Кофе понедельника - Хроники Б-ска +

• Название: Хроники Б-ска +
• Автор: Кофе понедельника
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 9785447438388

«…Налетело стадо каких-то мелких мух, облепило все наши голые колени, не кусались, но смотрели оч. выразительно, как бы говоря: намёк понятен? Да? Уже били, били их, а они не отстают. И уйти нельзя, дела. Наконец, солнце упало за дом, и на одну коленку нашла тень. И мухи пересели на те, которые на солнце! А потом и вовсе улетели, догонять последние лучи. То есть они считали нас источником тепла и света. А мы их по морде. В общем, не такое уж мы и дерьмо. Хотя бы с точки зрения мух.»

---

Когда говорит, что раньше не грабили и не убивали, не соглашаюсь и привожу собственный пример. Меня ограбили с покушением на убийство в пяти шагах от собственного дома и в сотне шагов от управления внутренних дел. Когда пришел в себя, увидел на свежем снегу следы преступника. Было около двух часов ночи, транспорт уже не ходил, и не надо было быть Пинкертоном, чтобы по свежим следам взять грабителя, тем более, что и подобрал-то меня шедший на дежурство милиционер минут через 10—15 после нападения. Но то ли жалко было будить ночью служебную собаку, то ли милицию, но прибыли стражи порядка на место происшествии только к 9-ти часам утра, когда от улик не осталось и следа. Более того, следователи с неделю отрабатывали версию: не долбанул ли я сам себя металлическим прутом по голове с целью запутать следствие?

Но это были частности. А в общем на улицах пьяные не лежали…

На посту

Даже самые отъявленные пьяницы и хулиганы, завидев грозную двухметровую фигуру милиционера по кличке «Полтора Ивана», переставали качаться, начинали выражать возмущение американским империализмом. В те времена основными охраняемыми милицией объектами были партийные и советские комитеты и «пост №1» у памятника Ленину.

Пост №1 вряд ли нуждался в охране, причиняли ущерб «чугунному» монументу только голуби. Из бытовых объектов особой заботой милиции пользовался обкомовский дом на углу Октябрьской и Горьковской улиц. В этом доме жили «первые» – от Крахмалёва до Войстроченко, а также другие люди, далеко не последние в структуре партийной власти. На Октябрьской улице было совсем перекрыто движение автотранспорта, по улице Горького запретили проезжать грузовикам, а легковухам – с 10 вечера до 7 утра.

Стражей порядка с годами становилось всё больше и больше, а порядка все меньше и меньше. Впрочем, вы и сами это видите, а о том, почему так получается, я, честное слово, ничего сказать не могу.

Музыка нашего детства

Как только отгремела война, в нашу жизнь вошла музыка. Стоило кому-то вынести баян или заиграть радиоле, тут же приходили люди, и начинались танцы. На самодельных эстрадках заезжие артисты исполняли народные куплеты на побежденных фашистов типа:

Капусту с картошкой я очень люблю
Айн, цвай, драй…

У редких счастливчиков сохранились довоенные пластинки и патефоны. Слушать их собирались толпами. Мальчишки пальцем крутили самодельные диски с пластинками. Появились первые отечественные радиоприемники «Балтика» и «Рекорд». Наряду с народной и военной музыкой звучали джазовые композиции, записанные еще в довоенные годы знаменитыми оркестрами Пола Уайтмена, Рэя Нобля, Джека Хилтона, Генри Холла, а также отечественными – Леонида Утесова, Александра Варламова, Виктора Кнушевицкого, песни запрещенных в то время Вертинского и Петра Лещенко.

Говорили, в Б-ске до войны были неплохие музыканты. Существовал даже женский семейный оркестр, игравший в кинотеатре. В нем играли чехи Борины и Стокласки. В пятидесятых годах в кинотеатре «Октябрь» перед сеансами играл небольшой ансамбль, в котором выделялись саксофонист Низяев и ударник Хасин. Особый интерес вызывал у публики Хасин. Он стучал на панцире черепахи, прикрепленном к барабану, или трещал на кастаньетах. Чтобы вытравить даже само понятие джаза, оркестры стали называть эстрадными. Вовсю развернулись глушилки в радиоэфире.

Саксофон объявили «буржуазным инструментом» и не разрешали на нем играть. Зато такие истинно джазовые инструменты, как труба, тромбон, кларнет, считались почему-то «нормальными», а значит, безвредными для. нашего строя. Леонид Утесов вспоминал, что один высокопоставленный вельможа советовал ему распрямить саксофоны, чтобы изгнать из них буржуазную форму…

Когда началась «холодная война», над соцлагерем опустился «железный занавес». Думаю, что определение «железный занавес» не совсем адекватно тому, что происходило на самом деле. Через железный занавес пусть ничего не видно, но хоть что-то слышно. А было-то много хуже: ничего не видно и ничего не слышно. Все, что находилось по ту сторону занавеса, называлось плохим и античеловечным, все, что по эту сторону, – прогрессивным и передовым.

