Сергей Голицын - Повести

• Название: Повести
• Автор: Сергей Голицын
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1989
• ISBN: 5-08-000613-7

В книгу вошли три приключенческие повести: «Сорок изыскателей», «За березовыми книгами» и «Тайна старого Радуля». Все повести объединены едиными героями, которые ведут поиск. О том, где они путешествуют и что ищут, вы узнаете, прочитав эту книгу.

---

Вряд ли удовлетворились они нашими советами. Витя Большой оглядел своих спутников, свистнул, и все они куда-то поскакали мелкой рысцой.

Вечером Тычинка и Роза Петровна пили у нас чай. Ларюша еще не приходил. Номер Первый решил подъехать к нашему хозяину с другой стороны:

— А скажи, Иван Тихонович: Прохор Андреевич Нашивочников, живший лет сто назад в Любое, кем тебе приходится?

Хозяин подозрительно посмотрел на нас из-под колючих бровей.

— Прадед родной.

Верных два часа бился Номер Первый, поминутно вытирая лысину платочком. Фразу за фразой, словно клещами, он вытягивал из неразговорчивого Ивана Тихоновича скудные сведения о его предке.

Вот что мы узнали.

О молодости своего прадеда Иван Тихонович не смог ничего рассказать. Он только вспомнил, что после смерти отца Прохор Андреевич получил в наследство маленькую фабрику азиатских платков. Ткались узорчатые платки из разноцветной пряжи, на ручных деревянных ткацких станках, по окрестным деревням и в подвале дома Нашивочникова. Эти платки скупщики перепродавали в Среднюю Азию, в Персию (Иран), в Турцию. Впоследствии новые фабрики, с механическими станками, вытеснили кустарное ручное производство, и Прохор Андреевич разорился. Однако наш хозяин еще помнил в детстве на чердаке у деда разломанные деревянные станки.

Номер Первый не унимался:

— А скажи, Иван Тихонович, не осталось ли у тебя предметов того времени? Они могут иметь историческую ценность.

Мы притихли, ожидая ответа. Только Роза Петровна и хозяйка потихоньку жужжали на гастрономические темы. Они уже успели подружиться.

— Покажу азиатский платок, — отрывисто сказал хозяин, встал и вышел.

И тут меня взяла досада на свою нерасторопность. Соня выскочила, но слишком поздно. Платок-то лежал в одном из заветных сундуков. Издали мы слышали, как хозяин очень быстро открыл с мелодичным звоном сундук и так же быстро его запер. Что еще лежало в сундуке, Соня подсмотреть не успела.

Платок был очень яркий, весь в пестрых полосках крест-накрест, с длинной красной бахромой, но уже старенький, просвечивал насквозь и с многочисленными дырочками от моли.

— Ценный экспонат для раздела истории раннего русского капитализма, — заметил Тычинка.

— Может, еще какие музейные вещи у тебя хранятся? — спросил Номер Первый, понюхав платок.

Хозяин нахмурился и не сказал ни слова. Нет, не удалось подъехать к упрямцу.

Мы молча встали из-за стола, проводили Тычинку и Розу Петровну домой и уже собирались ложиться спать, как вдруг около одиннадцати вечера в мое окошко легонько постучали.

* * *

Происшествия этой ночи красочно описаны в дневнике Вити Перца. Поэтому я решил прервать свой рассказ и привести отрывок из этого сочинения. Кстати, мальчики не решились его показать Магдалине Харитоновне.

ИЗ ДНЕВНИКА ВИТИ ПЕРЦА

Мы сидели в кустах сзади Дома пионеров и совещались.

Витя Большой сказал:

«Наверняка портрет в сундуках. А доктор с Номером Первым целую неделю будут думать, как сундуки открыть, как портрет достать, да еще попросят разбойника: «Пожалуйста, покажите». Давайте, ребята, организуем операцию «Сатурн». Сундуки откроем сами. А то он еще портрет в другое место перепрячет».

Вдруг Володька из-за угла высунулся:

«А я все слышал! А я Магдалине Харитоновне скажу!»

Ух, я б его сейчас!.. А Витька Большой подошел к нему и потихонечку:

«Расскажешь — на кусочки тебя изрежем, в мясорубке вместе с луком три раза провернем. Понял? Будешь ябедничать?»

«Нет, не буду».

Володька убежал, а мы — айда к разбойникову дому. Постучали в то окошечко, где доктор живет. Доктор вместе с Номером Первым к нам в темный проулок вышли.

Витька Большой им сказал:

«Мы в два часа ночи опять сюда придем, возьмем с собой два охотничьих ружья, пугач, веревки, шпаги. Мы постучим, вы нам откроете, а мы вас всех свяжем — и доктора, и Номера Первого, и художника, и Соньку. Потом прямиком к разбойнику и к его жене. Мы на них накинемся, они испугаются, мы им тоже — руки назад. А сундуки топором взломаем».

Доктор слушал, слушал да, видно, испугался.

