АКАДЕМИЯ НАУК СССР, АКАДЕМИЯ МЕДИЦИНСКИХ НАУК СССР - НАУЧНАЯ СЕССИЯ, ПОСВЯЩЕННАЯ ПРОБЛЕМАМ ФИЗИОЛОГИЧЕСКОГО УЧЕНИЯ АКАДЕМИКА И. П. ПАВЛОВА (28 июня — 4 июля 1950 г.)

• Название: НАУЧНАЯ СЕССИЯ, ПОСВЯЩЕННАЯ ПРОБЛЕМАМ ФИЗИОЛОГИЧЕСКОГО УЧЕНИЯ АКАДЕМИКА И. П. ПАВЛОВА (28 июня — 4 июля 1950 г.)
• Автор: АКАДЕМИЯ НАУК СССР АКАДЕМИЯ МЕДИЦИНСКИХ НАУК СССР
• Жанр: История

---

    Если бы перед нами в данном случае было не животное, а человек, то мы сказали бы, что он нуждается не только в детоксицирующих мероприятиях, но одновременно и в лечении его нервно-психической деятельности, в частности, в научно обоснованной психотерапии.

    Внимательно изучая динамику развития различных интоксикаций, мы во многих случаях смогли заметить в высших отделах нервной системы животных на различных этапах заболевания и в различных формах явления разлитого охранительного торможения. Следуя терапевтическому принципу, в свое время установленному И. П. Павловым, было совершенно естественно попытаться усилить и углубить это охранительное торможение с помощью сонной терапии. И действительно, применив при изучаемых нами экспериментальных нейротоксикозах длительный наркотический сон с помощью барбамила и всегда приурочивая его к стадии ясно выраженного охранительного торможения, мы во многих случаях получили хороший терапевтический эффект в виде полного восстановления до того резко нарушенной высшей нервной деятельности подопытных животных.

    Однако работа в данном направлении находится в начальной своей стадии и не дает еще оснований для каких- либо категорических утверждений и окончательных выводов.

    Итак, как мы видим, научные идеи И. П. Павлова, нашедшие свое воплощение в развитии второго этапа патофизиологии высшей нервной деятельности, именно в многочисленных исследованиях школы Павлова, посвященных патологическим нарушениям высшей нервной деятельности, вызванным функциональными воздействиями то в виде трудных экспериментальных задач, то в виде вредоносных влияний, вносимых во внутреннюю среду организма, получили всестороннее продолжение. Впрочем, это относится почти исключительно к лабораторным исследованиям некоторых из учеников И. П. Павлова, разрабатывающих вопросы патофизиологии высшей нервной деятельности.

    Что касается общей патологической физологии, то, к сожалению, еще нельзя сказать, что учение о высшей нервной деятельности нашло здесь благоприятную почву для своего дальнейшего развития и вошло в тесную связь с основной проблематикой этой науки.

    Можно думать, что та энергичная борьба против вирховианства, которую вел в последнее время создатель собственного оригинального направления в отечественной патологии

    академик А. Д. Сперанский со своими учениками, создаст более благоприятную почву для широкого проникновения в патологию и павловского учения о высшей нервной деятельности.

    Надо ли здесь напоминать о том важном значении, какое имеют для общей патологии павловские работы в области физиологии кровообращения и пищеварения, а также научные установки И. П. Павлова в вопросах трофической иннервации.

    Как известно, третьим и последним этапом работы И. П. Павлова в области патологии высшей нервной деятельности были те замечательные исследования, которые он проводил в созданных по его желанию при его лабораториях клинике нервных и клинике нервно-психических заболеваний. Именно здесь идеи павловского нервизма получили свое наивысшее развитие, и именно здесь ближе, чем когда-либо ранее, великий физиолог подошел к вопросам клинической медицины.

***

    Позвольте, однако, прежде чем остановиться на путях развития научных идей И. П. Павлова, характеризующих последний этап его работы в области патофизиологии высшей нервной деятельности, задержать ваше внимание на некоторых вопросах, тесно связанных с дальнейшим развитием павловского учения в целом.

    При жизни И. П. Павлова в его лабораториях физиология и патология высшей нервной деятельности были почти неразделимы.

    И в настоящее время поступательное движение патофизиологии высших отделов нервной системы в большой мере зависит от успешного развития физиологии тех же отделов. Патофизиология высшей нервной деятельности в высокой степени заинтересована в успешности этого развития.

