Александр Дюма - Путешествие в Египет

• Название: Путешествие в Египет
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Биографии и Мемуары

Роман повествует о путешествии группы европейцев в Египет и на Синай в начале XIX в. Наряду с занимательной фабулой и познавательной ценностью книга представляет интерес с точки зрения истории, рассказывая в живой и образной форме о нескольких наиболее интересных этапах древней и новой истории Ближнего Востока.

---

Однако и здесь возникли те же трудности, что и во время первого привала: едва поставили нашу палатку, как порыв ветра сорвал ее, и пришлось гнаться за ней, как за шляпой где-нибудь на парижском мосту. Само собой разумеется, бежали арабы, мы же были не в состоянии шевельнуться, пусть даже палатку унесло бы обратно в Суэц. В остальном эти неприятности оказались не столь тягостны, как в первый раз. Ночь принесла с собой если не прохладу, то по крайней мере ослабление неимоверной жары, от которой я едва не сошел с ума. На сей раз Абдулле повезло, он сумел найти большую глыбу и под ее защитой соорудил кухню. Он принес нам неизменный рис; мы проглотили несколько зерен - примерно столько, сколько мог бы склевать дрозд, а затем безуспешно пытались запить их глотком воды и, смочив лицо и руки, наконец заснули.

Я спал глубоким сном, потеряв представление о том, где я нахожусь, как внезапно почувствовал, что меня трясут за плечо; я сразу же проснулся и, едва придя в себя, попросил пить. В ответ на эту просьбу мне дали сосуд с водой, я тут же поднес его ко рту и с вожделением отпил свежей пресной воды. Поскольку после первого глотка никто не отобрал у меня флягу, я решил, что воды на всех вдоволь и она целиком в моем распоряжении, поэтому не отрываясь осушил флягу до дна и только тогда вернул ее своему благодетелю. Им оказался Бешара; после того как лагерь был поставлен, он сел на своего дромадера и один среди ночи, руководствуясь скорее инстинктом, нежели зрением, проскакал галопом четыре лье, чтобы раздобыть для нас живительную влагу из источника, добраться до которого нам недостало сил.

В течение пяти минут, пока я снова засыпал, мне показалось, что к вою ветра примешивается какой-то незнакомый шум; он напоминал стоны, бессвязные крики, глухие рыдания; решив, что снова нахожусь во власти галлюцинаций, я погрузился в прерванный сон, не спросив объяснений на этот счет. На следующее утро я помнил лишь об эпизоде с водой. Спокойная ночь, свежая вода, дарованная нам как манна небесная, уверенность в том, что сосуды наполнены и теперь нас не будет мучить жажда,- все это придало нам силы; и на рассвете, бодрые, веселые и отдохнувшие, мы уселись на своих дромадеров. Увы, при первых же шагах мы поняли, какой бы чудодейственной и животворной ни была вода, но и она не являлась панацеей от всех бед.

Когда взошло солнце, пред нами открылся совершенно другой пейзаж; ночью мы вступили в горную цепь вулканического происхождения, и теперь нас окружали голые, лишенные растительности, невзрачные холмы, похожие на те, что возвышаются у подножия Этны. Мы ехали около трех лье по этой словно вздыбленной местности, затем очутились на равнине, покрытой очень мелким песком; казалось, будто его специально просеивали. Мы устроили привал на два часа раньше, и, когда я поинтересовался у Бешары почему, он ответил, что здесь удобное место для лагеря. Этот ответ удивил меня, поскольку прежде Талеб не проявлял такой предусмотрительности.

И в самом деле, наши арабы спешились и стали внимательно разглядывать землю, будто что-то искали; эти необычные действия возбудили мое любопытство, и я принялся искать вместе с ними. Ничего не найдя, я позвал Бешару и спросил у него, не знает ли он, что мы ищем. Место, где мы остановились, показалось мне не хуже других, и поэтому я не мог понять, для чего нужны еще какие-то поиски. Тогда он показал мне следы на песке, которых я не заметил. Их было так много, что и в самом деле нельзя было ступить на песок, не задев какого-нибудь отпечатка; эти следы оставляют змеи и ящерицы; местами в песке зияли проделанные ими дыры, похожие на воронки. По этим разнообразным отметинам арабы умеют определить не только кому они принадлежат, но и возраст, размеры, силу самого животного, а также, что самое удивительное, когда были оставлены эти следы - накануне, утром или минуту назад; они показали мне, как распознавать их, и я прекрасно разобрался В этой системе, которую через несколько дней проверил на практике. Например, ящерицы оставляют четкие отпечатки четырех коготков и небольшую волнистую черточку на месте хвоста; змея оставляет параллельные прерывистые следы там, где ее кольца касались песка. След газели легок и изящен, капризно непостоянен и зависит от того, что ей по нраву - весело скакать вперед или пугливо прыгать из стороны в сторону. Все эти наблюдения говорили о том, что пустыня густо населена весьма разнообразными обитателями. И если одни из них радовали взор, то соседство с другими для путешественников довольно неприятно; к счастью, мы отделались легким испугом.

