Максим Сиряченко - Чумные

• Название: Чумные
• Автор: Максим Сиряченко
• Жанр: Фэнтези

Ванесса Аретин, дочь капитана Солта, живет на самом краю света: в совсем молодом поселении, лежащем на другом берегу бескрайнего моря, в месте, отдаленном от ближайшего города на многие сотни миль. Мало кто знает о ее прошлом. Мало кто знает, что Ванесса — потомок некогда знатного рода, а ее отец, вынужденный почти все время проводить в море — разжалованный адмирал флота. Мало кто знает, что отца Ванессы разжаловали за дезертирство, когда он, пытаясь спасти дочь от смерти, приказал фрегату сняться с якоря и держать курс на Зеленый берег. С тех пор прошло десять лет. Десять лет спокойной и размеренной жизни, то, чего Ванесса так хотела после ужасной трагедии, навсегда изменившей ее жизнь. Но даже спустя все эти годы кошмар возвращается к ней. Страшная судьба преследует девушку, вот-вот норовя вновь обрушить на нее череду трагедий и утрат.

---

Море казалось совсем другим после шторма. Лучи нещадно жгли всех, кто был на палубе, от моря шел легкий свежий бриз, который помогал людям переносить жару. Вода уже успокоилась и вновь стала приветливого лазурно-голубого цвета, не пыталась отнять у него жизнь, только лениво плескалась за бортом. И самое главное, что вместо незаметной линии горизонта в обе стороны, насколько хватало глаз, тянулась размытая от горячего марева полоса земли. До нее был еще день пути, и пока что различался только цвет берега — зеленый. Наверняка, подумал Филипп, рядом с береговой линией проходит очень высокий и густой лес. А как иначе? Но пока что приходилось довольствоваться зеленой полоской у горизонта и небольшим скалистым островом. Рядом с последним корабль проходил близко, настолько близко, что можно было различить отдельные чахлые деревца на склонах скал, высокую, наверняка острую траву и гнезда морских птиц, выдолбленные в скалах дыры одинаковых размеров и форм. Хозяева гнезд то и дело проносились над кораблем.

Вездесущих чаек здесь не было, были какие-то другие птицы, которые не кричали так пронзительно и часто. Они вообще не кричали, только изредка пикировали в воду и выходили из нее с насаженной на острый, как игла, клюв рыбой.

Филипп остановил себя. Красотами местной природы он сможет полюбоваться и после разговора. Сейчас нужно было найти помощника капитана и посоветоваться с ним. Долго искать не пришлось, помощник нашелся на средней палубе у правого борта. Ничем существенным он занят не был, как и большинство матросов на тот момент — корабль мирно плыл на двух поднятых парусах. Северянин смотрел на море, то вдаль, на горизонт, то на близкий скалистый остров с кучей вопящих птиц.

— Эрик, можно вас на несколько минут? — Спросил Филипп сразу, как только подошел к помощнику.

— Конечно. В чем дело?

— Я хотел поговорить с вами насчет Солта. Вернее, насчет вашей команды и того момента, когда мы сойдем на Зеленый берег.

— О команде? О чем же? — Пророкотал северянин удивленно.

— Когда мы высадимся на берег, слух о болезни капитана Солта прокатится по деревне меньше, чем за половину дня. — Филипп решил говорить напрямую, какой бы сомнительной правда не показалась помощнику капитана. Все люди с севера, которых он знал, считали честность одним из главных достоинств человека, и ему не хотелось обманывать таких людей. — А через день это даже волы в стойлах будут обсуждать. Ваши люди, Эрик, надеюсь, не будут способствовать распространению слухов?

— Мои люди — матросы, а не бабы-южанки. Драться и править кораблем умеют, сеять слухи — нет. Я вообще сомневаюсь, что они будут говорить о болезни капитана с кем-то не из команды. Это слишком личное. Его болезнь — наше общее горе и горе каждого, а плакаться незнакомым людям в своих бедах, сами знаете, мы не любим.

— Понимаю. Я так и думал. И все же, даже случайно оброненное слово о том, как плохо капитану, может сильно осложнить дела. Видите ли, факт того, что Солт болен, невозможно будет утаить ни от кого. Если есть люди, всегда есть, кому подслушать. — Эрик кивнул, давая понять, что слушает лекаря внимательно. — А вот факт того, что капитан не просто болен, а очень тяжело болен, нужно скрывать всеми силами. Если Церковь про это прознает, мне станет тяжелее лечить капитана, появится ненужное внимание. Сами понимаете, пользы от этого никому не будет.

— А что Церковь? Разве она кому-то худо делает тем, что заботится о сирых и слабых?

— Церковь Деи это, безусловно, хорошо, как и любая религия, проповедующая мир и любовь к ближним, природе, всему живому. Такой она, по крайней мере, была в годы моей юности. До Инквизиции. Но Церковь нужна для того, чтобы душа человека была цела и не болела. Как известно, болезни души неостановимо влекут за собой болезни тела. Излечивая душу, Церковь лечит и плоть. Однако когда недуг поражает тело, лечить нужно тело, и напрямую, а не через душу. В этом ошибка Церкви, которую они не видят и которую мы, лекари, стараемся исправить. Когда-нибудь мы придем к соглашению, а пока что Церковь и лекари, особенно алхимики, плохо уживаются друг с другом. Поэтому будет лучше, если слух о тяжелой болезни Солта не дойдет до ушей Церкви, или дойдет как можно позже. Пусть они подумают на легкую болезнь, которую его дочь вылечит быстро. Так будет лучше для всех.

