Лариса Чернова - Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв.

• Название: Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв.
• Автор: Лариса Чернова
• Издательство: Центр гуманитарных инициатив
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-98712-655-4

С позиций современного исторического знания в монографии комплексно исследуется деловой мир Лондона XIV — XVI вв. На основе широкого круга оригинальных источников воссоздается картина жизни торгово-предпринимательских слоев и властной элиты города на начальном этапе трансформации общества от традиционного к новационному. В работе прослеживается динамика развития городской правящей элиты, отражается специфика формирования, функционирования и удержания власти олдерменами, выявляются устойчивые общности, деловые и социальные связи в их среде, характеризуются экономическая деятельность (торговля, кредит, субсидирование короны, инвестиции в недвижимость) и деловая этика, социальные устремления, ценностные ориентиры и частная жизнь лондонцев, занятых активной коммерческой деятельностью и вовлеченных во властные отношения.

Для историков — научных работников, преподавателей, аспирантов, студентов, и всех интересующихся социально-политической и культурной историей Англии в эпоху позднего Средневековья и раннего Нового времени.

---

Скорее всего, купцы предоставляли супругам право выбора между наследством по обычаю и вдовьей долей. По крайней мере, в тех завещаниях, где установлена вдовья часть наследства, нет упоминания о возможности наследования трети движимого имущества. Единственное исключение — завещание Уолтера Рэда от 10 июня 1415 г., который фактически объединил эти части наследства, распорядившись, чтобы его жена Эмма получила «в качестве вдовьей доли и ее части всего движимого имущества одну тыс. ф. и все, находящееся в холле, опочивальне, кладовой и кухне, ее одежды и украшения, а также сдаваемое в аренду помещение в пожизненное пользование, впоследствии — Джону Буну и его жене Эгнис, дочери завещателя»{1347}. Но и здесь мы видим, что, в конечном счете, определено условие наследования именно вдовьей доли — пожизненное владение. Другой купец, Джон Уодсок, как мы уже видели, прямо записал в своем завещании, что если его жена «не будет удовлетворена вдовьей долей наследства, то не получит ничего кроме того, что ей полагается согласно общему праву и обычаю Лондона»{1348}.

Важно отметить также, что вдове, согласившейся на получение выделенной ей умершим мужем вдовьей доли наследства, не позволялось требовать другое имущество. Упоминавшийся выше Генри Бартон специально записал в завещании, что, если его жена согласится на предложенные им условия, «то не сможет в дальнейшем требовать какую бы то ни было другую вдовью часть»{1349}.

В целом ряде завещаний олдермены оставляют своим женам в пожизненное владение с последующей передачей детям и другим родственникам разнообразную недвижимость, в Лондоне и вне его, безотносительно к наследованию, как вдовьей части, так и к наследованию по обычаю. Среди такого рода наследства — дома, земли и сдаваемые в аренду помещения, усадьбы, лавки, товарные склады, пастбища{1350}.

Возможно, некоторый свет на причины такой щедрости купцов может пролить завещание ювелира Генри Бамме, составленное 7 ноября 1413 г., согласно которому «жене Элис, ее душеприказчикам и правопреемникам» были переданы до конца ее жизни и еще на 6 лет после ее смерти земли и сдаваемые в аренду помещения, совместно приобретенные купцом и его супругой»{1351}. Можем предположить, что и другие купеческие жены были непосредственно причастны к приобретению семейной недвижимости и получали не только право пожизненного владения ею: видимо, на протяжении шести лет после смерти Элис Бамме земли и строения будут использованы в интересах ее близких.

Судя по завещаниям, нередко именно вдовы купцов получали движимое и недвижимое имущество в так называемое целевое пользование (use)[152]. Стефен Константин в XIV в. оставил своей жене Джулиане дом в целевое пользование, пока его сын Джон не достигнет совершеннолетия{1352}.[153] А Джон Константин по завещанию от 19 сентября 1358 г. передал жене в целевое пользование сдаваемые в аренду помещения, ренты, товары и движимое имущество на время малолетства сына Джона{1353}. Жена Джона Дэхема по его завещанию от 2 октября 1359 г. получила в целевое пользование товары детей — сына Джона, дочерей Джоанны, Джулианы и Эгнис, «пока они не достигнут совершеннолетия или не выйдут замуж»{1354}. Ричард Лакер по завещанию от 25 июля 1361 г. оставил на попечение своей жены Изабеллы сына Ричарда и передал ей в целевое пользование принадлежащие тому ренты и сдаваемые в аренду помещения, пока он не достигнет совершеннолетия{1355}. Фактически олдермены оставляли и детей, и их имущество на попечение своих жен, что в немалой степени свидетельствует о весьма высоком статусе последних в купеческой среде Лондона, о доверии к ним со стороны преуспевающих и влиятельных горожан.

Таким образом, вдова являлась опекуном детей и их имущества либо до своего вторичного замужества, либо до достижения детьми совершеннолетия. Важно, что горожанка получала права распоряжения имуществом детей, правда, лишь с согласия детей или при их формальном участии. Кроме того, вдова могла выступать в роли хранительницы имущества своих детей, завещанного им умершим мужем. И наиболее вероятная возможность получить доступ к управлению земельной собственностью открывалась перед вдовами с несовершеннолетними сыновьями.

