Валерий Хайт - Большая книга одесского юмора (сборник)

• Название: Большая книга одесского юмора (сборник)
• Автор: Валерий Хайт
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-89861-9, 978-5-699-89861-9

Не уменьшающаяся с годами популярность произведений Бабеля, Ильфа и Петрова, Катаева, Олеши, продолжающееся блистательное творчество Михаила Жванецкого, вот уже почти 20 лет выходящий в Одессе юмористический журнал «Фонтан» – благоприятствовали появлению в «Столице юмора» новых талантливых авторов, пишущих в веселом жанре.

Мы предлагаем вниманию читателей произведения некоторых из них. Какие-то из этих имен вам хорошо знакомы, какие-то нет. Но мы надеемся, что представленные в этой книге рассказы, стихи и миниатюры не только достойно продолжат одесские литературные традиции, но и станут любимым чтением истинных поклонников настоящего одесского юмора…

---

Тут ее муж, гляжу, совсем ошалел.

– Ах ты, – говорит, – Леля, такая-разэдакая! Даже не знаю, – говорит, – как тебя и назвать при чужом человеке, чтобы тебе мало не показалось!.. И я еще после всего должен с ним чаи распивать?! Ну теперь все понятно! Пока я, значит, дома сижу, так ты меня – Мусик-Пусик! А как за порог – так ты сразу к соседу бежишь! Еще и панталоны свои у него на квартире оставляешь, как будто бы у тебя, кроме них, еще какие-нибудь имеются!..

Тут уже и она завелась.

– Ты меня извини, – говорит, – Пусик, но только ты у меня совсем придурок какой-то! Не оставляла я у него на квартире никаких панталон! Объясняю ж тебе! Я на балкон вышла, чтобы их снять, а они…

– Ну правильно! – он кричит. – В квартире у него тебе раздеваться уже недостаточно. Тебе у него на балконе обязательно нужно с себя все сымать! Чтоб уже, значит, весь город видел, какая ты…

– Да не снимала я с себя ничего!! – орет она. – Их просто ветром сдуло!

– Конечно! – орет он. – Как супружеский долг исполнять, так тебя часами нужно упрашивать, чтобы ты хоть что-то с себя сняла! А сосед какой-нибудь только подмигнет, так с тебя все аж ветром сдувает!..

Тогда уже и я не выдержал.

– Слушай, – говорю, – ты действительно ненормальный какой-то! Тебе в дурдом обратиться нужно. Там тебе уже, наверное, года два как прогулы записывают! Русским же языком тебе объясняют: не сымала она у меня ничего! Ни в квартире, ни на балконе. Зачем же ты женщину-то оскорбляешь? Ну, допустим, моя физиономия тебе подозрительна. Так ты ж на ее лицо посмотри! А?! Да на кой ляд она мне нужна, такая красивая! Она эту вещь у себя дома постирала и на свой балкон повесила! Усекаешь?! А потом ее ветром сдуло! И она на мой балкон перелетела. Понял наконец?!

– Ах вот оно что! – он говорит. – Так вы меня и вправду за дурака принимаете!.. Значит, перелетела… Ясно. Ну тогда мы сейчас будем проводить летные испытания. То есть сначала я эту штуку буду с балкона сбрасывать, а если она куда-нибудь не туда полетит – тогда уже вас!

Жена его – в слезы:

– Умоляю, – кричит, – Степочка, только не это! У нас же восьмой этаж! Я и так эту вещь целый день искала, аж извелася вся, а ты опять хочешь ее отправить куда-то там в неизвестность… Давай я тебе лучше поплоше что-нибудь дам для твоих научных экспериментов!

И начинает таскать ему из шифоньера какие-то майки заштопанные, носки. А он все это с балкона сбрасывает. А тут – то ли ветер не в ту сторону подул, то ли что, но только все это барахло, как назло, мимо моего балкона летит – и прямо на землю шлепается. Там уже и народ собираться стал. Разбирает все это, примеривает. Потом крики всякие в нашу сторону раздаваться начали. Типа «Давай еще скидавай!», «А поновее у вас ничего нет?», «А из мебели?! Из мебели что-нибудь скиньте!»

В общем, смотрю я на это дело и думаю: все, Петро! Вот до чего тебя довело твое свинячее благородство! Сейчас у них в шифоньере старые шмутки закончатся, а вместе с ними и твоя молодая жизнь…

И тут вдруг жена этого придурочного как заверещит из своего шифоньера:

– Ой, Степочка, ой! Ты посмотри, что я нашла!

И достает оттуда точно такую же вещь, как я им уже принес, но только совсем другую!

– Так вот она, оказывается, где была, лапушка моя ненаглядная! – кричит эта самая жена. – Оказывается, она просто за полочку завалилась!

Мы с ее охломоном аж остолбенели оба. А потом он мне тихо так говорит:

– Ах ты…

Ну, в общем, вы понимаете, что он мне говорит. Типа: что же это вы… ну, типа, товарищ, чуть не разрушили сейчас нашу здоровую семью? И на кой же это вы, ну, типа, хрен принесли в наш мирный дом эту совершенно не принадлежащую нам, ну, типа, хреновину? Мы тут с женой жили, можно сказать, душа в душу!.. Слова громкого никогда!..