Вечером все эти меры предосторожности были еще усилены. Мы остановились в пять часов, чтобы успеть засветло завершить осмотр. Один из арабов наступил на змею, но, прежде чем она его укусила, успел убить ее палкой. Змея оказалась толщиной с кулак, что совсем не соответствовало ее длине - не больше двух футов, из-за огромной головы, величиной с собачью, выглядела она па редкость безобразно.

В тот вечер мы главным образом занимались змеями и рептилиями и едва удостоили вниманием рис и воду, которые нам подал Абдулла, настолько сила духа восторжествовала над физическими потребностями. Спал я плохо: мне все время мерещилось, что под ковер заползают эти гнусные твари - круглые и короткие, похожие на гигантских гусениц.

Среди ночи до меня донесся тот же странный шум, как и во время прошлого привала; однако на сей раз трудно было приписать эти стоны, сдавленные крики и рыдания завываниям ветра, затерявшегося среди этих бескрайних просторов, поскольку воздух был совершенно неподвижен. Я встал, чтобы спросить у арабов об этом непонятном ночном явлении, но все они сладко спали рядом со своими верблюдами, я не осмелился разбудить никого из них и вновь улегся па ковер. Через мгновение усталость взяла верх, и я уснул.

Мы тронулись в путь до рассвета. Когда поднялось солнце, змеиная равнина уже осталась позади и мы вошли Б вади; по мере того как мы продвигались вперед, холмы увеличивались. Это были уже не холмы вулканического происхождения, как те, что попадались нам на пути, а настоящие горы, прокаленные подземным жаром. На их склонах кое-где виднелись длинные шлейфы красной или черной лавы; мы не могли подойти ближе, чтобы определить, чем вызвана эта разница в цвете лавы, застывшей много столетий назад.

Из этой долины мы перешли в другую, куда вел V-образный вход, словно вырезанный в скале; сужающиеся книзу гладкие стены, казалось, были стесаны топором. На одной из стен высечены письмена, которые, по-видимому, и упоминал Геродот; здесь проходил путь Сенусерта, когда он возвращался из своего похода на берега Эритреи. Мы поинтересовались у арабов, чья победоносная длань запечатлела на этих гранитных скалах строки своей истории, но, увы, они знали не больше нашего.

Теперь сбиться с пути было невозможно: каждая гора, каждый утес служили вехами, по которым наш проводник мог узнавать дорогу. Около трех часов дня Талеб сообщил, что мы находимся неподалеку от источника. И впрямь, дромадеры время от времени поднимали головы со сладострастным выражением и, казалось, втягивали в себя свежесть еще недосягаемой влаги. Обогнув гору, они сами пустились в галоп и через десять минут безумного бега достигли воронки с водой диаметром около двадцати футов, куда вел склон, утоптанный сотнями ног. Когда мы подошли, от источника поднялся в воздух густой, словно дым, рой насекомых; тотчас же наши верблюды вопреки их хваленой выдержке, как мы ни старались им помешать, бросились в воду, которую мы желали сохранить только для себя. Мокрые от пота, они смыли с себя песчаную пыль, и, когда мы, в свою очередь, решили напиться, весь водоем был покрыт шерстью, а на его поверхности плавали пятна жира; к тому же поднялся весь ил со дна. Мы хотели переждать, пока он осядет, но напрасно: в воде сохранился чудовищный запах, присущий диким животным, что делало ее почти непригодной для питья, за исключением, конечно, тех, кто к этому привык; и впрямь, арабы, ничуть не испытывая отвращения, пили эту воду, словно ее чистота осталась незамутненной. Редко бывает, чтобы вблизи таких источников не поселился какой-нибудь род бедуинов, а то и целое племя, поэтому в Аравии ремесло вора удобно и малообременительно. Этим труженикам пустыни остается лишь спрятаться неподалеку от источника или фонтана, они твердо знают, что все паломники неизбежно придут утолять жажду к этой лужице. При помощи веток, смазанных специальным клеем, с какими охотятся на птиц, они ловят путников, как воробьев.

Талеб выбрал место для ночного привала и, зная лучше, чем кто-либо другой, какие опасности и преимущества сулил нам разбитый здесь лагерь, послал Бешару и Арабаллу на разведку. Они вернулись через полчаса и сообщили, что в полулье отсюда находится стоянка пастухов-бедуинов. Едва они произнесли эти слова, как появился араб, ведя за собой барана. Бешара сделал несколько шагов ему навстречу, и двое мужчин обменялись неизменными, древними, как мир, приветствиями, принятыми среди жителей пустыни. Первым начал Бешара: