Жорж Ленотр - Повседневная жизнь Парижа во времена Великой революции

• Название: Повседневная жизнь Парижа во времена Великой революции
• Автор: Жорж Ленотр
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02936-4

Великая французская революция — одна из ярчайших страниц в истории человечества. Главные ее события происходили в Париже, где народ взял штурмом Бастилию и низвергнул монархию, где с трибуны Конвента провозглашались принципы свободы, равенства и братства, где революционеры истребляли друг друга в кровавой борьбе за власть. В конце XIX века известный французский историк Жорж Ленотр впервые попытался реконструировать парижские эпизоды революции, кропотливо воссоздавая колорит того времени, включая планировку домов, мебель и одежду парижан. На его страницах оживают Робеспьер и Дантон, королева Мария Антуанетта и безвестные санкюлоты. Книга Ленотра стала во Франции классической и много раз переиздавалась. На русский язык ее впервые перевели в 1895 году известная писательница Надежда Тэффи и ее сестра Елена Лохвицкая. Для настоящего издания этот перевод существенно обновлен и снабжен комментариями.

---

Она устремила на меня взор своих черных проницательных глаз: «Да, войдите».

Она ввела меня в темный коридор, где в уголке смутно обрисовывалось нечто вроде кровати. Через этот коридорчик мы вошли в единственную довольно опрятную, но бедную комнату. Вся мебель ее состояла из трех стульев, стола, клетки, где распевали два чижа, и раскрытого шкафа, где стояло несколько книг. Одно из стекол окна было разбито, и его заменили промасленной бумагой, через которую в этот дождливый день проникал в комнату жирный и тусклый свет…

Сестра Марата опустилась на стул с ручками и предложила мне сесть рядом с ней… Когда она узнала о цели моего посещения, я осмелился задать ей несколько вопросов относительно ее брата. Она заговорила, но, признаюсь, скорее о революции, чем о Марате. Я был изумлен, что при наружности и одежде женщины из народа она выражалась довольно правильным, точным и сильным языком. Я узнавал все идеи и часто даже выражения ее брата. Поэтому в сумерках этой комнаты она производила на меня совершенно особое впечатление. Ужас, который связан с людьми и событиями 93-го года, мало-помалу проникал в меня. Мне было холодно. Эта женщина казалась мне не столько сестрою Марата, сколько его тенью…

Несколько раз заметил я, что она устремляет на меня подозрительные и инквизиторские взоры. Дух недоверия, владевший революционерами, не угас в ней с годами. Она созналась мне даже, что ей необходимо навести справки относительно моих гражданских добродетелей. Я заметил, как она запальчиво ответила на некоторые высказанные мною соображения: в ней видна была кровь Марата. Принципы, которые защищал ее брат, казались ей единственно заслуживающими внимания, подробности его частной жизни, по ее мнению, не представляли интереса, как все касающееся отдельного человека, существа недолговечного и несчастного, которого уничтожает смерть и скрывает маленький холмик земли. Все же я после долгих усилий добился от нее некоторых указаний относительно жизни и привычек Марата. О Шарлотте Корде она отозвалась как об авантюристке и девушке порочной жизни».

6 ноября 1841 года, в газете «Тан» можно было прочесть следующее:

«Скончалась сестра знаменитого Марата в возрасте восьмидесяти трех лет, на чердаке на улице Барильери, в самой глубокой нищете; у ее смертного ложа находились лишь единственный наследник ее, бакалейный торговец, и единственная подруга — жена швейцара. Эта дама, напоминавшая резкими, характерными чертами лица своего старшего брата, долго жила на то, что зарабатывала, делая часовые стрелки; говорят, что в этом ремесле она достигла замечательного мастерства. Она знала латинский язык. Когда с годами она сделалась калекой, то впала в нищету. Четверо друзей и соседей проводили прах ее до кладбища».

В этом состояло все надгробное слово. Один неизвестный заплатил 6 франков за право поставить крест на могиле, которую муниципалитет предоставлял беднякам на год, в пределах общей могилы[241].

Глава VI У ДАНТОНА. АРСИ И ПАРИЖ

В конце царствования Людовика XV один торговец лимонадом открыл кафе в нижнем этаже дома на Школьной набережной, где до тех пор во всех лавках торговали только тряпичники. В нескольких шагах оттуда знаменитый шоколадник Генриха II Манури имел заведение, процветающее и поныне, где впервые во Франции начали подавать кофе. Его потомок в 1770 году внес целую революцию в игру в дамки, исключив из нее восемь пешек[242]. Он не без некоторого беспокойства смотрел на открывшееся в ближайшем соседстве заведение, конкуренция которого казалась ему серьезной.

Хозяин нового кафе действительно был не из простых людей; звали его Шарпантье, и было известно, что он служил контролером ферм, где и нажил себе некоторое состояние. Он потратил 20 тысяч ливров на покупку лавки прохладительных напитков, и хорошо осведомленные жители квартала с восхищением рассказывали, что он хочет истратить еще 30 тысяч на обустройство своего заведения[243]. И действительно, в конце 1773 года, когда были сняты леса, открылся одновременно серьезный и кокетливый фасад на вывеске которого золотыми буквами была сделана надпись «Кафе Парнас»[244].

