспериментальные данные, важные для разработки радиационной защиты различных летательных аппаратов с ядерными установками, оценить реальную степень возможной радиационной опасности и решить ряд вопросов, связанных с условиями эксплуатации установок подобного типа[796].

В создании ЛАЛ, наземного стенда и проведении исследований из сотрудников Института атомной энергии следует в первую очередь назвать В. И. Меркина, Н. Н. Пономарева-Степного, П. П. Моисеенко, Н. Е. Кухаркина, В. Г. Мадеева, Е. Н. Королева, А. В. Хрулева, А. А. Пяткина, В. Н. Гребенника, В. Ф. Соленкова, В. М. Мордашева, ставших выдающимися учеными, и ряд других сотрудников института. А также военных инженеров ВВС, работников авиапрома, медиков, прибористов различных организаций страны: ГК НИИ ВВС, конструкторских бюро А. П. Туполева, Н. Д. Кузнецова, А. С. Абрамова, Гипроавиапрома, Института биофизики, СНИИПа, ЛИИ им. Громова, Института авиационной медицины и др.

Отечественные исследования и разработки показали, что атомный самолет осуществим, он обладает практически неограниченной дальностью и временем полета. Молодые ученики Курчатова и Александрова шутили, что Земля для него мала. Но и американцы, и мы прекратили эти работы, поскольку не нашли путей решения проблем безопасности таких самолетов при падении и тяжелых авариях[797]. Предчувствуя это, Игорь Васильевич серьезно задумался об использовании атомной энергии в космосе — создании ядерных ракетных двигателей и бортовых ядерно-энергетических установок.

О работах по созданию ядерных ракетных двигателей, начатых Курчатовым и продолженных Александровым, осталась память в фотособрании Мемориального дома-музея Курчатова — ценные исторические фотоснимки. На одном из них Курчатов, Королев, Келдыш — три титана, три богатыря, наши великие победители-первопроходцы.

Глава пятая «ВСЕ ДОСТИЖЕНИЯ — БЛАГУ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА»

В 1951 году по предложению Курчатова начались исследования по проблеме управляемого термоядерного синтеза (УТС). Он добился, чтобы в число важнейших научных направлений ЛИПАН постановлением правительства от 5 мая была включена термоядерная программа[798]. Так родилась проблема магнитно-термоядерного реактора (МТР). О событиях, предшествовавших принятию этого постановления, автору рассказал в 1984 году И. Н. Головин:

«Во второй половине октября 1950 года мне по телефону позвонил Николай Иванович Павлов. Я только-только начал работать как заместитель Игоря Васильевича, он меня знал хорошо, здесь в лаборатории мы с ним встречались многократно. „Ты, Игорь Николаевич, приходи ко мне. Вот назначаю тебе дату 22 октября. У меня будет твой учитель и Андрей“. Я говорю: „Какой Андрей?“ — „Ты что, Сахарова не знаешь? Ха, — говорит, — познакомлю тебя, это наш парень! Узнаешь, что он делает, расскажет, что придумал“. Ну я пришел туда. В Первое главное управление, в кабинет Павлова. Там уже они оба были — Тамм и Сахаров. Так мы познакомились много лет тому назад. А Сахарова я видел впервые. И Сахаров тут изложил свою идею бублика с током в плазме. Рассказал основные соображения по дрейфу, по компенсации дрейфа этим током, который течет по плазме. Но это было еще единственное знание реактора на D-D реакцию, и думали, что он понадобится для водородной бомбы, ибо в реакции дейтерий-дейтерий образуется тритий. Что это будет средство получения трития, нужного для водородной бомбы.

Игорь Васильевич в это время был в командировке, а когда он через недельку приехал, я ему про это рассказал. А он весьма, так сказать, прислушался к этому и… немедленно созвонился и вызвал к себе обоих (Тамма и Сахарова. — Р. К.). Они ему рассказали про это дело. Тогда Игорь Васильевич, как всегда, говорит: „Давай писдокументы[799]. Что у вас написано по этому поводу?“ По этому поводу в то время в ФИАНе, в теоретическом отделе, у Тамма Виталием Лазаревичем Гинзбургом был написан уже некоторый отчет по ионизации плазмы, диффузии. Этот отчет и второй отчет, который Гинзбург дал, Игорь Васильевич в ноябре месяце проштудировал, вызывая по очереди А. Б. Мигдала, А. Будкера, В. М. Галицкого, Н. Н. Боголюбова, А. Д. Сахарова опять же. Всех этих теоретиков он вызвал к себе в течение ноября 1950 года.

К концу декабря [был] уже весьма воодушевленный, что открывается возможность не только сделать взрывную реакцию, не только оружие, но и управляемую термоядерную реакцию, которая может служить для энергетики, для мира. И тогда он задумал то, о чем в моей книжке об Игоре Васильевиче написано, что в новогоднюю ночь, когда мы с ним задержались, он говорит, прохаживаясь по кабинету и размышляя о том, что надо сделать: „Давай начнем Новый год не с оружия, а с МТР (как тогда уже Тамм предложил назвать магнитный термоядерный реактор МТР), начнем с этого. Это дело серьезное, надо развивать. Но чтобы развивать, нужна поддержка. Обратимся в правительство. Надо собраться и посовещаться с нашими наиболее авторитетными людьми. Вот давай такое совещание. Вот с этого начнем Новый год“.

Состоялось наше заседание в январе 1951 года. После этого заседания решили готовить проект постановления правительства. И засели. Кто засел — Явлинский, Головин, Андрианов, Лукьянов, Осовец. Вот в таком составе. А Игорь Васильевич тогда правил, а мы тем временем писали постановление правительства. Тогда уже поняли, что-то никак с энергетикой не выходит, и задумали, что нам нужны конденсаторы, магнитные накопители (тогда сверхпроводящие не существовали).

В первых же вариантах реактора мы с Сахаровым обсуждали это, и он предложил к этому времени медную оболочку для удержания токов Фуко, а Михаил Александрович (Леонтович. — Р. К.) спустя несколько месяцев повел точные расчеты самой идеи. Удержание токов Фуко принадлежит Андрею Дмитриевичу, а эти расчеты оболочек с разрезом — Михаилу Александровичу. Все это было предложено сложно. Это был февраль — март 1951 года. И, значит, составили проект постановления, в котором нужно было Серпуховской завод сильно развить по конденсаторному строению и дать там разную аппаратуру, заказать на трансформаторном заводе железные ярма и всякую всячину. Отослали проект в Совет министров. Курчатов в то время обладал правами министра, мог прямо сам подписывать письма как к Берии, так и к Сталину (с проектом постановления), что он и сделал, не теряя времени. В марте… отослали. У меня существует дневник по датам, когда это письмо было отослано, когда сидим, ждем, когда волнуемся. Проходит март, из Кремля никакого вызова нет, ответа нет на нашу посылку. Наступает апрель. Вот уже прошел месяц, а постановление еще, так сказать, не подписано. В это время, в апреле месяце, случилась вот эта самая публикация (Рихтера) и примчался Дмитрий Васильевич Ефремов в кабинет к Игорю Васильевичу с радостной вестью: „Вот, смотрите, там уже есть нейтроны от термоядерной реакции в газовом разряде у этого Рихтера, как хорошо, что мы уже послали свои бумаги в правительство. А то бы нам досталось. Вот там уже результаты, а вы чикаетесь, еще сообразить не можете, что делать надо. А мы уже успели“.