Джозеф Стиглиц - Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения?

• Название: Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения?
• Автор: Джозеф Стиглиц
• Жанр: Экономика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-83649-9

В «Великом разделении» Джозеф Стиглиц продолжает тему, начатую им в бестселлере «Цена неравенства»: рассматривает взаимосвязь потребительского спроса и конкурентного предложения. Со свойственной ему смесью страсти и ясности автор оспаривает позицию, что неравенство и превосходство богачей – неизбежная аксиома.

Стиглиц исследует экономику от Рейгана до кризиса 2008 года, разоблачает неолиберальные законы лоббистов, их разрушительное влияние на благосостояние общества.

Стратегия, которую предлагает автор, основана на простейшем законе экономики: успех возможен только при совпадении кривых спроса и предложения.

---

Учитывая войну и взлетевшие после нее цены на нефть, а также учитывая плохо продуманную программу Буша по снижению налогов, поддерживать экономику предстояло Федеральной резервной системе. ФРС могла задействовать свои полномочия в качестве главного органа регулирования, чтобы сделать все возможное для того, чтобы направить ресурсы на более целесообразное использование. И здесь на ФРС и ее председателе лежит двойная вина. Они не только не справились со своей ролью регулятора, они еще и активно содействовали раздуванию пузыря. Когда Гринспена спросили о потенциальном пузыре, он сообщил, что на него нет и намека, разве что несколько пузырьков. Это было в корне неверно. Федеральная резервная система заявила, что заранее предсказать возникновение пузыря нельзя, о его существовании можно узнать только постфактум, когда он лопнул. И это тоже не вполне так. Да, нельзя быть уверенным в том, что имеет место пузырь, до тех пор, пока он не лопнет, но можно делать довольно точные предположения.

Любая политика проводится в контексте неуверенности. Цены на недвижимость, особенно «эконом-класса», взлетели, при этом реальные доходы большинства американцев остались на прежнем уровне: проблема была видна невооруженным глазом. И точно так же было очевидно, что проблема только обострится по мере того, как процентные ставки начнут расти. Гринспен призывал людей брать займы на условиях переменной процентной ставки в тот момент, когда процентные ставки находились на беспрецедентно низком уровне. И он допустил то, что они так и делали, рассчитывая, что процентная ставка останется на таком же низком уровне. Но именно потому, что процентные ставки были настолько низкими, реальные процентные ставки были отрицательными, и наивно было полагать, что они останутся такими надолго. Когда ставки выросли, стало понятно, что у многих американцев серьезные проблемы, впрочем, как и у кредиторов, которые предоставили им займы.

Защитники ФРС иногда пытаются оправдать такую недальновидную и безответственную политику тем, что у нее якобы не было иного выбора: повышение процентных ставок уничтожило бы пузырь, но вместе с ним и всю экономику. Но у Федеральной резервной системы существует еще множество инструментов регулирования помимо процентных ставок. Можно было применить ряд других действий для того, чтобы аккуратно сдуть пузырь. Но ФРС не стала прибегать к этим способам. Она могла понизить максимально допустимое соотношение заемного капитала к оценочной стоимости залога по мере возрастания вероятности возникновения пузыря. Она могла снизить максимально допустимое отношение месячного платежа по кредиту к ежемесячному доходу заемщика. А если она считала, что в ее распоряжении недостаточно инструментов, нужно было обратиться в Конгресс и потребовать необходимые инструменты.

Контрфактуальный анализ можно было бы продолжить. Действительно, финансовый сектор мог бы распорядиться деньгами более дальновидно, например, вложить их в развитие инноваций или реализацию важных проектов в развивающихся странах. Но, вероятно, и в этом случае финансовые рынки нашли бы мошеннический способ втянуть людей в безответственное заимствование, например, через бум кредитных карт.

Защита невиновного

Не на всех соучастниках лежит равная доля вины, более того, некоторые подозреваемые должны быть оправданы.

В длинном списке возможных виновников преступления есть двое из тех, на кого чаще всего указывают республиканцы, которым тяжело принять тот факт, что рынки обвалились, а участники рынков могли действовать настолько неразумно, что гуру финансов не осознавали риски и что в идее капитализма есть серьезные ошибки. Они уверены, что во всем виновато правительство.

Я также склонен винить правительство, но в первую очередь за то, что оно сделало слишком мало, чтобы предотвратить и исправить ситуацию. Консервативные критики, наоборот, обвиняют правительство в том, что они сделали слишком много. Они критикуют Закон о коммунальных реинвестициях (CRA), который обязал банки выделять часть своих портфелей для предоставления займов и удовлетворения кредитных потребностей семей из малообеспеченных районов. Они также винят Fannie Mae и Freddie Mac, две специфические ипотечные компании, субсидируемые государством, которые, несмотря на состоявшуюся в 1968 году приватизацию, сыграли существенную роль на ипотечных рынках. Fannie Mae и Freddie Mac, по версии консерваторов, «под давлением» Конгресса и президента осуществляли программу увеличения количества жилья в собственности (президент Буш часто говорил об идее создания «общества частных собственников»).