Новое заведение было открыто недалеко от Лувра, у начала Нового моста, вблизи Дворца правосудия; вскоре оно сделалось местом, где встречались судейские чиновники, адвокаты, прокуроры, служащие парламентских бюро, это была серьезная и верная клиентура, встречавшаяся там ежедневно по окончании засеаний. Один из современников оставил нам живописный очерк этих собраний[245].

«Кажется, и теперь еще перед моими глазами стоит, — пишет он в 1815 году, — хозяин дома в маленьком, коротко остриженном парике, сером фраке, с салфеткой в руке. Он полон внимания к своим гостям, и они обращаются к нему с дружеским уважением. За кассой стояла достойная женщина, милая и кроткая, дочь хозяина заведения. Среди завсегдатаев, которые, казалось, особенно охотно останавливались у кассы, можно было заметить молодого адвоката, бывшего сначала очень веселым и жизнерадостным, но через некоторое время ставшего серьезным. Этим адвокатом был Дантон».

Жизнь этого молодого шампанца из Арси-сюр-Об была нелегкой. Адвокат без клиентов, он не имел ничего, кроме долгов[246], и очень мало зарабатывал во Дворце правосудия. У него была чисто буржуазная привычка приходить каждый вечер в «Парнас», чтобы выпить полчашечки и сыграть партию в домино. Он охотно рассказывал своим партнерам, что происходит из хорошей семьи города Арси. Когда мать его вторично вышла замуж за негоцианта по фамилии Рекорден, он решил жить самостоятельно и явился в Париж искать счастья. Он приехал сюда в 1780 году в карете почальона Арси-сюр-Об, который довез его бесплатно. Остановился он в скромной гостинице «Черная лошадь», которую содержал на улице Жофруа-д’Асние некто Лагрон — у него обычно останавливались все шампанцы. Дантон столовался в трактире под непритязательной вывеской «Скромность» и ежедневно возился с бумагами у одного прокурора. Он был добродушным малым, полным искренней, несколько шумной и грубоватой веселостью, дышащий энтузиазмом и энергией; его непоколебимый апломб пропадал, лишь когда он подходил платить за свой кофе к кассе, за которой царила прекрасная Габриэль Шарпантье.

Родители молодой девушки не без неудовольствия замечали ухаживания своего клиента; он уже делал некоторые намеки на свадьбу; но хозяин Парнасского кафе не решался выдать дочь за этого толстяка без заработка, будущность которого не обещала ничего блестящего. Несмотря на это, было ясно, что он тронул сердце Габриэль. Она восхищалась его умом, который другие находили слишком резким, его душой, которую считали слишком пылкой, его голосом, который казался всем громким и страшным и который она находила приятным[247]. Когда говорили: «Как он безобразен», она возражала: «Как он прекрасен!».

Но в этом отношении глаза ее были жертвой обмана со стороны сердца: ее возлюбленный был действительно безобразен, и не без причин. «Дантон был вскормлен коровой: однажды эту корову увидал бык, который бросился на нее и при этом ударил рогами Дантона, разорвав ему губу. Эта рана обезобразила его. Через несколько лет мальчик семи или восьми лет от роду захотел отомстить быку и вступил с ним в борьбу, но удар рогами сломал ему переносицу. В другой раз он думал, что сможет разогнать стадо свиней, преградивших ему дорогу в дом. Он бросился на них с бичом, но поскользнулся и упал. Свиньи, разъярившись, кинулись на него и нанесли ему ужасную рану, наподобие той, от которой пострадал в детстве Буало, по словам Гельвеция, который приписывал этой ране недостаток чувства в творениях поэта. Верно или нет это наблюдение, но оно, во всяком случае, не может быть отнесено к Дантону. Его мужественность была в опасности, но он не потерял ее и сохранил всю свою энергию и смелость. Едва он успел оправиться после этого несчастного случая, как, увлеченный страстью к плаванию, чуть не утонул и схватил жестокую лихорадку, к которой присоединилась оспа вместе с краснухой. Казалось, все соединилось, чтобы обезобразить его[248].

Что же касается до Габриэль Шарпантье, если судить о ней по портрету, хранящемуся в одном семействе в городе Арси-сюр-Об, она была здоровой и свежей девушкой, с виду напоминавшей крестьянку. В коллекции полковника Морена, к несчастью ныне проданной и разрозненной, была прекрасная гипсовая маска Габриэль, сделанная после ее смерти. Характерными чертами ее, по словам Мишле, были доброта, спокойствие и сила. Отец Шарпантье, видя любовь молодых людей и понимая, что пора позаботиться об устройстве дочери, которой уже исполнилось двадцать пять лет, навел справки, написал в Арси, посоветовался с женою и дал свое согласие. 9 июня 1787 года у нотариуса Дофо был заключен контракт между следующими лицами: