Анатолий Лазарев - ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones»

• Название: ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones»
• Автор: Анатолий Лазарев
• Издательство: ДПК Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91976-007-8

Брайан Джонс — основатель старейшей рок-группы мира «Роллинг Стоунз», талантливый музыкант и сложный человек. Он создал принципиально новый стиль жизни, став основоположником Гламура задолго до XXI века. Вся короткая, но яркая жизнь Брайана окутана тайной. Брайан Джонс бунтовал всю свою жизнь — сначала против родителей и учителей, потом — против истэблишмента, и, наконец, в финале — против «Роллинг Стоунз». Почему же так произошло? На этот и многие другие вопросы отвечает эта книга — первая русскоязычная биография Брайана — написанная создателем популярного новостного Интернет-ресурcа «Rolling Stones: бес в ребро» (http://rollings.narod.ru) Анатолием Лазаревым.

---

Впрочем, угроза расставания не переставала отныне мелькать в отношениях ее и Брайана. Чтобы стать нормальным семьянином, Брайану нужно было отрезвиться в своих мечтаниях по поводу «Роллингов». Но он не мог сделать этого, да и Пэт не просила его об этом. Они были просто очень молоды. Расстаться было необходимо. Однажды в конце сентября, когда Брайан был на работе, Пэт собрала вещи, взяла с собой Марка и ушла. У нее не было выбора. Она ничего не сказала Брайану, а просто уехала, оставив прощальную записку.

И снова в жизни Брайана все поменялось. В то же время, как Пэт ушла от него, он сменил место своей работы в магазине спецодежды на отдел электротоваров в супермаркете “Whiteley’s” в Бейсуотере, где немедленно начал погружать свою руку в его кассу. Он переселился на квартиру вместе с Миком и Китом — так, чтобы они смогли всецело сконцентрироваться на группе. Это была двухкомнатная квартира на 2-м этаже трехэтажной трущобы на Эдит-гроув, в конце непрестижной Кингс-роуд в Челси. Случилось то, к чему Брайан и стремился: смена одной семьи со всей ее ответственностью на другую, менее требовательную (до поры — до времени). По крайней мере, наконец-то у него была работа, но он продержался там всего несколько недель. Его начальники в “Whiteley’s” были более дальновидными, чем предыдущие, и вскоре попросили его вон. Он был уволен, но ему повезло, что его не привлекли к суду. Этот опыт помог Брайану увертываться от любой неприятности — так он делал это раньше, и так же он поступал и позднее. Брайан бил на жалость, рассказывая боссам слезливые истории, в которых правду трудно было отделить от вымысла, о том, что он на взводе с тех пор, как его «жена» покинула его, и просил их не звать полицию.

Но отсутствие работы означало отсутствие денег. Вклад Мика состоял в крошечной сумме, которую тот мог отделить от своего еженедельного гранта в 7 фунтов, а у Кита не было доходов и вовсе. Его мать, Дорис Ричардс, присылала ему сумки с едой и раз в неделю забирала их белье в стирку. Стю по своему талону на завтраки, которые он приобретал у худеющих девушек из отдела печатных машинок в химической конторе “ICI”, где он тогда работал, кормил всех. Но Брайану по-прежнему было нелегко держать свой дух в согласии с телом в физическом, моральном и музыкальном плане. Тепленькое местечко в среднем классе могло бы быть его кровным, но Брайан сбежал из дома и уже познал уличные нравы сполна. Однако он совершенно не был готов к полному прозябанию. В следующие месяцы он стал главной опорой их сомнительного существования. Чтобы сохранить крышу над головой и достать хоть немного еды, Брайан начал понемногу приворовывать. Если у него была работа, то там он крал деньги, а если слонялся по улицам без дела — то еду. Он воровал и из близлежащих домов, и забирался в соседние квартиры, собирая пустые бутылки после вечеринок, чтобы сдать их в бакалею на Фулэм-роуд. Но временами случалось, что терпение его лопалось, тогда «Роллинги» голодали.

Чтобы как-то смягчить отчаяние от жизни в этом сыром доме с крысами, отваливающимися обоями и паутиной на закопченных окнах, Брайан начинал валять дурака, соревнуясь с Китом в том, кто скорчит более страшную рожу. Они рисовали безумные рисунки на стенах и вяло оборонялись от поганок, которые росли по углам. Однако Брайан продолжал хранить у себя маленький узелок с деньгами, которые он получал за организованные им концерты в залах на окраинах Лондона. Это были в основном воскресные танцы в церковных холлах, где их плата составляла не больше пары фунтов, которые Брайан неизменно получал в свои руки и потом делил между остальными пятью ребятами. Иногда он откладывал немного сверх положенной каждому суммы для себя, как их менеджер и агент, о чем остальные не знали.

