Георгий Голохвастов - Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

• Название: Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма
• Автор: Георгий Голохвастов
• Издательство: Водолей Publishers
• Жанр: Поэзия
• Год: 2008
• ISBN: 978–5–9796–0122–9

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов (1882–1963) — автор многочисленных стихотворений (прежде всего — в жанре полусонета) и грандиозной поэмы «Гибель Атлантиды» (1938). Чрезвычайно богатое, насыщенное яркими оккультными красками мистическое ощущение допотопной эпохи, визионерски пережитое поэтом, кажется, подводит к пределу творчества в изображении древней жизни атлантов. Современники Голохвастова сравнивали его произведение с лучшими европейскими образцами эпического жанра: «Божественной комедией» Данте, «Освобожденным Иерусалимом» Тассо, «Потерянным Раем» Мильтона. Философско-эзотерический эпос Георгия Голохвастова «Гибель Атлантиды» является выдающимся поэтическим произведением в освещении истинности платоновского предания и Атлантической Традиции, идущей к нам из тьмы тысячелетий.

---

Глава сорок четвертая

Алтарь сияет. Священное Ложе
Повито дымом звенящих кадил,
И всё в служеньи торжественном схоже
С уставом древних. В кругах оградил
Себя я силой тройных окроплений,
Тройных молений, тройных обращений
С тройным призывом Великих Имен,
И трижды был я дыханьем курений
От злых вторжений извне охранен.

Как встреча солнца с луной серебристой
Смешала б полдень и полночь в лучистой
Заре одной — в бесконечной заре, —
Так утро жизни ночною порою
Зажглось в Ацтлане на древней Горе
В венчаньи брата с родною сестрою:
Рассвет возврата к исконному строю,
Да будет долу всё так, как горе!..

Я Тебя заклинаю, Превысший
Чистый Дух, Присносущий Отец,
Просиявший сквозь сумрак нависший,
Возвещенный в твореньи Творец!

Заклинаю достоинством мага
Многих милостей ради Твоих,
Да направишь к свершению блага
Ты почин помышлений благих;

Да вручит мне копье обороны
Светлых Духов небесная Рать,
Чтобы духов земных легионы
В дерзких происках их покарать;

Справедливость и Дух Состраданья
Да вольют, как в сосуд золотой,
В душу гордый восторг обладанья
Первобытной ее чистотой;

Да увижу я Вечность и Славу;
Да снискаю Победы венки
И стяжаю Величье по праву
Мощью правой и левой руки!

А Тебе, как Отцу и Владыке,
Нам явившему славы дела, —
В слове, клекоте, реве и рыке
Изначально и вечно хвала!

Светом, укрытым в сосуде из глины,
Брезжит в творении отсвет Творца,
И лишь в едином — сияет Единый.
Именем Неба и властью жреца
Ныне с Царицей Царя — Два Лица,
Вечного Целого две половины —
Я украшаю единством Венца.

Разум и Мудрость, со всей полнотою,
Я сопрягаю в единой чете:
Милость и Суд обручив Красоте,
Царство в одно сочетав с Красотою,
Счастье — Победы навек удостою
И совмещу на Основе одной
Дух с Преходящим, как мужа с женой.

Мудростью огненной, волею здравою,
Силою Слова в веках безначального,
Приосеняю вас честью— и славою
В тайне великой обряда венчального.

Ныне для уз бытия беззакатного
Двое, венчаясь и честью, и славою,
Вяжутся браком, как жемчуга скатного
Парные зерна — одною оправою.

В радостной тайне, плотскому несвойственной,
В чуде слиянья концов с серединою,
Будут супруги, в их слитности двойственной,
Духом единым и плотью единою.

В празднике праздников, в блеске торжественном,
В Девстве, не тронутом страсти отравою,
Двое для жизни в бессмертьи божественном
Ныне венчаются честью и славою!