Безусловно, это лишь попытки перекладывания вины на других. Недавнее исследование Федеральной резервной системы показало, что уровень невыплат по кредиту среди заемщиков по программе коммунального реинвестирования на самом деле даже ниже среднего[37]. Проблемы на американских ипотечных рынках начались с рынка субстандартного кредитования, а Fannie Mae и Freddie Mac преимущественно финансировали стандартные ипотечные кредиты.

Центральную роль в кризисе сыграли именно частные финансовые рынки, которые и изобрели все эти порочные схемы. Когда правительство продвигало идею приобретения жилья в собственность, подразумевалась постоянная собственность, а не покупка домов, которые лежат за пределами финансовых возможностей семей. Это порождает исключительно кратковременную выгоду, а по факту ведет к обнищанию по мере того, как семьи будут терять все свои накопления вслед за потерей дома.

Для любого человека есть дом, стоимость которого выходит за рамки его бюджета. Однако ирония в том, что из-за пузыря на рынке недвижимости многие малообеспеченные люди остались с домами, размеры которых ничуть не превышают те, что они могли бы себе позволить, будь кредитная политика более благоразумной (в свою очередь, такая политика и не привела бы к столь масштабному кризису). Безусловно, и Fannie Mae, и Freddie Mac действительно ввязались в опасные игры с высоким левериджем по примеру частного сектора, хотя и довольно запоздало и несвоевременно. В этом также была ошибка регулирующих органов. У компаний, спонсируемых государством, есть специальный регулятор, который должен был ограничить их действия, но, видимо, на волне продвижения администрацией Буша философии дерегулирования он не стал этого делать. Эти компании вступили в игру, имея на руках преимущество: благодаря государственным гарантиям (хоть и весьма противоречивым на тот момент) они могли занимать деньги на более выгодных для себя условиях. Они могли использовать эти гарантии в целях извлечения бонусов, сопоставимых с теми, которые получают их коллеги из частного финансового сектора.

Политика и экономика

Во всей этой драме есть еще один виновный, который сыграл значительную роль во многих ее действиях, оставаясь при этом за кулисами основного представления. Это американская политическая система с ее зависимостью от денег корпораций. Благодаря этому Уолл-стрит могла оказывать такое влияние, какое она и оказывала, и добиваться устранения мер регулирования и назначения на роль регуляторов людей, не верящих в возможности регулирования, со всеми предсказуемыми вытекающими из этого последствиями, которые мы имеем возможность наблюдать[38]. Даже сегодня интересы Уолл-стрит учитываются в процессе разработки эффективных мер борьбы с кризисом.

Каждая экономика нуждается в правилах и арбитрах. В нашем же случае правила и арбитры выбирались, исходя из особых интересов. Парадоксально то, что даже нельзя с уверенностью сказать, что они хорошо служили этим особым интересам. Но совершенно ясно то, что национальным интересам они не служили вовсе.

Выходит, что данный кризис – это кризис нашей экономической и политической системы. Каждый из игроков делал то, что, по его разумению, следует делать. По условиям игры, банки стремились максимизировать свои доходы. Правила игры гласили, что они должны использовать все свое политическое влияние, чтобы продвинуть такие меры регулирования и регуляторов, которое позволят им и возглавляемым ими компаниям заполучить как можно больше денег. Политики отозвались на правила игры: им были нужны средства для того, чтобы быть избранными по итогам предвыборной гонки, а для получения денег нужно угодить богатым и влиятельным избирателям. Были и экономисты, которые снабжали политиков, банкиров и регуляторов удобной для них идеологией, согласно которой осуществляемая ими политика принесет пользу всем.

Сейчас есть те, кто хочет вернуть систему к докризисному состоянию. Они будут продвигать реформу, направленную на ужесточение регулирования, но ее результат будет скорее косметическим, нежели капитальным. Банки, «слишком большие, чтобы дать им рухнуть», будут продолжать в том же духе. Конечно, за ними будет осуществляться «надзор», что бы это ни значило, но они по-прежнему будут ввязываться в рискованные игры и по-прежнему будут «слишком большими, чтобы дать им рухнуть». Для того чтобы предоставить им свободу действий, специально будут понижены стандарты бухгалтерской отчетности. Не будет предпринято серьезных действий в отношении порочных систем компенсаций и рискованных финансовых продуктов. Если так оно и будет, следующий кризис не заставит себя ждать.