    Мы знаем, что за последние годы в ряде зарубежных стран в связи с особенностями политической ситуации, одной из характерных черт которой является возросшая агрессия воинствующего идеализма, основные идеи учения о высшей нервной деятельности стали вызывать особенно резкое противодействие в форме предубежденной, несправедливой и пристрастной критики, нередко трудно отделимой от клеветы.

    Перед учениками и продолжателями дела И. П. Павлова стоит задача неотступного развития научных идей своего великого учителя, неуклонного проведения основных положений его учения и, прежде всего, правильного и точного понимания этих положений.

    А между тем со всей прямотой и откровенностью надо сказать, что в развитии учения о высшей нервной деятельности после смерти И. П. Павлова, как это отмечает и К. М. Быков, к сожалению, не все обстоит вполне благополучно.

    Сам И. П. Павлов никогда не считал позорной критику своих ошибок. Так, в предпоследней лекции о работе больших полушарий он говорит: «В заключение я перехожу к нашим ошибкам, которых мы делали немало в прошлом и которые постепенно поправляли и поправляем» (Полн. собр. трудов, т. IV, стр. 321).

    Но речь идет даже не о признании ошибок.

    За тот период времени, который прошел после смерти И. П. Павлова, с одной стороны, особенно резко выявилось, что основные положения павловского учения оспариваются и искажаются некоторыми нашими физиологами; с другой стороны, становится все яснее, что ряд весьма существенных вопросов учения о высшей нервной деятельности неодинаково понимается и толкуется теми или другими из учеников И. П. Павлова.

    Необходимо сколько возможно разобраться в создавшемся положении, необходимо внести ясность по ряду вопросов, необходимо достичь полного взаимного понимания и объединения усилий в деле дальнейшего развития научных идей И. П. Павлова в области созданного его гением учения о высшей нервной деятельности.

    В 1932 г. академик И. С. Беритов писал: «Школы Павлова и Бехтерева устанавливают массу закономерностей для толкования явлений индивидуальной деятельности. Но как уже не раз мы имели случай убедиться, эти школы не считаются совершенно с законами общей физиологии центральной нервной системы, а потому созданные ими закономерности находятся часто в явном противоречии с последними законами. Вследствие этою эти закономерности носят чисто гипотетический характер, пригодный только для систематизации фактов, но не для научного их объяснения».

    И несколько дальше: «Вот поэтому я считаю, что попытка, произведенная в данной монографии, чисто физиологического изложения индивидуальной деятельности должна быть признана исходным моментом в процессе создания настоящего физиологического учения о сложно-нервной деятельности человека и животных» (И. С. Беритов, Индивидуально приобретенная деятельность центральной нервной системы. 1932, стр. 433).

    Как мы видим, академик Беритов в 1932 г. считает, что, устанавливая специфические закономерности корковой деятельности, школа Павлова игнорирует общие закономерности работы центральной нервной системы, распространяющиеся и на все другие отделы нервной системы, например, на спинной мозг. Вместе с тем Беритов полагает, что настоящую физиологию сложно-нервной деятельности строит не Павлов, а Беритов.

    В 1947 г. в другой своей монографии академик И. С. Беритов пишет по поводу изучения корковых процессов в школе Павлова следующее: «Школа Павлова рассматривает все эти своеобразные явления жизнедеятельности организма собаки с точки зрения тех закономерностей нервной деятельности, которые известны в отношении спинного мозга обезглавленного животного» (И. С. Беритов, Об основных формах нервной и психо-нервной деятельности, изд. АН СССР, 1947, стр. 74).

    Таким образом оказывается, что школа Павлова игнорирует специфические особенности корковой деятельности и объясняет ее с точки зрения закономерностей спинного мозга.

    Прекрасно известно, что И. П. Павлов на самом деле различал в работе мозговой коры, во-первых, закономерности, общие с деятельностью других отделов нервной системы, куда относятся явления нервного проведения, суммации, индукции и т. д., и, во-вторых, закономерности, специфические для корковой деятельности, какими являются для высших животных замыкательная функция, процессы высшего синтеза и анализа и явления внутреннего или условного торможения, а для человека, прежде всего, вторая сигнальная система.

    Отсюда следует, что как в 1932 г., так и в 1947 г. академик И. С. Беритов, к сожалению, не обнаружил достаточного знакомства с павловским учением о высшей нервной деятельности и правильного понимания этого учения и тем менее имел основание утверждать, что настоящую физиологию сложно-нервной деятельности создает не Павлов, а он.

    Ясно, что у всех, кому действительно дорого павловское учение, и прежде всего это относится к ученикам Павлова, научные установки академика И. С. Беритова в области физиологии высшей нервной деятельности не могли вызывать чувства удовлетворения и тем более одобрения.