Альберт Мифтахутдинов - Закон полярных путешествий: Рассказы о Чукотке

• Название: Закон полярных путешествий: Рассказы о Чукотке
• Автор: Альберт Мифтахутдинов
• Издательство: Магаданское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1986

И в этой книге А. Мифтахутдинов остается верен своей теме: Чукотка и ее люди. Мир его героев освещен романтикой труда, героикой повседневных будней, стремлением на деле воплотить в жизнь «полярный кодекс чести» с его высокой нравственностью и чистотой.

---

— Они откочевали вчера.

— А что теперь делать?

— Собаки устали… Будем ночевать. Догонять будем завтра. — Ильдар начал распаковывать кладь. — Они ушли на весеннюю стоянку. Туда, где будет отел. Это в двух днях пути. Но мы догоним, не грусти… Помоги поставить палатку.

Деревянных стоек не было, и леса вокруг тоже не было, и вместо стоек для палатки Ильдар использовал карабин и ружье. Ружье он возил, чтобы охотиться на куропаток, а карабин… карабин, он пригодится всегда. Вместо колышков растяжки укрепил на нарте, а с другой стороны взял камни, которыми был обложен очаг. Маленькая двухместная палатка стояла крепко.

Потом Ильдар кормил собак, а Светлане поручил костер. Она набрала веток, испортила полкоробка спичек, но костра не получилось. Ильдар дал ей огарок свечи и научил нехитрым премудростям тундрового огня.

На пол палатки Ильдар бросил оленью шкуру с нарты, потом затащил туда кукули, сказал, чтобы Светлана располагалась, и, если она хочет, он чай принесет ей в палатку.

Светлана не возражала.

А через два часа завеселилась пурга, она напала сразу, как снег с неба, но в палатке было хорошо, в кукулях тепло, и термос под руками, — значит, все нормально. И очень уютно было в палатке, спокойно было Светлане, странно было Ильдару. Он прислушивался к тому, что с ним происходит. И удивлялся.

Раньше Ильдар заботился только о себе и о родителях, когда они были живы. Но вторгается в его жизнь эта женщина. Он поймал себя на мысли, что ему не безразлично, тепло ей или холодно, сыта она или голодна, будет ли видеть сны, и какие…

Потом еще двое суток гнал голодных собак Ильдар, кончилась юкола и жир, в пришлось шесть куропаток разделить на десять собак, а одну птицу они разделили со Светланой, и только на пятый день их знакомства настигли они наконец Кунчи, и рад был Кунчи дорогим гостям, и в стойбище был праздник…

Но перед праздником было вот что.

Посмотрел Ильдар на Светлану, на грустное лицо ее — и все вдруг понял.

«О аллах, — подумал Ильдар, — да ведь она целую неделю, не раздеваясь, в меховщине!»

Ильдар пошептался с Кунчи, поставили на огонь большой котел, как для варки мяса, потом сходили за льдом и снегом и наполнили снегом ведро. Светлана сидела, понурившись, у костра.

Вода согрелась.

Ильдар закрыл вход, положил камень, бросил рядом с костром старую оленью шкуру и сказал Светлане:

— Раздевайся.

Она непонимающе смотрела на него.

— Раздевайся. Здесь не холодно. Вот вода. Я тебе буду помогать.

— Нет. Нет… — Она испуганно вскочила… — Нет!

— Ох! — устало вздохнул Ильдар. — Не разговоры с тобой заводить я сюда приехал. И не нужны мне твои прелести. Я устал и хочу спать. Но пока ты в тундре, ты будешь слушать меня. Не хочешь же ты, чтобы тебе помогал Кунчи. И учти, когда я буду мыться, ты мне, тоже будешь помогать. Баш на баш, я на общественных началах ничего не делаю, — отчаянно врал Хан-Гирей.

Кружки были маленькие, и поливал ей Ильдар из большой алюминиевой миски. Она сидела на корточках, оленья шкура была мокрой и теплой, и ногам ее было тепло. Огонь костра слабо мерцал в темной яранге. Потом Ильдар кинул ей большое полотенце. Она закуталась в него. Он полез в рюкзак, достал свое теплое китайское белье, протянул ей и сказал, чтобы она поторапливалась.

Светлана оделась. Он провел ее в полог, зажег там керосиновую лампу, дал ей гребень и зеркало и все, что было в ее сумочке, а сам вышел.

Пили чай и готовились ко сну.

Ильдар не хотел, чтобы Светлана спала между ним и кем-то еще, и велел ей занять место с краю. Сам лег возле. Рядом с ним лег Кунчи, рядом с Кунчи его сынишка, рядом с сынишкой совсем голый старик, отец Кунчи. Он накрылся шкурой, потому что стеснялся. Слабо горела коптилка.

В маленьком пологе, где сейчас разместилось пять человек, сразу стало тепло и душно.

— Лучше голову высунуть наружу. А вместо подушки положи малахай, — шепнул Светлане Ильдар. И показал, как это делается.

