Проспер Оливье Лиссагарэ - История Парижской Коммуны 1871 года

• Название: История Парижской Коммуны 1871 года
• Автор: Проспер Оливье Лиссагарэ
• Жанр: История

История Парижской Коммуны Лиссагарэ уже переводилась на русский язык в дореволюционной России и была выпущена товариществом "Знание" в 1906 году. Она была запрещена цензурой. Данный перевод книги на русский язык выполнен Сергеем Мальцевым с английского варианта статьи, размещенной в Интернете издательством Нью‑Парк.

---

XII

Вот, что произошло между Комитетом общественной безопасности и Домбровским. (Выдержка из письма, адресованного автору членом Комитета общественной безопасности):

Последний однажды пришел к нам и сообщил, что версальцы через одного из офицеров (Ицажи) связались с ним и предложили назначить встречу. Он спросил, можно ли извлечь из этого какую–нибудь пользу для Коммуны. Мы решили позволить ему встречу при условии, что он расскажет нам обо всем, что происходило. Тем вечером мы поручили своему человеку следить за генералом и арестовать его, если он сделает врагу неприемлемые уступки. С этого времени за Домбровским тщательно следили — благодаря этому наблюдению его не переманили версальцы, которые подставили ему женщину, призванную заманить его в окрестности Люксембурга — я заявляю, мы не узнали ничего такого, что могло бы подорвать доверие к нему.

На следующий день он пришел и рассказал, что ему предложили миллион при условии сдачи им одних из ворот города. Он сообщил нам имена тех, кого видел. Среди прочих был кондитер с площади Биржи (адрес взяткодателей: улица Мишодьер 8). Он назначил встречу на следующий день…. Домбровский объяснил, как он мог бы заманить несколько тысяч версальцев в Париж, чтобы захватить их в плен. Пья и я возражали против этого плана. Он не настаивал, но попросил, чтобы ему предоставили на следующий день 20 000 человек и несколько гаубиц. Он решил неожиданно атаковать версальцев, дислоцировавшихся вблизи укреплений…. Вместо 20 000 ему смогли выделить 3–4 тысячи человек, а вместо 500 артиллеристов — только 50.

XIII

Выдержки из отчета муниципальному совету Тулузы делегатов, посланных в Версаль к Тьеру, а также к депутатам крайне Левой, сделавшим запрос относительно сложившегося положения.

Мы пошли потом за информацией к членам крайне Левой, Мартину Бернару, компаньону и другу Барбеса, Луи Блану, Шельшеру и т. д.

Луи Блан снабдил нас наиболее точной информацией. Бесполезно, сказал он, пытаться вновь достичь примирения. С обеих сторон слишком много вражды. Кроме того, с кем говорить в Париже? Эти разномастные и враждебные силы спорят из–за власти.

Во–первых, Коммуна, продукт выборов с крайне ограниченным числом избирателей. В нее входит, главным образом, неизвестные люди сомнительных способностей и, порой, сомнительной чести.

Во–вторых, Комитет общественной безопасности, назначенный Коммуной, но вскоре порвавший с ней из–за стремления к диктаторскому правлению.

В-третьих, Центральный Комитет, сформированный во время осады и состоящий, главным образом, из агентов Интернационала. Его интересуют исключительно космополитические интересы и очень мало интересы Парижа и Франции. Именно этот ЦК распоряжается пушками и амуницией, словом, почти всеми материальными ресурсами.

Ко всему этому, следует добавить влияние бонапартистов и пруссаков, воздействие которых в большей или меньшей степени легко проследить в деятельности всех трех сил.

Парижское восстание (продолжа Луи Блан) легитимно по своим мотивам и первейшей цели — в требовании муниципальных выборов в Париже. Но вмешательство ЦК и его претензии править всеми другими общинами Республики, резко изменило характер восстания. Наконец, мятеж в присутствии прусской армии, готовой вступить в Париж, если Коммуна победит, в любом случае заслуживает осуждения, и должно быть осуждено каждым республиканцем. Вот почему мэры Парижа, Левая Ассамблеи и крайне Левая без всяких колебаний протестовали против восстания, которое могло стать преступным из–за присутствия прусской армии и других обстоятельств.

Мартин Бернар использовал тот же язык и почти те же выражения. — Если бы Барбес был жив, — говорил он, — то его душа не выдержала бы такого, он также осудил бы это фатальное восстание.

Все другие лица, с которыми нам удалось повидаться — Анри Мартин, Бартелеми Сен Илер, Гумбер, Виктор Лефранк и т. д. — говорили в том же ключе, и это единодушие не могло не произвести на нас глубкого впечатления.