«Это, — говорит, — прямо бандитский способ изысканий!»

А Номер Первый как закричит:

«С ума можно сойти! Это в десять раз хуже ограбления башни!»

А Витька Большой им в ответ:

«А прятать портрет в сто раз хуже бандитизм! Ведь мы не для воровства. Отнесем портрет в Дом пионеров, и все будут им любоваться. А у этого разбойника в сундуках, я думаю, штуки почище портрета схоронены».

Какой хитрый Номер Первый! Таким добреньким прикинулся, ругать нас не стал.

«Знаете, ребята, что? У этого старика есть другое ужасно подозрительное место, — это его сад. Он своих гостей ни за что туда не пускает. Вы лучше завтра с утра залезайте на те деревья, что в проулке, и организуйте наблюдение за садом. Всё нам потом расскажете: какая там постройка, и почему разбойник весь день торчит в саду, и что он там делает».

Витька Большой ответил:

«Ладно, операция «Сатурн» откладывается, организуем наблюдение за садом. Только уговор: коли за три дня ничего не узнаем, все равно на ваш дом нападем».

А Номер Первый ответил:

«Хорошо, хорошо. Там видно будет, а теперь уходите».

Эх, жалко — не удалось нападение! Я бы и Соньку и доктора морским узлом скрутил.

А этот Женька-близнец настоящий изменник.

«Я, — говорит, — только ночью могу с вами водиться, а днем с Номером Шестым картины рисую и на ваш наблюдательный пункт не полезу». Тоже художником заделался! Это я ему припомню, как в школу начнем ходить! И Володьке припомню. Ладно, и без них портрет сыщем.

* * *

Утром Номер Первый, Тычинка, Роза Петровна, Соня и я сидели на лавочке перед домом. Ларюша со своим оруженосцем, захватив Майкла, снова с утра ушел рисовать. Мы потихоньку переговаривались.

— Я не вижу никаких законных путей, чтобы обнаружить портрет, — разводил руками Тычинка.

— Да, такого твердолобого не прошибешь, — надувая щеки, добавил Номер Первый.

Мы просто терялись в догадках: как быть дальше?

— Прятать такой портрет, когда искусство является достоянием народа! — горячился Номер Первый.

— Хотите, я вам попробую помочь? — невозмутимым голосом произнесла Роза Петровна.

«Помочь? — недоверчиво подумал я. — Что-то сомневаюсь… Скорее, помешать».

Роза Петровна поднялась и ушла в дом, а через десять минут вновь появилась на веранде.

— Вы пока сидите здесь, а мы с хозяйкой проветрим во дворе все вещи из сундуков и пересыплем их нафталином. Соня, пойдем, ты нам поможешь носить и развешивать.

Безразличный голос Розы Петровны прозвучал для нас, как бодрый победный марш. Мы, мужчины, остались одни. Я ходил взад и вперед по дорожке, Тычинка усердно рисовал палочкой узоры на песке, Номер Первый сосредоточенно потирал свои мягкие пухлые руки…

Соня высунулась из калитки:

— Первый сундук уже пустой — только разные пальто и шубы! — И она исчезла.

Я забегал быстрее, палочка в руках Тычинки стала рисовать еще более замысловатые узоры, пальцы Номера Первого лихорадочно забарабанили по коленям.

Снова Соня выскочила:

— Второй сундук пустой — одни непонятные одежки! Палочка Тычинки, руки Номера Первого запрыгали в бешеном танце.

И в третий раз появилась вестница, появилась молча, понурив голову.

Мы и без слов поняли всё, встали и медленно двинулись в дом.

Я мельком взглянул на все эти шубы, полушубки, тулупы, шали, полушалки, пальто, шинели, кафтаны, шушуны, салопы и прочие теплые одежды, верно, столетней давности, развешанные на веревках по всему двору.

Профессиональный интерес музейного работника потянул Номера Первого к этому старью.

— Кокошник! Смотрите, смотрите! — Номер Первый вернул меня с крыльца. — Так украшали свою голову наши прабабушки!

Кокошник с золотой парчовой каймой был весь вышит зеленым и красным шелком и бисером.

Номер Первый надел этот старинный женский головной убор на лоб подвернувшейся Сони.

— Здравствуй, Марья Моревна! Где твой Аленький цветочек?

Соня кокетливо улыбнулась.

— Иван Тихонович, — обратился Номер Первый к хозяину, — у нас в музее нет старинной крестьянской одежды: мы у тебя с удовольствием купим.

— В Любец? Ничего не продам! — буркнул тот. Обедали мы плохо, так чуть-чуть потыкали вилками в котлеты, и все.

Перед заходом солнца явились мальчики, сильно огорченные и сердитые. Весь день они по очереди дежурили на двух кленах в проулке. Никаких построек в саду нет, а есть только яблони, груши, сливы, вишни, кажется, крыжовник и смородина, огородные грядки и клумбы с цветами.