Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 9

• Название: Миры Филипа Фармера. Том 9
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-88132-167-7

Завершается титаническая сага о Мире Реки. Уцелевшие герои предыдущих романов готовятся сложить с себя ответственность за судьбы Вселенной. Но сражение с самозваными повелителями рода человеческого продолжается.

---

— Заключенных там кормили только за деньги. Те, у кого их не было, умирали от голода. В тюрьмах свирепствовали болезни, и микробы, врываясь в камеры, как дикари-краснокожие, уничтожали всех без разбора. Смерть очень демократична: она не смотрит на сословия. Ее маленькие посланцы убивали богатых и бедных, старых и молодых.

После Великого пожара многие тюрьмы сгорели или пришли в негодность. В Ньюгейте велись восстановительные работы, и поэтому Афру отправили в Южный Лэмбет. Тысячи люди, потеряв в огне все свое имущество, попадали сюда за долги. В лэмбетскую тюрьму обычно сажали нищих, и она всегда считалась самой грязной и переполненной. Но после пожара там стало хуже в десять раз, и каждая камера превратилась в чистилище.

— Даже странно, что мне удалось выжить, хотя бывали такие моменты, когда я молила Бога о смерти. Вонь немытых тел и лохмотьев, мерзкий запах от больных, страдавших кровавым поносом, невыносимое зловоние открытой канализации — разве это можно забыть? Вокруг вопили испуганные и истощенные дети. Я затыкала уши от криков тех, кто сходил с ума и впадал в бешенство.

Кашель и рвота, драки, жестокость и воровство, абсолютная невозможность побыть наедине с собой… Если надо было сходить по малой или большой нужде, это приходилось делать в камере с дюжиной других женщин, которые тыкали в тебя пальцами и отпускали непристойные шутки… Половину той пищи, которую приносила мне мать, отнимали охранники, а я платила им дань, чтобы они не насиловали меня, как остальных… Вот так я и жила, изо всех сил сопротивляясь болезням, которые роились в отвратительном воздухе этой адской дыры. Да что там ад! Мы бы только радовались его пламени после месяца судорог от холода и сырости! В каких бы грехах ни обвинял меня Господь, я искупила их все!

Двое охранников обещали подкармливать ее мясом, овощами и вином, если она будет отдаваться им обоим одновременно.

— Хорошо что мать достала немного денег. Если бы не ее помощь, голод довел бы меня до крайности, и я, наверное, согласилась бы на их уговоры. Мой живот выл от голода, и я уговаривала себя не опускаться до мольбы. Хотя иногда мне казалось, что охранники все же предпочтительнее голодной смерти.

Возможно, меня остановило только то, что один из них, горбатый одноглазый урод с гнилыми зубами, имел французскую болезнь…

— Сифилис или гонорею? — спросил Фрайгейт.

— Скорее всего и то, и другое. Какая разница? В любом случае, благодаря усилиям матери, я избежала их грязных лап. А потом Киллигрей оплатил мои долги и снабдил меня небольшой суммой, чтобы я могла стать на ноги. Правда, этих денег хватило ненадолго.

Афра замолчала и печально улыбнулась. Улыбка делала ее неотразимо красивой.

— Я приврала, сказав, что мне хотелось умереть в тюрьме. На самом деле меня ужасала идея самоубийства. Я никогда не уважала тех, кто поднимал белый флаг над своим поверженным духом. По крайней мере, я стояла до конца, с остервенелой яростью отбивая атаки смерти… Наверное, поэтому она и отпустила меня с миром.

Я вышла из тюрьмы, худая как скелет. Друг оплатил мои долги, но они появились у матери, которая сделала все возможное, чтобы выручить меня из беды. А я ничем не могла ее отблагодарить. Я осталась без крова, одежды, косметики и книг.

Ей исполнилось тридцать лет. В те времена ее сверстницы обычно уже выглядели как старухи. Многие теряли зубы, и от их гнилых десен исходило кошмарное зловоние. Женщины без мужа, отца и брата — на худой конец, дяди или парочки кузенов — становились легкой добычей мужчин. В случае изнасилования несчастная жертва могла обратиться в суд. Но, как правило, это ни к чему не приводило. Закон служил только богатым и знатным особам. Судьи, адвокаты, приставы и присяжные открыто брали взятки и легко уступали просьбам тех, кто мог им заплатить.

В ту пору женщины сочиняли и прозу и стихи, однако на непрофессиональном уровне. В основном, этим занимались дочери сельских священников, у которых не было других развлечений, или знатные дамы, пытавшиеся прослыть мечтательными и немного эксцентричными особами. Ни одна из англичанок даже не пыталась зарабатывать себе на жизнь с помощью чернил и пера.