Иногда олдермены передавали своим женам имущество, движимое и недвижимое, в абсолютную и безусловную собственность (absolutely, in fee). Об этом свидетельствуют завещания отдельных представителей правящей элиты Лондона. Так, Томас Миддлтон, торговец предметами роскоши, в завещании от 25 ноября 1434 г. распорядился, чтобы его жена Летиция получила «земли и сдаваемые в аренду помещения в одном из приходов Лондона в безусловную собственность; также его товары, движимость и недвижимость после уплаты по долгам должны перейти в ее полное распоряжение»{1356}. И Джеймс Бартоломью по завещанию от 24 ноября 1481 г. оставил своей жене Элис сад и сдаваемое в аренду помещение в приходе св. Маргариты в безусловную собственность{1357}. Следует, однако, заметить, что такого рода формулировки встречаются крайне редко и только в завещаниях, где нет упоминания о детях.

Итак, судя по завещаниям, горожанки наследовали, прежде всего, значительные денежные средства, предметы роскоши, ценную посуду, мебель, постельные принадлежности, утварь, предметы, нажитые в браке и имеющие непосредственное отношение к домашнему хозяйству и обиходу, а также товары и недвижимость: земельные участки в манорах, дома, торговые склады, пивоварни, верфи и прочие постройки. Чаще всего недвижимое имущество передавалось вдове в качестве условного дара, призванного «кормить» ее. Как правило, полученное «в кормление» недвижимое имущество впоследствии надлежало передать по мужской линии.

Горожанка могла получить наследство по завещанию не только от мужа и родителей, но и от собственных детей. Так, упоминавшаяся уже Айдония Каунтбридж, дочь сэра Стефена де Каунтбриджа, по завещанию от 12 сентября 1359 г. оставила своей матери Эвайс в пожизненное владение (впоследствии — брату Томасу) ренты в двух приходах Лондона, которые, в свою очередь, были ей завещаны отцом в качестве приданого{1358}. Эгнис Дерби, вдова сэра Уильяма, торговца готовым платьем, судя по завещанию от 11 июня 1361 г., владела сдаваемыми в аренду помещениями на Уотлинг-стрит и рентами, которые были завещаны ей сыном в пожизненное владение (впоследствии — на благотворительные цели){1359}. Важно отметить, что дети фактически передавали имущество матери «в кормление», дабы обеспечить ей достойное содержание и соответствующий образ жизни.

В целом можно констатировать, что вдова обладала достаточно широкими правами распоряжения завещанным ей и детям имуществом, а также нередко — правом опеки над детьми. Положение вдовы состоятельного человека в средневековом городе давало ей больше правовой свободы, чем могла иметь замужняя женщина, что обеспечивало ей относительную деловую самостоятельность и хорошие шансы на брачном рынке{1360}.

Важнейшую часть завещательных распоряжений лондонских олдерменов составляет обеспечение наследством детей, которые, как мы уже видели, обязательно получали, согласно обычаю Лондона, третью часть всего движимого имущества своего отца. Завещатели обычно делят треть своего движимого имущества поровну между всеми детьми. Так поступил, например, торговец предметами роскоши и олдермен 1342–1345 гг. сэр Джон де Олшем{1361}. И известный в Лондоне XVI в. купец Ричард Мэллори разделил треть своего движимого имущества между всеми 17 детьми{1362}. Как правило, детям же отходило наследство матери, завещанное ей супругом в пожизненное владение.

Очевидно, если у олдермена были дети одного пола, они, как правило, становились равноправными наследниками. В частности, дом на Бэйсинглэйн, лавки на Кордуэйнер-стрит и ренты, завещанные Стефеном Константином в середине XIV в. в пожизненное пользование жене Джулиане, после ее смерти в равных пропорциях перешли к его дочерям: Эмме, Маргери, Саре, Изабелле и Катерине{1363}. Земли и сдаваемые в аренду помещения, оставленные в 1413 г. Генри Бамме его жене в пожизненное пользование, после ее смерти должны были перейти сыновьям: Генри, Томасу, Джону{1364}. Сыновья галантерейщика и олдермена 1548–1560 гг. Дэвида Вудроффа — Николас, Стефен и Ричард — после смерти матери унаследовали три дома и четыре строения в Лондоне, два дома в Сент-Олбансе, пастбище в Энфилде, оставленные ей в свое время мужем в пожизненное владение{1365}. Двое сыновей сэра Роджера Мартина, олдермена 1556–1573 гг., торговца предметами роскоши, получили по 500 ф. при жизни отца, а после его смерти им отошла треть его движимого имущества, составлявшего 3 тыс. ф. и дополнительно по 200 ф. каждому{1366}.

Некоторые олдермены, имевшие только сыновей, в своих завещаниях особо выделяли старшего из них. Именно ему они предпочитали передавать наиболее важную и ценную часть своего имущества. Так в XIV в. поступил Джон ле Брэт, завещавший, чтобы после смерти его жены дом в приходе св. Сепульхры перешел к Роберту, его старшему сыну{1367}. И Ричард Фолкс в ноябре 1570 г. оставил особняк, лавку и товарные склады в Лондоне старшему сыну Остину{1368}.