(Тьер и Жюль Фавр клеветали на Париж не меньше, чем Луи Блан. Первый из них пишет в «Расследовании событий 18‑го марта», т. II, стр.15: «Неверно, как утверждают, что у меня были большие трудности с прусскими властями относительно Коммуны, или что они питали какое–то пристрастие к ней». Жюль Фавр, т. II, стр.49: «Я не заметил ничего, что могло бы побудить меня обвинить бонапартистов или Пруссию. Генерал Трошю ошибся. Я не заметил ничего, что могло бы побудить меня обвинить бонапартистов в провоцировании событий 18‑го марта. После восстания 18‑го марта я тратил время на то, чтобы отвергать предложения пруссаками помощи в свержении Коммуны».)

XIV

Текст копии донесения версальскому генштабу:

Пароль подделывали 17‑го, 18‑го и 19‑го марта. Мы делали это в Версале (корпус генерала Дуэ).

Как я уже сообщал вам, произошел взрыв в пороховых погребах Рапп. Несколько убитых и много раненых.

Комиссар полиции Комиссии безопасности произвел около сорока арестов. Число арестованных по делу о взрыве оценивается цифрой около 125.

Коммуна арестовала сержанта Туссэ (3‑я батарея 2‑го дивизиона). Говорят, что этот храбрый сержант расстрелян.

Согласно нашим сведениям, больных вывезли либо за день, или утром в день катастрофы в отеле «Инвалид». Ранее в этот день были отправлены по домам не мужчины, а работницы.

Представитель Аудиторской службы больницы Грос—Гэйу, Бернар, вел себя очень хорошо.

Я рекомендовал господину министру Жанвира, Берталона, Модви, Морелли и Сигизмунда. Они пользуются блестящей репутацией.

Они хотят в награду крест или существенное вознаграждение.

Услуги по связи оказывали мадам Броссе и мадмуазель Жиро. В доме последней я скрывался восемь дней, когда меня разыскивали агенты Риго.

Эта женщина весьма предана. Проживает в квартале Грос Гэйу, на улице Доминик предместья Сен‑Жермен. Она — дочь отставного офицера. Была бы рада владеть табачной лавкой. (Донесение командира Жеррийе, бывший командир эскадрона).

XV

Убедительное подтверждение этого факта дал М. Е. Белгран, директор Службы государственных дорог перед Комиссией по расследованию событий 18‑го марта. (т. III, стр.352–353):

Мятежники не покушались на коллектор. Короче говоря, я могу подтвердить, что с 18‑го марта до вступления войск в Париж против коллектора не предпринималось никаких диверсий, что там не сооружалось никаких камер, что туда не помещалось никаких воспламеняющихся и взрывчатых веществ, не было там проводов проводов с целью подорвать мины или поджечь воспламеняющиеся вещества.

XVI

«Бьен Паблик», печатный орган Тьера, редактировавшийся Вригно, в выпуску от 23‑го июня 1871 года писал:

Весь Париж сохранил память о той ужасной бомбардировке с Монмартра холма Шомон, Бельвиля и Пер‑Лашез в течение последних трех дней гражданской войны. Вот несколько точных подробностей о том, что происходило тогда на вершине холма, за батареями на улице Розьер 6.

В этом печально известном доме был учрежден чрезвычайный трибунал под председательством капитана Шассера. Когда жители квартала стали соревноваться друг с другом в охоте на мятежников, происходили многочисленные аресты. По доставке пленных, их допрашивали.

Их ставили на колени, с непокрытыми головами, в полной тишине перед стеной, у подножья которой умертвили несчастных генералов Леконта и Клемент—Тома. Они оставались в таком положении несколько часов, пока не приходили другие пленники, чтобы занять их места. Через короткое время для преподнесения урока, возможно, жестокого для публичного покаяния, пленникам разрешали сесть в тени, но всегда напротив стены, чтобы они приготовились к смерти, и вскоре после этого главных преступников расстреливали.

Их уводили на склон холма в нескольких шагах, в место, где во время осады располагалась батарея, державшая под прицелом дорогу в Сен‑Дени. Именно сюда привели Варлена, которого с трудом удавалось защитить от насилия толпы. Варлен назвал свое имя и не пытался избегнуть участи, которая его ожидала. Он встретил смерть отважно. В. Б.

XVII

Днем раньше, в пять часов, в то время, когда на авеню Виктория прибыл груз военного ведомства из ратуши, на двух охранников, несших сундук, напал неизвестный с топориком. Он был одет в блузу и носил кепку. Один из федералов был убит. Убийца, которого немедленно схватили, закричал: — Вам конец! Ваша песенка спета! Отдайте топор, и я начну снова. — Комиссар полиции ратуши нашел у этого безумца газеты и удостоверение, свидетельствующее, что он раньше служил городовым.

Вечером во вторник в ратушу пришел за приказами человек в форме офицера свободного корпуса. Командир этого корпуса вошел в холл и увидел этого офицера. Не узнав неизвестного, он спросил его имя. Тот смутился. — Вы не из нашего корпуса, — сказал командир. Неизвестного арестовали и нашли у него версальские инструкции и приказы.