Синклер Льюис - Том 7. Гидеон Плениш. Статьи

• Название: Том 7. Гидеон Плениш. Статьи
• Автор: Синклер Льюис
• Издательство: Правда
• Жанр: Классическая проза

В седьмой том вошел роман «Гидеон Плениш» в переводе Е. Калашниковой и М. Лорие и статьи.

---

Но больше всего ошибаются те, которые полагают, что Миннесота населена только чистокровными янки и скандинавами и что шведы являются своего рода париями и прирожденными комиками.

Из трехсот тридцати учеников школы в Нью-Дулуте, согласно подсчету директора, оказалось: словенцев-49; итальянцев-47; сербов-39; американцев-37; поляков-30; австрийцев-22; шведов-22; хорватов-20; негров-9 (характерно, что он не включает их в категорию «американцев»); финнов-7; шотландцев-6; славян (невыясненной национальности)-5; немцев, французов, чехов и евреев — по четыре; румын, норвежцев и канадцев-по три; скандинавов (невыясненной национальности)-8; литовцев, ирландцев, украинцев и греков — по два; один русский и один англичанин. Итого шестьдесят процентов учеников происходит из южной и восточной Европы.

Такое преобладание выходцев из славянских стран наблюдается, конечно, только в городах и шахтерских поселках, но оно говорит о том, что в среднезападных штатах состав населения может измениться так же радикально, как и в восточных. В целом по штату основными национальными группами являются американцы, немцы, ирландцы и различные скандинавские национальности — не только шведы и норвежцы, но также датчане и исландцы. И из всех нелепых расистских представлений самым нелепым является то, будто миннесотские скандинавы, как бы долго они тут ни жили, остаются, подобно героям доброй, старой пьесы «Йон Ионсон», все тем же комическим, низким по развитию и не поддающимся ассимиляции племенем. Все сказанное можно подытожить следующим образом: ни одно обобщение, касающееся американских скандинавов, не соответствует действительности.

В самой Миннесоте не услышишь (от высокородных янки, к которым обычно обращаются с подобными вопросами), что скандинавы — комики, нет, про них говорят, что они неприветливы, мятежны и «не поддаются американизации». Фабриканты и лесозаготовители отзываются о своих рабочих-шведах совершенно так же, как предприниматели Сиэтла о японцах, Бостона — об ирландцах, юго-западных штатов — о мексиканцах, Нью — Йорка — о евреях, морские офицеры — о жителях Гаити и мистер Редьярд Киплинг — о националистах-индусах… или националистах-американцах. Сами того не сознавая, они выдают свою приверженность к Теории о Низших Расах, которая формулируется следующим образом:

Низшая Раса — это та, к которой принадлежат мои рабочие. Они вероломны, неблагодарны, невежественны, ленивы и непокорны, поскольку они требуют повышения зарплаты и таким образом стремятся отнять у меня доллары, которые мне нужны на платья для моей жены и на прославляющую меня благотворительность. Они неполноценны от природы. Они никогда не смогут стать Настоящими Американцами (или Английскими Джентльменами, или Высокородными Пруссаками). Я знаю, что это так, потому что со мной согласны все мои товарищи по университету и партнеры по бриджу.

На самом деле скандинавы американизируются с невероятной быстротой. Они американизируются гораздо быстрее американцев. Среди последних из поколения в поколение не переводится упрямая аболиционистская порода, которая или борется за обреченное дело и, попав в тюрьму, поет печальные баллады или, как Лодж, держится традиций Адамса, не менее вредоносных для здорового американизма, чем коммунизм. Скандинавы американизируются до того основательно, что, надо полагать, где-нибудь в 1963 году норвежец Григавасон и исландец Гисласон скажут о черногорцах и латышах: «Вечно они скандалят насчет зарплаты, но самое главное, что они не поддаются американизации. Не желают голосовать ни за кандидата ротарианцев, ни за Ку-Клукс-Клан. Подавай им, видите ли, какую-то там Третью партию».

Скандинавы с такой же легкостью приобщаются к американскому образованию, перенимают деловые ухватки и журналистские нравы, как шотландцы или лондонские кокни. Особенно легко они приобщаются к американской политике, старой доброй политике Гаррисона,[162] Мак-Кинли[163] и Чарли Мэрфи.[164] Как правило, они не привносят в нее ничего нового из практики своих экспериментирующих стран. Они без сожаления расстаются со своими традициями. Правда, многие из них участвовали в Беспартийной лиге,[165] движении суфражисток и организовывали кооперативные общества. Покойный губернатор Миннесоты Джон Джонсон был политическим деятелем с большим будущим; если бы он не умер, то, возможно, стал бы президентом, причем, вероятно, президентом своеобразным, и оставил бы заметный след в истории. С другой стороны, по сравнению с сенатором-скандинавом Кнутом Нельсоном Маккамбер[166] казался левым синдикалистом, а судья Гари[167] напоминал Франсуа Вийона. Член конгресса от Миннесоты Стеенерсон, председатель комиссии конгресса по делам почт, однажды произнес бессмертную фразу, в которой сказалось его незаурядное дарование, созревшее за двадцать пять лет пребывания в конгрессе. Как-то на званом обеде он стал возмущаться, что Беспартийная лига открыла допуск в невинные школьные библиотеки непристойным сочинениям «этой русской бабы Эллен Кей».[168] Кто-то заметил джентльмену скандинавского происхождения мистеру Стеенерсону: «Она ведь, кажется, шведка?» В ответ на это скандинавский джентльмен заявил: «Нет, эта Кей родом из Финляндии и прочей красной России, где они национализировали женщин».

