Антон Антонов-Овсеенко - Проект «Украина». Три войны России с Украиной

• Название: Проект «Украина». Три войны России с Украиной
• Автор: Антон Антонов-Овсеенко
• Жанр: Публицистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-966-03-7473-57

Автор книги — российский историк и журналист Антон Антонов-Овсеенко, внук известного революционера В. А. Антонова-Овсеенко и сын писателя-диссидента — основателя музея истории ГУЛАГа в Москве А. В. Антонова-Овсеенко.

В издании речь идет о трех войнах Украины с Россией: о первой в 1917–1920 гг., о второй в 1939–1954 гг. и о третьем, современном конфликте, который начался в 2014 году. Автор анализирует несколько исторических попыток российских властей захватить территорию независимой Украины на протяжении последних ста лет.

Современный военный конфликт на востоке Украины возник не в одночасье: он стал продолжением тлевших столетиями острых противоречий между Киевом и Москвой. В процессе «собирания земель» на протяжении многих веков Россия пыталась подчинить своему влиянию соседние территории и особенно — территорию Украины. Для оправдания этого постоянного давления во все времена использовался и используется сейчас один и тот же тезис: территория Украины нужна России в качестве буферной зоны для защиты от нападений с Запада. Соображения о том, хотят ли сами украинцы быть таким буфером безопасности, в расчет никогда не принимались ранее и не принимаются теперь. Однако отличие в этом вопросе прошлых времен от нынешних заключается в том, что если угрозы России со стороны Запада ранее были вполне реальными, то теперешние утверждения о новых угрозах с Запада целиком надуманны. Поэтому очень важно разобраться с тем, что происходило между Украиной и Россией в течение последней, как минимум, сотни лет, — чтобы понять то, что происходит сейчас.

---

В итоге договор между государствами Четверного союза и Россией был подписан 3 марта, и теперь уже советскому правительству Украины пришлось отступать из Киева под натиском германских частей, в авангарде которых двигались немногочисленные соединения украинской армии, защищавшей интересы Центральной рады и Генерального секретариата. К началу апреля германские и австро-венгерские войска заняли практически всю территорию Украины и, хотя и оставались там на условиях мирного договора с Радой, на самом деле, конечно, никто не обманывался: эти войска были оккупационными.

И в точности так же, как подписание договора между Украиной и государствами Четверного союза в конце января 1918 г., так и подписание мирного договора с Россией в начале марта того же года с тех самых пор принято ошибочно объяснять исключительно воздействием германской денежной помощи. На самом деле тем силам в России, начиная с Керенского, которые оказались не в силах противостоять большевикам, ничего другого не оставалось, как оправдывать свои многочисленные поражения «помощью германского генерального штаба». Пришлось приводить подобные объяснения в оправдание своих военных поражений и легендарному Антону Деникину, который в своих воспоминаниях в эмиграции, в частности, записал: «В Брест-Литовске происходил торг между центральными державами и их советскими агентами, воспоминание о котором вызывает жгучий стыд и боль. Никогда еще европейские государственные деятели не сбрасывали с себя с таким бесстыдством покровы чести и справедливости. Совет народных комиссаров, связанный денежными отношениями с немецким штабом, соблюдал, однако, внешний декорум…»[94] и т. д., и т. п.

На самом деле в Брест-Литовске интересы большевиков в очередной раз совпали с интересами германского военного и политического руководства. И интерес этот сложился самым естественным образом от воздействия комплекса исторических факторов, а не потому что между большевиками и германским генштабом будто бы имелись отношения коммерческого характера[95].

Отнюдь не денежной помощью со стороны германского генерального штаба нужно объяснять победы большевиков на фронтах Гражданской войны: они происходили от действительно массовой поддержки их намерениям в городе и на селе — не в последнюю очередь под воздействием анархического флера, которым сопровождалось движение красных войск по стране. Сам Деникин недвусмысленно это подтверждал в своих воспоминаниях: «Ростовский орган с. д. «Рабочее дело» (№ 8, 1918 г.) приводил интересный факт: возвращение из ограбленного Киева Макеевского отряда рудничных рабочих, их “внешний облик и размах жизни” вызвали в угольном районе такое стремление в красную гвардию, что сознательные рабочие круги были серьезно обеспокоены, “как бы весь наличный состав квалифицированных рабочих не перешел в красную гвардию”»[96].

Эта массовая поддержка, кроме того, происходила от обещаний реализовать многовековую мечту неимущих классов — поделить имущество имущих. Провозглашенные Лениным в ходе 2-го съезда Советов декреты и лозунги «Земля — крестьянам!», «Заводы — рабочим!» и «Мир — народам!» сыграли свою роль. Между прочим, большевики эти свои обещания в точности выполнили. И начали их выполнять как раз с заключения мира. Практически одновременно помещичья земля действительно перешла из частного владения в общекрестьянское. Правда, совершенно не так, как рассчитывали сами крестьяне — чтобы каждому по собственному наделу, а так, что земля стала принадлежать «совместным» и «коллективным» хозяйствам, то есть всем сразу, а в отдельности — никому. Таким же в точности образом обстояло дело и с заводами. К чему все это привело в дальнейшем — предмет отдельного разбирательства.