И тянется уже, гад, за табуреткой…

Но только вдруг эта самая жена ему и говорит:

– Нет, подожди, Степан. Что-то я не пойму… Эта вещь, которую я сейчас в шифоньере нашла, она, конечно, моя… Но только и та, вторая, которую сосед принес… Я же ее тоже вчера, когда из магазина пришла, на диване увидела. Ну и постирала, конечно, сушить повесила. Так вот она-то у нас откуда вчера в квартире взялась, а? – и смотрит на своего супруга как-то без большого доверия.

Гляжу, этот Степан стушевался. И даже вроде бы с лица начал спадать.

– Ну, – говорит, – Лелечка, мало ли… Откуда я знаю…

Э, думаю, плохи его дела. Надо выручать мужика.

– Я, – говорю, – знаю! Тут, видимо, вот какая история получилась. Над вами же еще один балкон имеется? Девятого этажа. Вот оттуда, наверное, она к вам и прилетела. Вы ее за свою приняли. Постирали, повесили, а потом она уже полетела ко мне!..

– Точно! – говорит этот самый Степан. – Ну правильно. Просто она балкон перепутала! Видишь, Леля? А у тебя сразу какие-то подозрения!..

– Хорошо! – говорит эта самая Леля. – Тогда давай поднимемся сейчас на девятый этаж и выясним. И вы, сосед, с нами пойдемте. Вы у нас свидетелем будете. А может, и понятым…

Вот тут бы мне и упереться рогом. Мол, не пойду – и все! Тогда, может быть, эта история и закончилась бы для меня как-нибудь безболезненно. А я что-то слабину дал…

В общем, поднимаемся мы на девятый этаж, звоним. Открывает нам дверь старичок какой-то сморщенный, как сухой перец. В руке – костыль. Степан ему эту штуковину показывает:

– Не твоя, – говорит, – дед? Хотя откуда она у тебя такая может быть?..

А дед ему вдруг:

– Ошибаетесь, – говорит, – товарищ! У меня как раз таких много. Нам, ветеранам гражданской войны, их сейчас вместо пенсии выдают. У государства нашего денег временно не хватает, а товар этот у них на каком-то там складе еще с прошлых времен затоварился. Так что я их уже, считай, года два получаю. У меня их сейчас ровно двадцать четыре штуки накопилось. А вчера было даже двадцать пять. Только тут племянница моя прибежала. «Дедуль, – говорит, – дай мне эту твою фиговину поносить. А то я здесь с мужиком одним познакомилась. В вашем доме на восьмом этаже живет. Он меня в гости к себе пригласил, пока его жена в магазин отлучилась. Так чтобы выглядеть как-то пообразованней…»

Только он это проговорил, как тут, значит, Леля своего благоверного коленом под дых – шарах! Чтобы верность ей сохранял. Тот, в свою очередь, деда кулаком, чтобы много не разговаривал. А тот уже меня костылем – за компанию. Хотя я-то при чем?.. Но сильно они там разбирались в гражданскую…

Потом, конечно, соседи всякие повыскакивали. Как же не поучаствовать?!

Короче, лежим мы сейчас все в травматологии, и я вот думаю: поставят меня наши медики на ноги, выйду я отсюда на инвалидность – и больше уж из своей квартиры ни на шаг! Ну разве за пенсией там. Или за бутылкой. Ну, в общем, только то, что необходимо для жизни. Потому что с благородными какими-нибудь целями в наше время из своего помещения выходить – чистая смерть.

Аркадийская идиллия Этюд с натуры

Прохладным октябрьским вечером, когда в свинцовом и вздыбленном море уже не купаются даже пришмаленные курортники, на пляжном топчане в Аркадии сидит и вкушает недоеденный за лето кислород приличная одесская семья: папа лет тридцати – слегка полноватый мужчина с почти что интеллигентным лицом, еще более полная и еще более интеллигентная мама и флегматичный мальчик примерно семи лет, явно страдающий ранней склонностью к полноте и умственной деятельности.

На соседнем топчане – другая семья, примерно такого же возраста, хотя и менее интеллигентная на вид, и мальчик из этой семьи, худой как молодая акула, явно устраивает своим родителям «вырванные годы»…

– Ну папа… Ну мама… Можно я возле воды побегаю, а?

– Сиди, тебе говорят, – шипит на него папа. – Кто это сейчас бегает возле воды? Смотри, какой холод! Ни один дурак сейчас туда не подойдет. Ни за какие деньги. Мне вон хоть миллион заплати – не пойду!

– Ну папа, пожалуйста!.. Я на минуточку…

– Да что же это такое, в конце-то концов? Вон, смотри, мальчик рядом сидит. Тихий, спокойный… А ты? Да на кой черт тебе эта вода, когда ты и так целый вечер пьешь как верблюд… кровь из родителей?!

– Па-па!.. Я только туда и обратно!..

– А чтоб ты уже… только туда… Как ты мне надоел!

– Типун тебе на язык, Фима! – вступает в разговор его жена. – Такое сказать своему сыну… Ты что же, ему смерти желаешь? Иди, Ленчик, иди… Но только запомни, паразит, я потом с твоим горлом возиться не буду. Заболеешь – убью!..

Но Ленчик уже не слышит. Вздымая пляжный песок и чаек, гуляющих по нему, он галопом несется к воде.

– Какой непослушный ребенок! – говорит мальчик из первой семьи. – Он видел, что родители не хотят его отпускать, но все-таки настоял на своем. Нехорошо.

Родители непослушного мальчика смущенно разводят руками, а родители послушного поощрительно гладят его по голове.