Афра знала, что может писать интересно, остроумно и увлекательно, а главное, ей не требовалось высасывать темы из пальца. Получив прекрасное образование, она ни в чем не уступала маститым писателям, которые считали создание новелл и пьес сугубо мужским делом. Чтобы занять достойное место в плотных рядах профессиональных литераторов, ей пришлось одолеть немало врагов и пройти сквозь колючие дебри предвзятой критики.

В отличие от многих сверстниц и словно назло превратностям судьбы Афра с годами становилась все более привлекательной и красивой. Она гордилась здоровыми и ровными зубами, которые ей удалось сохранить до самой старости.

Очевидно, ее красота и здоровье объяснялись тем, что Афра провела детство в Суринаме, где вместе с пищей и водой получала какие-то особые минералы.

Впрочем, главную роль здесь, конечно, сыграла ее наследственность. Несмотря на небольшой рост, она обладала длинными ногами, хотя юбки той эпохи сводили на нет это преимущество. Положение спасала мода на декольте, и ее полные крепкие груди разили мужчин наповал. Прекрасные желтые волосы, большие голубые глаза и густые черные брови придавали ее лицу необычайную привлекательность, хотя общее впечатление немного портили длинный нос и короткая нижняя челюсть. Однако помимо очарования Афра имела еще и волю, которая несла ее по жизни, как упряжка из шести лошадей.

В свое время она раз и навсегда решила не выходить замуж снова. Ее перу принадлежала фраза, вошедшая в сборники великих афоризмов: «Брак — это отрава любви; семейные узы напоминают ссуду, взятую у друга; поэтому я не даю и не прошу никаких клятв!»

И еще она писала:

Согласно строгим правилам чести,

Красота вознаграждается любовью,

А не подлой посулой богатства

И дешевым колокольным звоном.

Отчего она становится бесчестной?

От того, что спит на грязном ложе

Тошнотворного богатого шута,

Ненавистного для плачущего сердца.

Видишь ты имущество вдовы,

Гроб супруга, как ступень к свободе?

Но ее уже не будет!

Нет, не будет, милая блудница…

Забери назад свою любовь

И верни шуту его монеты.

Не клади в его тугой кошель

Бриллианты девичьего сердца.

Несмотря на все эти слова, Афра вложила сокровища своей души в руки очень неверного мужчины. Адвокат Джон Хойл без зазрения совести пользовался и ее телом, и деньгами. А платил презрением и вероломством. А однажды ему чуть не удалось разбить ее сердце на мелкие куски. (В 1692 году, уже после смерти Афры, Хойла убили в кабацкой драке. Об этом ей рассказал Фрайгейт.).

— Один историк утверждал, что твой Хойл придерживался атеистических взглядов и открыто проповедовал гомосексуализм. Он развращал молодежь и поносил Иисуса Христа.

— Во всем этом, кроме последнего, обвиняли и Сократа, ответила Афра. — Но Джон не подходит под твое описание. Просто он не любил меня… Разве что в самом начале…

— Что бы ты сделала, если бы встретила его в долине? — спросил Фрайгейт.

— Не знаю. У меня нет к нему ненависти. Хотя… Скорее всего, я ударила бы его ногой в пах, а потом поцеловала бы и повела в свою хижину. Или прогнала бы с глаз долой. Надеюсь, мы с ним никогда не увидимся снова.

Афра стала известной, вернее, скандально известной писательницей. Ее окрестили Астрой, по имени звездной девы из мифологии древних греков. Эта дочь Зевса и Фемиды — или, возможно, Титана и Эос — во время золотого века наделяла людей блаженством. С наступлением железного века она покинула Землю, и боги поместили ее среди звезд, как созвездие Девы.

В особняк Афры стекались великие литераторы и их прихлебатели, юные сценаристы и трепетные вдохновенные поэты. Некоторым из них даже удалось побывать в ее постели.

— Однако многие мужчины негодовали по поводу моего успеха, а критики осуждали мои произведения только из-за того, что они были написаны женщиной.

Едва ворочая залитыми ромом мозгами и потирая веки, покрытые сифилитическими язвами, они называли мои пьесы пошлыми и непристойными. Эти люди воплощали порок, но затыкали рот любому, кто начинал писать об этом. Они так упорно оберегали людей от неприглядной правды, что иногда казалось, будто на Земле живут лишь ангелы и херувимы.

Афре удалось скопить небольшое состояние, которое постоянно истощали светские приемы и ее непомерная щедрость. Она часто сетовала на то, что ее никто не любил, но любовников у нее хватало с избытком. На сорок шестом году жизни она перенесла несколько жестоких и очень мучительных приступов артрита, которые в дальнейшем и довели ее до смерти.