Иван Федюнинский - Поднятые по тревоге

• Название: Поднятые по тревоге
• Автор: Иван Федюнинский
• Жанр: Биографии и Мемуары

Великая Отечественная война застала И. И. Федюнинского в Ковеле, у западной границы, в должности командира корпуса. В книге он рассказывает об обстановке на границе в предвоенные месяцы, о начале войны, о приграничных боях корпуса. Последующие главы переносят читателя под Ленинград, где в дни тяжелых оборонительных боев генерал Федюнинский командовал 42-й армией, а затем во главе 54-й армии защищал Волхов. Летом 1942 года автор на Западном фронте командует 5-й армией и участвует в операциях под Москвой. А потом снова Ленинград. Начиная с декабря 1943 года И. И. Федюнинский — командующий 2-й ударной армией С ней он после прорыва блокады Ленинграда прошел с боями трудный путь до колыбели германского милитаризма Восточной Пруссия. Воспоминания И. И. Федюнинского во многом интересны и поучительны. На фоне военных событий в них рассказывается о людях, подлинных творцах победы, об их нелегких, опасных боевых буднях.

---

По ледовой дороге осуществлялось не только снабжение Ленинграда. По ней из города Ленина шло пополнение в части, сражающиеся под Волховом и Тихвином, поступала боевая техника. В 54-ю армию через Ладожское озеро были направлены две стрелковые дивизии и лыжный полк, которым командовал майор Щеглов (ныне генерал-полковник). Личный состав этих частей отличался высоким боевым духом, но физически люди были чрезвычайно слабы: сказывалось длительное пребывание в ленинградской блокаде. Доходило до того, что во время многокилометрового пешего перехода лыжники оказывались не в состоянии нести свои лыжи, и многие бросали их на льду Ладожского озера. Встречая ленинградцев, мы старались по возможности предоставить им хотя бы кратковременный отдых и хорошо накормить.

По льду озера к нам были переправлены из Ленинграда даже тяжелые танки КВ. Башни с танков снимали и устанавливали на санях, чтобы уменьшить тяжесть многотонных боевых машин. Но все равно под гусеницами танков лед угрожающе трещал. От механиков-водителей требовалась большая смелость. Механик-водитель, которым первым провел KB по льду Ладожского озера, был награжден орденом Красного Знамени. Я сам вручал ему эту высокую награду.

В Ленинград я прибыл вечером. Уже стемнело. Автомашина стремительно неслась по пустынным улицам мимо темных каменных громад многоэтажных домов, мимо скверов и парков, занесенных снегом. Замечательные ленинградские памятники искусств укрылись блокадной одеждой — досками, мешками с песком. На Аничковом мосту не было известных всему миру клодтовских коней.

Прохожие попадались редко. Даже на Невском высились неубранные сугробы. Казалось, что город вымер. Но я знал, что Ленинград живет и борется, что на фабриках и заводах стоят у станков непреклонные, сильные духом люди, трудятся, обогревая свои рабочие места огнем неярких костров, неизвестно когда и где отдыхая. Ленинградский рабочий класс, отбивший город у старого мира в 1917 году, и ныне был полон несокрушимой воли к победе.

За темными шторами квартиры в те дни композитор Дмитрий Шостакович создавал свою симфонию, в которой звучали и мужество, и ненависть к врагу, и великая вера в советского человека. Ленинградские ученые думали над тем, как изготовить мыло без жиров, какие дикие растения можно употреблять в пищу. А престарелый академик Орбели, директор и хранитель Эрмитажа, обходил опустевшие залы, мечтая о том дне, когда снова гостеприимно распахнутся двери этого изумительного дворца искусства и тысячи советских людей смогут опять любоваться бессмертными творениями выдающихся мастеров…

В штабе фронта задержался до полуночи. 54-я армия получила задачу нанести удар по левому флангу группы «Бекман» в направлении Кириши, отрезать пути отхода этой группе и 39-му моторизованному корпусу, а потом во взаимодействии с войсками 4-й армии уничтожить их. Задачу предлагалось выполнить в основном наличными силами, в дополнение к которым командование фронта направляло из Ленинграда пока только 80-ю стрелковую дивизию.

Покончив с делами, я поехал ночевать в штаб 42-й армии. Хотелось повидать бывших сослуживцев.

Ехать было недалеко. Линия фронта проходила по-прежнему в шести километрах от Кировского завода и в четырнадцати от центра Ленинграда — Дворцовой площади.

Командный пункт 42-й армии размещался там же, где находился и в сентябре, — в районе Кировского завода. Здесь я застал командующего генерал-лейтенанта И. Ф. Николаева, члена Военного совета Н. В. Соловьева, начальника штаба генерал-майора Л. С. Березинского. Они искренне обрадовались моему приезду. Несмотря на поздний час, разговорам не было конца.

Я, признаться, не прочь был с дороги перекусить н, не видя никаких приготовлений к ужину, напомнил товарищам:

— Ну а чем же, хозяева, будете угощать?

— Эх, Иван Иванович, — вздохнул Николаев, — сказать по правде, с питанием у нас туговато. Кроме чая, ничего предложить не можем. Даже хлеба нет.