В борьбе с проблемами решимость Брайана только усиливалась. Несмотря на их удачные выступления в “Marquee”, они по-прежнему считали, что страдают от гнета установившейся музыкальной клики, и Брайан забрасывал “Jazz News” письмами, жалуясь на псевдоинтеллектуальный снобизм тогдашнего музыкального мира. Он писал: «Должно быть очевидно, что рок-н-ролл имеет гораздо большую общность с ритм-энд-блюзом, чем последний — с джазом, и что, таким образом, рок-н-ролл — это прямая деградация ритм-энд-блюза, в то время как джаз — это совершенно иная негритянская музыка, интеллектуально более сложная, но менее эмоциональная». В это время дома он упражнялся в игре на гитаре интенсивнее, чем когда-либо, горя нетерпением понять, как создаются ритмы Бо Диддли. Брайан желал перенять саунд Диддли, одновременно стремясь не звучать как бездушный имитатор. Он бесконечно занимался с Китом, подбодряя его, когда тот ленился, на ударную работу. В результате они действительно крепко сыгрались — и не только на гитарах. Играя вместе до тех пор, пока их пальцы не начинали отваливаться, они быстро достигли необычной и мощной инновации на двух гитарах. Часто Брайан так уставал, что просто буквально валился с ног и засыпал со своей гитарой. Однако именно тогда он выучился превосходно играть на блюзовом «харпе», чем немедленно поразил и Мика, и Кита — и чем поразит в недалеком будущем миллионы слушателей во всем мире. Слушая пластинки Джимми Рида и общаясь с Сирилом Дэвисом, Брайан имитировал «ленивый» стиль Рида и практиковал технику Дэвиса по «оттягиванию» и «уплощению» звука. Брайан посещал Сирила на дому, и тогда они вдвоем начинали играть на своих «харпах».

Однажды к «Роллингам» в их репетиционную комнатку постучался неизвестный. Он отрекомендовался им как Кит Норрис, представитель артистического агентства “Cockfosters”. Не медля ни минуты, он выпалил: «Вы сможете хорошо заработать на вашей кантри-энд-вестерновой музыке. Давайте подпишем контракт!» Брайан в эту минуту изменился было в лице, но Норрис продолжал: «Да, я достану вам костюмы, и вы сможете играть на американских базах, понимаете? Вот вам моя визитка». Едва за ним захлопнулась дверь, ребята просто попадали со смеху. С тех пор тогда, когда «Роллинги» теряли присутствие духа, Брайан напускал на себя важный вид и говорил деланным басом: «Я — Кит Норрис, представитель артистического агентства “Cockfosters”...» Этот случай стал отныне в рядах группы ходячим анекдотом.

В октябре Брайан заказал для группы сеанс в крошечной лондонской студии, принадлежавшей джазовому музыканту Керли Клейтону. После записи, вооруженный ацетатом — металлическим диском с лаковым покрытием — он обошел с ним все крупные музыкальные компании, показав его, помимо прочих, представителю “EMI” Невиллу Скримширу, но все они в итоге отвергли его. На некоторое время Брайан впал в депрессию. Конечно же, он расстроился, но по-прежнему был полон желания действовать. В те дни группа бедствовала, и Брайан в прямом смысле слова обменял ацетат на рубашку с плеча одного из своих знакомых.

Иногда «Роллинги» играли в пригородных клубах Лондона. Ричард Хэтрелл, ставший роуд-менеджером группы, вычерчивал маршруты между станциями метро. Группа порой больше тратила на дорогу, чем получала за свою игру. Из-за суровой погоды большинство выступлений отменялись, а те, которые случались, игрались перед ужасно малым количеством народа, что заставляло менеджеров с неохотой расставаться с гонорарами для «Роллингов». Они ездили на концерты на автобусах, неся с собой весь свой скарб и хитро избегая платы за проезд, в то время как Брайан бесстыдно заговаривал зубы кондукторшам. Пассажиры глазели с вящим изумлением на все их оборудование.

Наступил декабрь, и у Брайана начались серьезные проблемы с составом группы. По-прежнему испытывая дефицит в ударниках, группа теперь лишилась Дика, которого Брайан считал очень хорошим басистом. Дик решил уйти и хотел поступить в Королевский колледж искусств. (По злой иронии судьбы, в колледж Дика так и не приняли.) А Брайан снова поместил объявление — на этот раз в “Melody Maker” — о том, что ищет басиста-энтузиаста в сложившуюся ритм-энд-блюзовую группу. На него откликнулся Билл Уаймен. Несмотря на то, что на прослушивании ни одна из сторон не была впечатлена друг другом, он таки заменил Тейлора. «Я им не нравился, — вспоминал потом Билл. — Им нравился мой усилитель».

Проблема с ударником в “Rollin’ Stones” по-прежнему так и не была решена. Иногда барабанил Тони Чэпмен, иногда — Карло Литтл, но это не было подходящим вариантом. Однажды ночью в Илинге Брайан заметил, как Джинджер Бейкер пришел как раз в то время, когда они играли свой последний номер. После этого он подошел к нему и спросил, что он думает об их группе. Джинджер ответил Брайану, что им нужен ударник — так как их нынешний был просто ужасен. Он посоветовал им взять Чарли Уоттса. Несмотря на свою преданность джазу и несколько отрешенный вид за установкой, Чарли играл всегда на хорошем уровне, но уговорить его представлялось непростой задачей. Уоттс попросил у Брайана время подумать, пока он не посоветуется с Алексисом о том, стоит ли ему присоединяться к этой сомнительной компании, которая испытывала перед ним нечто вроде благоговейного трепета. В конце концов он стал одним из «Роллингов».