Светлана лежала рядом и долго смотрела на тлеющие угли. Потом свернулась калачиком. А Хан-Гирей курил.

Светлана долго ворочалась, ей было непривычно на новом месте. Потом она шепнула ему «спокойней ночи» и поцеловала в ухо. Разделила малахай, их первую совместную подушку, пополам, легла ему на руку, прижалась и затихла.

Желтые сухие волосы рассыпались у него на руке. Он закрыл ими лицо. Теперь волосы пахли снегом, солнцем и немножко дымком костра.

Пора в тайгу

На той стороне реки жили веемылыт — речной народ. Их летние яранги стояли на высоком обрывистом берегу в лиственничном редколесье. Ровной площадки для вертолета там не было, и он сел на галечной косе противоположного берега.

Выгрузившись, прилетевшие перетащили вещи повыше, подальше от воды. Там и палатки поставили, на все лето сделавшись соседями речного народа, как кочевые чукчи называли юкагиров, а также и русских, живших тут испокон веку и ведших свой род от казаков-первопроходцев.

— Будем мы теперь «рочгылыт», — сказал Петров. И пояснил: — «Народ противоположного берега» в переводе.

— Ладно, — согласился его помощник, студент Серега. — Какая разница, все равно тайга…

Третий — чукча, рабочий отряда Пины — уже разжег костер, сбегал на реку, поставил на огонь, новенький с блестящими боками полуведерный чайник, такой же большой котелок и сейчас возился с консервными банками. Рыбалка и охота будут потом, еще успеется, а вот подкрепиться перед обустройством не мешает — летели долго. Не так-то просто добраться сюда, на берега Росомашьей.

К вечеру лагерь был готов. Одну палатку отвели под склад, другую — попросторней — под жилье.

— Первым делом жилье, — назидательно говорил Сереге Петров, — жилье нужно и мореплавателю, и герою, и плотнику.

В третьей палатке оборудовали лабораторию. Конечно, лаборатория — громко сказано, но начальник отряда Петров любил точность, а на походные условия не обращал внимания, полагая, что большую часть своей жизни ученый так и должен жить — в тайге, а город — для камералки, для подготовки к очередному полевому сезону.

У Сереги это третий сезон. Два предыдущих он тоже провел с Петровым. И хотя тема будущего диплома еще отчетливо не прояснилась, он твердо знает, что после института работать приедет в Магадан, возможно, даже к Петрову, были бы вакансия да желание шефа.

Серега заядлый рыбак. Нехитры речные премудрости, но знать их надо. Например, чтобы лучше рыба клевала, хорошо насадку обвалять в песке. Или запастись мелкой галькой и периодически кидать камушки рядом, с поплавком — это рыбу привлекает, особенно ленка и особенно вечером. Ну и понятно, что лучше всего ловить в ручье, впадающем в реку либо в озеро.

А если увидишь гомонящих чаек над водой — торопись, там скопление рыбы. И не забывай, что в чистой воде хорошо заметен красный цвет, запасись лоскутками красными, цепляй рядом с насадкой или крючком — не прогадаешь, хариус мимо не пройдет.

Веселей всего брать щуку. Нацепил на тройник кусок мяса или рыбы и забрасывай в воду на манер донки, и не зевай. Только помни, что в жару на блесну щука не идет, она в заводях держится, в теньке. Лучше всего ее брать рано утром или перед заходом солнца по холодку.

А вот Пины (он тоже третий сезон с Петровым и Серегой) только посмеивается над теоретическими выкладками студента, и когда они вместе забрасывают удочки в одно и то же место, то у Пины по обыкновению клюет, а у Сереги — нет. И никто не может объяснить почему, даже Петров, хоть он и кандидат наук.

Серега горячится, злится, глядя на удачливого Пины, а невозмутимый Пины, пряча улыбку, покидает добычливое место. Но Сереге в этом видится подвох, он снова устраивается рядом с Пины, и опять ему не везет, и опять он злится.

Так обычно проходит их совместная рыбалка.

Петрова их рыбачьи страсти не волнуют. На рыбу он смотрит как на ихтиологический материал. Она должна быть обмерена, взвешена, выпотрошена, записала в «чешуйчатые книжки». Те экземпляры, которые не заспиртованы или не заформалинены, можно, конечно, и дальше изучать с помощью котелка или сковородки.

Хорошо вечерком у костра на берегу Росомашьей, вокруг палаток поляны иван-чая, от зарослей пижмы идет медовый запах, особенно густой перед дождем, до берегам небольшого ручейка полоски тыке-ваглынын — пахучей травы, так дикий лук называют по-местному. Летнее незакатное солнце светит нежарко, на реке собирается легкий туман, и комары не донимают. В такие минуты хочется просто молча сидеть у огня и смотреть на реку.

Давно за полночь. Пины заливает костер, и все отправляются спать, договорившись съездить завтра в гости на тот берег. Над одной из яранг виден поздний дымок — значит, не все люди в тайге, на том берегу тоже кто-то не спит, чай пьет, издалека на новых соседей поглядывает…