Джаз объявили буржуазной культурой. С выпускаемых пластинок исчезли фокстроты и танго, их заменяли созвучные соцкультуре вальсы, польки, краковяки, па-де-катры. В эфире с утра до ночи звучали частушки и арии из опер и оперетт.

Последним аргументом для защитников джаза был:

– А вы что, против Советской власти?

Крыть было нечем, так как за Советскую власть были все: не только любители джаза, но и партработники, алкоголики, возчики «треста очистки» и даже зэки. Тем более, что в «стране желтого дьявола» царили бесправие, разбой и расовая дискриминация. Исполнявшиеся в то время песни их нравов наводили ужас.

На Бродвее шумном чистил негр ботинки,
И в глазах у негра лишь зрачки блестят.
Он влюбился в ножки тоненькой блондинки —
Машинистки Полли фирмы «Джеймс-Уатт»…

Дальше, естественно, шла крутая развязка с трагическим для негра исходом и душевным криком:

Мы тоже люди,
Мы тоже любим,
Хоть кожа черная у нас.
Но кровь красна!

Песня вызывала справедливое возмущение и желание уничтожить на корню общество насилия и капитала.

Все эти представления были подорваны в 1957 году, когда в Москве прошел Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Поезда с участниками фестиваля шли через Б-ск. Представителей стран соцдемократии пропускали днем, а поезда с «капиталистами» – далеко заполночь. Эти поезда шли по безлюдному пути через Вязьму и прибывали на Белорусский вокзал столицы. По нашему перрону сновали переодетые кэгэбэшники, отнимали сувениры и проспекты, прогоняли от вагонов. Но люди уже поняли: эти «капиталисты» такие же люди, правда, лучше одетые и более свободные. И негры не чистили ботинки, а чувствовали себя очень даже нормально. Музыка с фестиваля прорвалась во все уголки страны.

На этот период приходится расцвет духовой музыки. В каждом районе, на каждом предприятии создали свои духовые оркестры. С появлением в городе А. Шустерова, имевшего диплом военного дирижера, духовые оркестры приобрели еще большую значимость, участвуя во всех мероприятиях. Шустеров обучал и руководил одновременно оркестрами завода «Дормаш», лесохозяйственного института, строительного техникума, дирижировал на танцах в парке. Естественно, руководить сводным оркестром на парадах поручалось тоже Шустерову. Когда он под трубный гром и барабанный бой проносил, чеканя шаг, свою монолитную фигуру, в такт его шагам подпрыгивала кумачовая правительственная трибуна со всеми стоящими на ней партийными и советскими «генералами». Шустеров пытался организовать и эстрадный оркестр в лесохозяйственном институте, но сообразил, что кроме неприятностей, с этого ничего не получишь.

Тем не менее, в лесохозяйственном институте в течение нескольких лет играл наш небольшой ансамбль. Кроме концертов и танцевальных вечеров в своем институте мы много гастролировали по городу и области в составе институтской самодеятельности. Это был разгар борьбы с джазом и, естественно, со «стилягами». Приходилось играть, соблюдая необходимую маскировку. Например, объявлялось, что исполняется пьеса прогрессивного негритянского (упаси Бог сказать – американского!) композитора, отдавшего жизнь в борьбе за классовую справедливость… Или еще что-нибудь в этом роде.

Особый восторг у публики вызывала песня «Стиляга» со словами:

Мы с подружкою видали —
Ходит парень молодой.
Как Наташа, или Галя,
Или Валя завитой.
Яркий галстук, туфли с кашей,
Стильный в клеточку костюм.
И на лбу его высоком
Нет следа высоких дум.

Толпа ликовала (особенно первые ряды) и подпевала в такт, не подозревая, что с этими дурацкими словами в их души проникал вирус, имя которому – джаз.

В то же время организовал небольшой ансамбль Л. Климов. Ансамбль оказался бесхозным, а потому, более смелым в выборе репертуара.

Репетировать было негде. Одно время музицировали под трибуной стадиона «Динамо», в спортзале, на главпочтамте. Наконец, оркестр приютил клуб МВД (ныне клуб им. Дзержинского). Однако и в клубе продержаться долго не удалось. Все кончилось на какой-то партийной конференции работников МВД, где директор попросил повеселить делегатов во время перерыва. Когда вошедшие в фойе партделегаты увидели улыбающуюся во всю площадь большого барабана рожу диснеевского Микки-Мауса и модных молодых ребят вокруг, они стушевались. А первые же синкопированные джазовые аккорды вызвали шок, равный брошенной в толпу противотанковой гранате. Через минуту прибежал лишившийся дара речи директор клуба и выставил музыкантов.