Пришествие большевиков Лучшее будущее

Можно было бы утверждать, что совершенно не так, как во времена самодержавия, обстояли дела во взаимоотношениях большевистской России с Украиной в конце 1917 — начале 1918 гг. И не так, как во взаимоотношениях Центральной рады с Временным правительством: ведь Ленин декларировал право наций на самоопределение. На самом деле Ленин такими декларациями просто тянул время, ожидая, когда по мере продолжения мировой войны обнищание масс в тылу и остервенение голодных и усталых солдат на фронте приведет к таким же кардинальным изменениям государственных устройств в европейских странах, какие произошли в России в феврале 1917 г. И, надо отдать должное, значительная часть ожиданий Ленина оказались оправданными: и германская монархия, и «лоскутная» австро-венгерская вслед за российским самодержавием рассыпались в прах еще до конца 1918 г.

Но после того, как поле битвы за Украину в значительной степени оказалось расчищенным самим ходом истории, новая советская Россия тут же предъявила те же самые феодальные права на ее территорию, сырьевые и человеческие ресурсы, что и самодержавие. «Что двигало большевиками в их походе на Украину? — задавались вопросом сторонники независимости Украины еще в начале 20-х гг. прошлого века (то есть вскоре же после окончательной оккупации Украины большевиками). — В первую очередь Украина была нужна им как колония, без которой, по их мысли, они не могли существовать… По мысли большевиков, отделение Украины не только провоцировало экономическую разруху в Московщине, но вредило самообороне самой Украины, не давало ей возможности самой справиться с силами контрреволюции»[97].

Большевикам было на руку все, что происходило в Украине, называть «контрреволюцией», если только события не вели там к установлению советской власти: в этом они, как известно, видели единственное благо не только для Украины, но и для всего человечества. И если происходящее не совпадало со стремлением к этому идеалу, следовало помогать «делу» оружием.

Большевикам было на руку все, что происходило в Украине, называть «контрреволюцией», если только события не вели там к установлению советской власти.

«Вся экономическая политика большевиков в Украине сводится к безоглядному вывозу с Украины ее материальных ресурсов»[98], — описывал ситуацию участник тех событий, украинский государственный деятель Исаак Мазепа. Именно за этим стремились сюда большевики, когда штурмовали Киев 23–26 января 1918 г., а заняв его, принялись «огнем и мечом» выжигать всякое сопротивление советской власти. Как незадолго до того в Крыму, большевики в Киеве, при поддержке «революционных» матросов Черноморского флота, принялись грабить и убивать. Под предлогом насаждения «лучшего будущего» в Украине в действительности уничтожалось все лучшее из человеческого ресурса — интеллигенция, военнослужащие, дворяне, студенты, священнослужители: ведь место в этом «лучшем будущем» должно было остаться только для пролетариата и беднейшего (!) крестьянства. В итоге в Киеве в начале 1918 г. разразилась настоящая вакханалия убийств: «Расстрелы производились в Мариинском парке, на валах Киевской крепости, на откосах Царского сада, в Анатомическом театре, у стен Михайловского монастыря»[99]. Есть достоверные подтверждения и того, что именно в момент разгула насилия в Киеве в январе 1918 г. красногвардейцы расстреляли митрополита Киевского и Галицкого Владимира (Богоявленского).

Вскоре прославившиеся революционными расправами моряки-черноморцы принялись помогать установлению советской власти в отвоеванной у «врагов революции» Одессе: вставшие на рейде порта в феврале 1918 г. корабли «Синоп», «Алмаз», «Ростислав» и «Прут» использовались одновременно как места заключения и казней офицеров: многим повезло быть расстрелянными и сброшенными за борт, другим повезло менее — их заживо сжигали в корабельных печах[100].

Особого внимания заслуживает история с «завоеванием» большевиками территории Крымского полуострова. Севастополь, бывший базой Черноморского флота, встретил Февральскую революцию спокойно, без эксцессов — в отличие от Петрограда и Гельсингфорса (Хельсинки), где стояли корабли Балтийского флота России, и где офицеров во множестве буквально резали, жгли, убивали[101]. Причем это спокойствие Севастополя стало очевидной заслугой вице-адмирала Александра Колчака, который в то время как раз командовал Черноморским флотом.

Крым, однако, изначально представлял из себя немалую трудность с точки зрения принадлежности его территории тому или иному государству. Напомним, что до того, как России удалось силой оружия захватить территорию полуострова, Крым в течение трех (!) веков находился во владении Турции. Так что к 1917 г. помимо великороссов и украинцев справедливые притязания на полуостров предъявляли крымские татары. Однако по завершении активной фазы Февральской революции татары, как и поначалу украинцы, заявили о своем намерении оставаться в составе России, несмотря и на кардинально изменившееся государственное устройство: Крымско-мусульманский комитет, по свидетельству П. Н. Милюкова, еще 6 мая 1917 г. «самым решительным образом» опроверг слухи о том, что крымские татары будто бы требовали автономии Крыма[102].