Разумеется, сейчас скандинавский элемент штата Миннесота представлен всему миру двумя вновь избранными сенаторами — Генриком Шипстедом и Магнусом Джонстоном. Трудно предсказать, что нового они привнесут в прославленный своей осмотрительной респектабельностью сенат, но несомненно, что они, как и Джон Джонсон, представляют все самое смелое, демократичное, реалистичное, американское в нашей истории.

Скандинавы — как хорошие, так и плохие — монополизировали политическую жизнь Миннесоты. Из девяти последних губернаторов штата, включая кандидата в сенаторы Пройса, шестеро были скандинавами. Гарольд Кнутсон, организатор республиканской фракции в конгрессе, тоже скандинав. Скандинавы составляют большинство в законодательном собрании штата, и если в законодательном собрании Санта-Фе депутаты-мексиканцы говорят по-испански, а в Квебеке парламентарии все еще ведут дебаты на французском языке, хотя давно уже являются гражданами британского доминиона, в Миннесоте политические деятели, родившиеся за границей, изъясняются лишь на одном наречии — американском. На нем они ведут дела, на нем говорят в семье. Может быть, сам глава семьи до двадцати лет жил о Скандинавии, но сыновья его будут говорить на том же английском языке — хорошем или плохом, дело десятое, — что и сыновья переселенцев из Мэна, а его дочери придут в музыкальные клубы или в компанию любителей коктейлей, в колледж или на фабрику с теми же предрассудками, идеалами, интонациями, что и девушки по фамилии Смит или Брустер.

Говорят, что Миннесота поражает своей новизной. На самом же деле в Миннесоте поражает не новизна, а старина — прочная, пронизанная традициями, завернутая в вату старина. Все это не соответствует представлению об Америке как о стране Свободы и Прогресса. Хотя некоторые районы штата еще так плохо освоены, что деревни посреди свежевспаханиых полей или запыленных сосен, по сути дела, всего лишь первые форпосты цивилизации, в крупных, а также и в некоторых мелких городах утвердилась столь же могущественная финансовая олигархия и почти столь же четкая структура общества, как в Лондоне, и эти силы определяют Трезвую Политику и прямо или косвенно контролируют всю деловую жизнь. Здесь есть свои Старинные Семейства, члены которых заключают браки преимущественно в своем кругу. Во всем мире под Старинным Семейством понимается семья, которая разбогатела по крайней мере на тридцать лет раньше, чем прочие семьи в этой округе. В Англии процесс «облагораживания» парвеню и спекулянтов занимает (максимум) пять поколений — независимо от того, идет ли речь о дельцах, нажившихся на поставках стали во время первой мировой войны, или о нетитулованных спекулянтах землей при Вильгельме Завоевателе. В Нью-Йорке это чаще всего происходит за три поколения. На Среднем Западе — за полтора.

Бытует у нас и еще одна чрезвычайно утешительная, но не имеющая в себе и зерна истины басня, будто все сыновья и внуки пионеров — бесшабашный, жизнерадостный народ, неотесанная, но пьяняще-независимая вольница. Правда, среди внуков людей, сражавшихся в 1862 году с индейцами и проходивших болотистыми тропами сотню миль, чтобы вызвать на подмогу отряд войск, есть такие, которые, как их деды, расчищают лес под пашню. Но есть среди них и такие, которые разбирают недостатки чая «Орандж пеко», сидя в изящно расписанных кондитерских, построенных на том месте, где три поколения назад стояли фургоны поселенцев; снаружи их дожидаются шоферы в лимузинах Пирс Эрроу (корпуса изготовлены по особому заказу Кимбаллом, серебряные наружные части — Тиффани); в своих любительских театрах они ставят пьесы Шницлера[169] и Сент-Джон Эрвина;[170] после репетиций упоенно вспоминают, как они познакомились в Париже с Джеймсом Джойсом, и всегда с аристократическим пренебрежением говорят о смехотворных попытках скандинавов и финнов втереться в их священную древнюю американскую касту. У многих из них немецкие фамилии.