Радуйтесь, дети земные
С нимбом небес на челе!
Тел своих ноши больные
Тленной оставьте земле.
То, что другим недоступно,
Вам благодатно дано:
Зреет в двоих совокупно
Жизни единой зерно.

Радуйтесь! Жизни струею
Вы сроднены навсегда
Так, как сроднились с Землею
Воздух, Огонь и Вода.
С вами, как весть воскресенья,
Образ Творца совоскрес!
Радуйтесь, Дети Спасенья,
Дети Земли и Небес!

Украдкой ветер пахнул предрассветный,
Повеял острый морской холодок,
Как весть, что близок решающий срок:
Для мира следствий свершился запретный
Разрыв в цепи смертоносных причин…
А я, душой напряженной светлея,
Венчальной тайны связующий чин
Скрепил духовной печатью елея:

Кладу печать забвенья на чело —
От жизненных обманов отрешенье:
В нем чуток ум, как зеркала стекло,
В нем девственности чуждо искушенье.
Кладу печать забвенья на чело.

Кладу печать прозрения на очи:
Развеется всё то, что до сих пор
Мерещилось, как сновиденье ночи;
Окинет взгляд — надмирный кругозор…
Кладу печать прозрения на очи.

Кладу печать молчанья на уста:
Бессильна речь, слова людские грубы;
Но разрешит плотская немота
Для языка мистического губы…
Кладу печать молчанья на уста.

Кладу печать запретную на уши,
Чтоб мира гул смущающий потух:
Беззвучный зов должны расслышать души —
Безмолвию да внемлет чистый дух.
Кладу печать запретную на уши.

Кладу печать борьбы на кисти рук:
В распятии — решающая битва
За Жизнь, чрез Смерть, и в пытке крестных мук
Предсмертный стон — победная молитва…
Кладу печать борьбы на кисти рук.

Кладу печать напутствия на ноги:
Прямой лежит освобожденья путь,
Прекрасна цель спасительной дороги,
В конце стези отрадно отдохнуть…
Кладу печать напутствия на ноги.

Кладу печать свершенья на лингам —
Целебный яд смертельной язве пола:
В последней битве, данной двум врагам,
Исчезнет след губящего раскола,
Подобно вешним тающим снегам.
По смерть скует в горниле двух агоний
Единый круг на смену двум кругам…
В том круге — вечность, дар новозаконий
Сынам земли, вновь венчанным богам!..
Кладу печать свершения на йони.

Сосуд лазурный завернутый в плат,
Святого мира струит аромат.
И явлен миру со всей широтою
Обет спасенья в напеве псалмов;
Пусть смысл их нем для незрячих умов,
Но зов услышан прозревшей четою:
Ни тени страха, ни скорбной тоски,
Ни мук сомнений, ни противоречий…
Тепло сияют оплывшие свечи;
В пожатъи братском две дружных руки.

Две жизни, с детства прошедшие рядом,
Сейчас связали земные концы:
На новой грани стоят близнецы…
Но смерть страшна ль, если чудным обрядом
Единства вечность обещана им
В залог любви, недоступной двоим?

Глава сорок пятая

С их юной верой я верою старца
Светло сливался, творя ритуал,
И с песней поднял точеный из кварца
Безгрешно-чистый прозрачный фиал.

Напиток вечный божественной Сомы,
Как сплав рубина, отсвечивал в нем,
И в тонких гранях лучей переломы
Пылали знойно кровавым огнем.

В жаровню, брызнув по угольям рдяным,
Я бросил семя; и дым кишнеца
Волною неги вливался в сердца.
Тогда тройным окропленьем багряным
Из древней чаши с напитком веков
Смочил я кудри склоненных голов.

Жизни вино изливаю на кудри я.
В хмеле блаженном залог единения:
Да знаменует наплыв опьянения
Чистую страсть в роднике целомудрия.

