Дарья Волкова - Падение Рыжего Орка

• Название: Падение Рыжего Орка
• Автор: Дарья Волкова
• Жанр: Современные любовные романы

Умнице и красавице Вареньке Самойловой и в голову не могло придти, что ее судьба, ее принц, ее суженый явится к ней в таком неприглядном виде. Но судьба не шутит, "принц" настырен - все толкает Варю в так не понравившиеся при первой встрече руки. Вот только можно ли доверять этим рукам, этим глазам, этому человеку? Да что он за человек на самом деле?

---

Холодное, даже ледяное бешенство обожгло ее всю. Опять. Как в тот раз, когда пришел к ней «на пироги». Снова вынуждает ее говорить слова, которые ему выгодны. В прошлый раз — признаваться, что ей что-то в нем нравится. В этот раз… О, в этот раз ставка гораздо выше.

Сидит такой спокойный, такой невозмутимый. Как ни в чем ни бывало. Словно с Росей о каких-то рабочих пустяках разговор ведет. Спокоен и уверен, что все проблемы решаемы. И эта — тоже.

Думаешь, такой умный? Думаешь, все просчитал? Думаешь, поставил мне шах и мат? Считаешь, что я не скажу тебе этих слов?

Ты просчитался, Тихий.

Скажу, и с огромным удовольствием. Один раз. Два. Десять. Плюну тебе эти слова в лицо. С радостью. С наслаждением. Потому что это правда. Потому что я тебя на самом деле ненави…

Взгляд ее зацепился за каплю, покатившуюся с его виска по скуле. Потом щека, подбородок, капля нырнула куда-то вниз, под подбородок. Туда, к шее, где бился пульс на сонной артерии — бился так, словно, кожа на шее сделалась совсем тонкой, и биение пульса стало видно глазом.

Потом взгляд съехал ниже, к вырезу рубашки. Чуть-чуть двигалась ткань. Пуговица держится на тонкой ниточке, скоро оторвется, наверное. И вместе с тканью пуговица двигается едва-едва — от дыхания. Кажется, Тихон дышит так, будто каждый вдох — последний.

Еще ниже опустила глаза. На колене, обтянутом темно-голубой джинсой, покоился кулак. Сжатый так, что костяшки побелели. И снова кажется, что кожа между суставами такая тонкая — от натяжения, и что еще чуть-чуть — и порвется. И левый кулак такой же.

Обратным транзитом по левой руке вверх. И левую щеку расчертила ртутная дорожка — очередная капля пота скатилась вниз, ненадолго повисла, задержавшись ровно посередине тонкого шрама по линии челюсти. И упала вниз. В один из бежевых квадратов рубашки, сделав его тон чуть более темным, чем у соседних.

Варя какое-то время, словно завороженная, смотрела на эту более темную, чем остальные, клетку. А потом подняла взгляд. К глазам.

И зачем только она посмотрела ему в глаза? Сколько там всего было. Только вот спокойствия, уверенности и невозмутимости — ни следа. Еще одна капля прочертила скулу совсем близко от глаза. И в Эскаладе совсем не жарко. Скорее, холодно. Потому что ледяная дрожь внутри снова завибрировала. И зачем только Варя посмотрела ему в глаза. Почему она молчит? И почему все еще не опустилось это проклятое стекло!?

А оно опустилось. Чертова бронированная преграда опустилась. Оставив их двоих по одну сторону.

Варвара резко отвернулась к окну. И глядя невидящим взглядом в тонированное стекло выдохнула — устало и обреченно.

— Гад. Какой же ты гад, Тихий…

А в следующий миг она была уже у него на коленях, верхом, притянутая туда могучими руками, и этим руками он обнимал ее, прижимал к себе и шептал куда-то в волосы.

— Дааа, Варенька, дааа… Не можешь сказать, да? Потому что это неправда. Потому что ты меня… — и замолчал. Дышал как после стометровки и прижимал ее к себе крепко-крепко, пряча лицо в облако волос.

А она сидела в его руках безвольно, как кукла. Накатило сильнейшее опустошение. Она проиграла. Она сдалась. Без сопротивления. Без боя. И никаких чувств она сейчас не испытывала. Только дикую усталость. После всех этих месяцев — в попытках его забыть, вычеркнуть, возненавидеть — где она оказалась? На его коленях. А ведь всего-то и надо было — сказать нужные слова.

А он все обнимал ее. И все шептал куда-то в волосы — ее имя и нараспев: «Дааа». И, кажется, что-то еще, какие-то еще слова, но она не различала. Какое-то пыльное отупляющее равнодушие накрыло ее, глуша все чувства.

— И откуда ты только взялся на мою голову? — едва слышно, со всхлипом, выдохнула она. — За какие грехи ты мне достался?

— Не знаю, — он по-прежнему прятал лицо в ее волосах. — Тебе виднее, Варюш. Где-то накуролесила, видно. Или батя твой — а ты за его грехи расплачиваешься. — А потом все-таки повернул голову и посмотрел ей в лицо. — Но я точно знаю, за что ты мне. Матушка намолила мне тебя. За все эти годы…

И зачем только она снова посмотрела ему в глаза? Потому что он — прочитал все и получил ответы на все свои вопросы. И принялся целовать — часто, мелко, торопливо. Лоб, скулы, щеки. И руки заняли привычное место на талии, и сейчас поползут вниз. И губы коснулись угла ее губ. И тут Варю словно ошпарило, и она проснулась. Да что же за морок, за наваждение такое?