Ленинград в те дни голодал. С 20 ноября рабочие получали по 250 граммов хлеба в день, а служащие, иждивенцы и дети по 125 граммов. Нормы питания для личного состава войск также были сокращены. Войска первой линии получали по 300 граммов хлеба и 100 граммов сухарей на человека, а тыловые части — по 150 граммов хлеба и 75 граммов сухарей. Военный совет армии не считал возможным ставить себя в особое положение. Вспомнив об этом, я пожалел о своем не совсем тактичном вопросе.

— Ладно, распорядитесь насчет чая, а все остальное приложится, — сказал я.

Лейтенант Рожков принес из автомашины небольшой чемоданчик и наш сухой паек, предусмотрительно захваченный из-под Волхова, где недостатка в продовольствии не ощущалось.

Увидев на столе несколько банок консервов, колбасу, буханку хлеба, Березинский весело заметил:

— Сегодня у нас будет настоящий пир!

— А это вам скромный подарок, — я раскрыл чемоданчик, в котором тоже были продукты. — Забирайте, пожалуйста.

— Нет уж, Иван Иванович, вы сами и разделите свои подарки, чтобы между нами, не дай бог, ссоры не вышло, — невесело пошутил Николаев, — раскладывайте все на три части.

Да, трудное было время. Ценой больших лишений, большого гражданского мужества отстояли советские люди, руководимые партией, колыбель пролетарской революции — город Ленина.

На следующий день я вернулся в Горку. Мы начали готовиться к наступлению. Активно велась разведка, подвозились боеприпасы. Усилилась партийно-политическая работа в частях.

В 3-й гвардейской дивизии в конце ноября произошло знаменательное событие: ей вручали гвардейское Знамя. Сам я не смог присутствовать на этой торжественной церемонии. От имени Военного совета Ленинградского фронта Знамя вручал бригадный комиссар Сычев. Принял его командир дивизии генерал-майор И. А. Гаген и, высоко подняв, прошел вдоль замершего строя бойцов.

Гвардейцы поклялись еще крепче бить врага, не давая ему пощады, с честью выполнить задачу, которая будет поставлена, командованием.

3-я гвардейская дивизия (бывшая 153-я стрелковая) имела славные боевые традиции. Ее сформировали в августе 1940 года на Урале, и с тех пор генерал Гаген бессменно командовал ею. В дивизии служили главным образом алапаевцы, тагильцы, свердловчане — народ крепкий, смелый. В июле 1941 года она попала в окружение, но прорвала кольцо. В боях под Ленинградом тоже не раз действовала в с южной обстановке и из всех трудностей выходила с честью. Здесь она и получила звание гвардейской. К моменту вручения ей Знамени среди бойцов и командиров было 66 орденоносцев и более 200 человек, представленных к правительственным наградам. Далеко не каждое соединение в ту пору могло похвалиться таким количеством героев.

Слово, данное при вручении Знамени, гвардейцы сдержали. В декабре в наступательных боях под Волховом дивизия снова отличилась, и Военный совет Ленинградского фронта объявил благодарность всему личному составу.

В предстоящем наступлении командование армии отводило важною роль сосредоточенной в районе Войбокало ударной группе, в которую входили 311, 285, 80-я стрелковые дивизии, 6-я бригада морской пехоты и 122-я танковая бригада.

Мы учитывали особенности обороны противника, которая представлялась в виде отдельных очагов — взводных и ротных опорных пунктов, объединенных в батальонные узлы сопротивления. Опорные пункты были созданы в деревнях и поселках, на высотах, на перекрестках дорог и опушках лесов. Промежутки между ними контролировались мелкими пехотными подразделениями и были прикрыты артиллерийско-минометным огнем. Перед передним краем противник установил инженерные заграждения и минные поля. Основные его огневые средства были сосредоточены также недалеко от переднего края. Именно здесь немецко-фашистское командование намеревалось оказать наибольшее сопротивление, так как в целом оборона была неглубокой.

3 декабря ударная группа перешла в наступление, вклинилась в оборону противника и блокировала его опорные пункты в Опсала, Овдекала, Тобино, Падрила и совхозе «Красный Октябрь». Однако сказывалось отсутствие резервов, необходимых для развития успеха. Противник же перебросил сюда из-под Красногвардейска две пехотные дивизии, которые были с ходу введены в бой южнее Войбокало.

Соотношение сил, которое было в начале наступления в нашу пользу, теперь изменилось и стало равным. Тогда я решил прибывшие из Ленинграда 115-ю и 198-ю стрелковые дивизии сосредоточить в районе рабочих поселков № 4 и 5, чтобы нанести удар во фланг и тыл основной группировке противника, действовавшей юго-восточнее Войбокало.

15 декабря эти дивизии начали наступление, сломили сопротивление врага ч за два дня боев продвинулись на 20 километров в направлении на Оломна.

18 декабря армия перешла в решительное наступление. Ломая сопротивление врага, она начала быстро продвигаться к югу от северной железной дороги. Были уничтожены блокированные гарнизоны противника в населенных пунктах Оломна, Падрила, Воля.