Вам открываю в последнем преддверии
Я непреложный закон воссоздания
И приобщаю вас к чуду вне времени
Символом древним великой печати я;
Тайна тройная в любовной мистерии:
Без вожделенья — восторг обладания,
Царственной жизни зародыш — без семени,
Жизни божественной плод — без зачатия…

В области света, как рай заповеданной,
В жизни, дыханьем бессмертья напитанной,
Слейтесь любовью, никем не испытанной,
Слейтесь любовью, никем не изведанной!..

Сошли на нас языки огневые.
Пахнуло в мертвом застое мирском
Дыханьем жизни: от века впервые
Завет Бессмертья я в слове людском
Поведал миру… И ночь просияла.
В испуге тени по храму ползком
Ползли, как змеи; над влагой фиала
Лучи сплелись светозарным венком.

Призыв целомудренной жажды
Духовного ждет утоленья.
Прильните единожды, дважды
И трижды к струе исцеленья.
Изведайте в ней троекратно
Причастье любви благодатной.
И в близости смертного шага
Да будет целебная влага
Не в юность, не в старость,
Не в детство, не в зрелость,
Не в плоть и не в кровь,
Не в страстную ярость, —
Но в девство, и в целость,
И в дух, и в любовь!

И по три раза к устам новобрачных
Поочередно, молясь, подносил
Я сок, источник живительных сил.
Они склонялись и, граней прозрачных
У края кубка касаясь слегка,
Испили по три целебных глотка.

Сердце омойте душистою Сомою,
Душу утешьте непитою сладостью
И напоите, как вешней истомою,
Тело земное нечаянной радостью.

Двое, единые в чудном слиянии,
Облик воспримут по мысли Создателя
Так же, как бронза в литом изваянии —
Образ, рожденный мечтою ваятеля.

Двое, два вздоха души всеобъемлющей,
Два излучения света бесплотного,
Ныне отыдут к отчизне, приемлющей
Блудное чадо из мира дремотного.

Мир всколыхнулся. И новозаконие
Рушит заклятье недвижности каменной:
В воздухе райских садов благовоние,
В огненной буре нет злобности пламенной.

Суша ликует, и с ласковым рокотом
Море колышет волну свою пенную…
Пеньем, рыканьем, мычаньем и клекотом
Гимн потрясает до края вселенную!

И я прозрел мироздания дали,
Как новых истин святые скрижали:
Звучал, казалось, воскресный хорал,
И брезжил вечной зарею астрал
Взамен обычной зари повседневной…
Лучистый, рядом с лучистой царевной,
Нетленным светом царевич блистал.

Восторг священный достиг апогея:
В безумстве веры — из мира исход.
В наливе зрелом своем тяжелея,
Не сам ли с ветки срывается плод?

В порыве страстном у Ложа Святого
Царевич встал в головах ко кресту;
Царевна — против, в ногах, у другого.
Они, застыв у столбов, в высоту
Вдоль брусьев руки простерли без страха,
Как чайки — крылья, готовясь в отлет:
Казалось, с первым усилием взмаха
Полет свободный их ввысь унесет.

Но туго к брусьям петлей роковою
Я кисти рук их вяжу бечевою
И в путы ноги беру у колен,
Крепя надежно узлами у древа…
Насилью уз не противилась дева,
Царевич их не заметил; блажен
Был свет их взоров под звуки напева
Заклятий новых в молчании стен:

Не мятежный раб-завистник,
А ревнитель Божества,
Возношу на крест-трилистник
Упованье естества.

Смерти правый ненавистник,
Смерти свергну я права,
Возложив на крест-трилистник
Упованье естества.

В мире здесь душа — зарница,
Заблудившаяся птица,
Однодневный гость;
Для живой души — гробница
Эта плоть и кость!

Смерть придет, освободительница:
Смерть, темницу расторгающая,
Смерть, как смерти победительница,
Жизнь чрез тленье воздвигающая,
Свет бессмертья возжигающая!

В светлой тайне чуда утреннего
Над любовью, здесь погубленною,
Слитность внешнего и внутреннего
Вспыхнет жизнью усугубленною
Для любимого с возлюбленною!

Глава сорок шестая