— Так, стоп!

Она отодвинулась. И для надежности уперлась ладонью ему прямо в вырез рубашки.

— Мы должны поговорить, Тихон.

Он кивнул — немного торопливо.

— Не могли бы начать разговор с того, что ты отпустишь меня на сиденье?

— Нет, — сегодня это его излюбленное слово.

— Ну хотя бы перестань меня лапать! У нас будет серьезный разговор!

— Я не лапаю.

И это при том, что его мизинцы уже практически сползли ей на ягодицы.

— Ну да, конечно! Или что — снова волнуешься, боишься и тебе для успокоения нервов надо подержаться за что-то мягкое?!

Его пальцы лишь сильнее сжались на талии.

— Чувствую, обстоятельства нашего знакомства мне будут всю жизнь припоминать. Но я и в самом деле волнуюсь. Очень.

Варя сжала губы. Тихон Тихий — номинация «Предсказуемость и Непредсказуемость года» в одном лице. Ну и ладно. Начинать серьезный разговор со скандала из-за того, что его пальцы расположены на ее ягодицах — глупо. Варя вздохнула. Он на секунду отвлекся от ее лица, но потом снова посмотрим ей в глаза.

— Я готов к серьезному разговору. Слушаю тебя внимательно, Варя.

Готов? Получи.

— Вот как мы поступим, Тихон Аристархович, — Варвара нацелила указательный палец ему прямо в переносицу. — Прежде чем ты начнешь что-то еще говорить и что-то еще делать, я обозначу тебе свои условия. На которых будет строиться наше дальнейшее взаимодействие.

— Взаимодействие? — он продемонстрировал идеальный прогиб брови. — Угу. Понятно. И какие это условия?

После своей позорной капитуляции терять Варе было нечего. Стало быть — ва-банк. Или, может быть, Тихий все-таки испугается? Варвара сама не знала, чего хочет больше. Но выскажет все.

— Во-первых, я не собираюсь играть с тобой в отношения. Никаких больше свиданий-ресторанов-букетов. Никаких «мы встречаемся». И никаких давай «попробуем пожить вместе». Если ты меня любишь и я тебе нужна, Тихий — женись. Отныне я признаю только официально зарегистрированные отношения.

Он недолго помолчал. Потер правый висок. Вздохнул.

— Слушай, Варь, это как-то несерьезно…

— Кому не нравятся условия, тот может смело идти на хрен!

— Не, туда не пойду, я там был. Ничего интересного там нет. Слушай, я просто к тому, что… Во-первых, твой отец совершенно точно знает, что он моей тушкой имеет полное право распоряжаться по своему усмотрению. И если он захочет, чтобы я пошел с тобой в ЗАГС… а он может захотеть, как мне кажется… я Глебу Николаевичу ни словом не возражу. Как-никак он мне жизнь спас. А во-вторых, мой собственный батя там с утра полируют любимую икону, чтобы нас благословить на священный брачный союз. И потом, позже, он нас обязательно сам обвенчает — в этом я не сомневаюсь. Поэтому после двух солидных, уважаемых и умудренных жизнью людей ставить еще какие-то условия — это просто несерьезно, Варвара Глебовна. Там до тебя все решили уже.

Варя пару раз моргнула от неожиданности такого заявления. Он побил ее короля тузом. Но у нее в запасе есть еще.

Она не хотела об этом говорить. Нет, она мечтала ему высказать все!

— Хорошо, — кивнула так невозмутимо, как могла. Получилось, вроде бы, неплохо — с учетом того, что она сидит у него на коленях, и он все-таки лапает ее! — Тогда переходим ко второму пункту.

— Переходим, — согласно кивнул Тихон и прижал ее к себе чуть плотнее.

Варя решила на провокации не обращать внимания. Тем более, ей было что сказать. Она вдохнула поглубже. Он снова ненадолго отвлекся от ее лица. Но все же снова вернулся взглядом к глазам.

— Ты изменил мне, — ее голос прозвучал убийственно тихо. — Ты меня предал. Не знаю, как ты сам оцениваешь то… событие, но я считаю именно так.

Ему пришлось отвести взгляд. Слишком и невозможно стыдно.

— Да, — кашлянул. — Ты права. Именно так я и поступил.

— И ты знал, что у меня отягощенный анамнез в этом вопросе.

— Что? — нахмурил брови. И тут же сообразил. — А, ну да. Да, знал. Про этого… Послушай, Варюш… Я не собираюсь себя оправдывать. Я два слова скажу — почему, ладно?

Варя помолчала, потом кивнула. Наверное, стоит услышать.

— Я струсил, — послышался тихий ответ. — Тогда, накануне, я почувствовал…. Свою зависимость от тебя. Как ты мне нужна. А я же не знал тогда, что это такое. И струсил. Испугался того, что я это никак не контролирую. Вообще никак. Поэтому и сделал… так. Потому что трус. Тогда. Был.