— Странно звучат ваши слова.

— Это полуправда. Она удобнее, чем полная правда, и в то же время не совсем является ложью. Я думаю, величайшее достижение человеческой мысли, которым люди будут пользоваться до конца времен.

— И все равно, скользкая он какая-то. Правда на то и правда, чтобы на ней можно было стоять твердо, а на скользком кто устоит? Но раз капитану так будет лучше, я согласен, и команда моя тоже. Расскажу ей обо всем потом, как спущусь в трюм.

Лекарь кивнул и устремил взгляд в море. Сон больше не тянул в постель, а головокружение отступило. Филиппу больше всего тогда хотелось просто стоять у борта корабля и смотреть на море.

Одна из птиц, которые беспрерывно летали над островом и рядом с кораблем, села на борт совсем рядом с Филиппом. Взглянув на него черной бусинкой глаза, она сперва отпорхнула чуть в сторону, потом отскочила. Убедившись, что странное существо не собирается ее атаковать или отнимать добычу, птица лапой сняла рыбу с клюва, прижала к доскам и сжала в клюве, готовясь проглотить. Филипп успел рассмотреть птицу. С виду ничего особенного, средних размеров обтекаемое тело, острый клюв, темно-бурые, почти воробьиные перья с черными кончиками на хвосте и крыльях. Черные круглые глазки почему-то казались лекарю более умными, чем у остальных птиц.

— Споешь? — Спросил Филипп у птицы. Та долго проглатывала рыбу, а когда закончила с едой, посмотрела глазом-бусинкой на лекаря. Как ему показалось, недоверчиво.

Алхимик протянул руку с отставленным указательным пальцем. Тут бурая настороженно отпрыгнула, раскрыла клюв и «спела». «Пение» было похоже на крик девушки, пойманной стаей трупоедов на кладбище и раздираемой заживо ими надвое. Такой сольный концерт посреди ночи мог закончиться для кого-то из людей остановкой сердца и гробом.

— Тьфу, напасть! Пошла вон! — Филипп махнул рукой, чуть не задевая бурую. Та слетела с борта и быстро исчезла из виду.

— Как же люди живут бок о бок с такими соседями?

— Никак. — Теперь в голосе помощника отчего-то послышался сильный северный акцент. — Эти птицы живут на скалах. На Зеленом берегу берег… Хм… Песчаный. Далеко на юге есть скалы, птицы гнездятся на них. А те рыбацкие лодки, что изредка выходят далеко в море, рассказывают, как кричат утопленницы.

— Напоминает выпь. Вы слышали, как кричит выпь?

— Слышал. — Северянин улыбнулся. — Если нервы слабые и услышать ночью, можно и испугаться. И еще слышал лягушку, которая рычит, как какой-то болотный монстр. Есть на Зеленом берегу такие.

— Неужели?

— Точно есть. Забредешь ночью в болото, так и рык совсем рядом раздается. — Принялся рассказывать помощник с явным азартом. — А чуть пошевелишься, плеснешь туда водой, видишь, как лягушка упрыгивает, и рыка больше не слышишь. Везет людям, что это лягушка, а не что похуже. Нечистая сила какая-нибудь. Вы верите в нечистые силы?

— Нечистая сила — слишком растяжимое понятие. Сейчас так называют и магию, и монстров, и людей, творящих злые дела. Последние, увы, встречаются все чаще. В магию я не верю, ни в светлую, ни в темную. А вот трупоедов и разную другую нечисть я своими глазами видел. Мерзкие создания.

— А правда, что они серебра и имени Деи боятся? — Спросил северянин с каким-то благоговейным трепетом. Разговор все больше начал увлекать его. Суровый на вид мужчина сейчас казался Филиппу молодым юношей, настолько интерес к неизвестному преобразил лицо помощника.

— Насчет серебра не знаю. Насчет имени тоже. А вот света не переносят, от факела разбегаются по своим норам, точно крысы.

— Да уж… Вся эта магия, нечисть, жулье — все это не по моему уму, чего не знаю, того не знаю. А вот на Зеленом берегу ничего этого нет. Хорошо им там, наверное, живется без страхов.

— Люди и без монстров найдут, чего им бояться. Напридумывают себе страхов, потом зовут истребителя нечисти из Ордена Коловрата или священника. На Зеленом берегу никого из «коловратов» нет, насколько я знаю.

— Так они ж фанатики!

— Фанатики. И те страхи, от которых они якобы избавляют людей, либо придуманы, либо несущественны. А люди отдают им последние гроши, лишь бы те избавили их от нетопыря или какой-то Белой бабы. Но когда находится настоящая злобная нечисть, на совести которой не одна человеческая жизнь, «коловраты» убивают ее быстрее, чем церковнослужитель успевает помолиться за их жизни.

— И все равно, хорошо, что там этого нет, на Зеленом берегу. Ни маги, ни нечисти, не напастей каких. И люди там добрые.