Вадим Саитов - Цитадель души моей

• Название: Цитадель души моей
• Автор: Вадим Саитов
• Издательство: СИ
• Жанр: Историческое фэнтези

Когда готы осадили Рим, ромейские колдуны в отчаянии вызвали из неведомого зверолюдей. С тех пор уже несколько сотен лет разумные потомки волков, медведей и лис ведут с Империей борьбу за существование в Ойкумене. Лейтенант егерей Бернт Сервий, по прозвищу Шелест, неожиданно оказывается вовлечен в цепь политических интриг между людьми и бестиями. И каждый ход в этой игре не обходится без жертв.

---

Трое милитов переминались с ноги на ногу у самого края навеса, на почтительном расстоянии от колдуна и, похоже, только палящее полуденное солнце не давало им отойти еще дальше. А четвертый милит — не старый еще, но седоволосый мужчина стоял за спиной у колдуна и, услышав наши шаги, сразу же поспешил навстречу, явно намереваясь выставить нас вон. Впрочем, тут он заметил наши жетоны, и выражение его хмурого лица стало самую малость приветливей.

— Сайрес Геллерт, — милит прижал кулак к груди, — десятник службы розыска.

— Бернт Сервий, лейтенант, — я кивнул за плечо, — Гез Сельмар. Что тут у вас и можем ли мы чем-то помочь?

Сайрес ожег меня оценивающим взглядом из-под бровей, коротко глянул на Геза, затем кивнул.

— Вар, — сказал он, — Вар Валлиец, так зовут местного хозяина, утверждает, что стрелял в кота.

Милит сделал паузу, явно ожидая моей реакции, и я решил его не разочаровывать.

— Кота? — спросил я, оглянувшись на тело под навесом, — у этого Вара плохое зрение?

— Зрение в порядке. Но он уверяет, что видел именно кота — большого серого кота. И стрелял только потому, что кто-то повадился таскать у него цыплят из птичника, — Сайрес кивнул, указав подбородком куда-то за коновязь, — он, дескать, очень удивился и испугался, когда после выстрела кот вдруг превратился в бестию и принялся с воем кататься по земле.

На крики выбежала челядь и добила чекалку — кто чем. Труп я осмотрел, похоже на правду. Разве что добивать её особо не требовалось — болт аккурат в затылок попал.

— Колдун что говорит?

Милит неприязненно усмехнулся.

— Ничего.

Я кивнул.

— Ясно. А что там за письмо, которое с бестией было?

Сайрес подобрался.

— А тебе что до него? Не дам! Оно мне необходимо и — для дела. А вам, егерям, оно зачем?

— Сайрес, ты чего так взбеленился? Единый с тобой, не нужно мне это письмо, я только взглянуть хотел.

Милит выдохнул и отвел глаза.

А, — сказал, махнув досадливо рукой, — это всё колдун этот. Присосался, отдай, да отдай.

Будто там заклинание какое-то может быть написано. А то я не вижу, что там. Вот.

Он извлек из висящего на поясе тубуса небольшой кусок пергамента, развернул и продемонстрировал его нам. Гез хмыкнул и пробормотал:

— А что это, если не заклинание?

На первый взгляд сицилийский кантон действительно выглядит престранно. Неизвестно, когда впервые раб-скриптор Шшазг-и-туар-хафра[19] догадался вплести шифрованное сообщение в угловой орнамент, украшавший какой-то официальный документ. Образчики древнего кантона в музеях имеются, и, приглядевшись, в их узорах вполне можно разглядеть слова и фразы. Но времени с тех пор прошло немало и сегодняшний кантон — это почти искусство, в котором свой смысл имеет каждая отдельная точечка, наклон каждой черточки и радиус закругления каждого завитка. У всякой сицилийской семьи узор свой, секреты его хранятся почище семейной казны, вдобавок, он постоянно меняется.

Неудивительно, что постороннему прочитать такое письмо — практически невозможно.

Поэтому я не стал спрашивать, что там написано.

— Чей узор?

Сайрес потер бровь.

— Узор новый. Прочитать письмо мы, скорее всего, не сможем. Но кой-какие образцы у нас есть, и, похоже, что мы имеем дело с узором семьи Скорцо. Некоторые элементы основы и общий стиль… сложно сказать, что именно, но я почти уверен, что это современный узор Скорцо.

Я подумал немного, потом нахмурился недоверчиво.

— Какая-нибудь слабая семья, давно вытесненная с Сицилии, еще могла бы преодолеть ненависть к чекалкам в надежде на то, что в обмен на помощь в сдаче Острова, те помогут им упрочить положение семьи на материке. Но Скорцо — одна из сильнейших семей Острова. Какой смысл им вести игры с чекалками?

— Есть такая пословица — сицилийская, между прочим — «даже любовь можно купить — она стоит ровно две ненависти».

— Забавно, — я хмыкнул. — Не слышал. Выходит, одна ненависть стоит пол-любви?

Интересно, что за такую полулюбовь чекалки могли предложить семье Скорцо?

— Ну, это уже вам виднее. Наше дело — людское. Прочитать письмо целиком мы, конечно, не сможем. Но я надеюсь, что мы сможем разглядеть некоторые отдельные слова, узор которых давно не менялся, и на основе этих слов понять, хотя бы приблизительно, смысл письма. Вот это вполне реально.

Гезу, похоже, наш разговор надоел — он тихонько прошел вперёд, остановился шагах в пяти от, все так же стоявшего столбом, колдуна, и принялся осторожно разглядывать труп чекалки.

— И что думаешь обо всём этом?

— А что тут думать, — милит недобро прищурился. — Скорцо давно следовало указать на место. У нас с ними дело уже до войны почти дошло. Сам-один я, конечно, не справлюсь, но у меня послезавтра со вторым принципалом аудиенция. Насколько я знаю, наместник тоже озабочен чрезмерным возвышением семьи Скорцо, и, будь я проклят, если в скором времени наши триремы не получат хорошенького пополнения гребцов.

Я подумал немного.

— Ясненько. А скажи, соседи большого серого кота в недавнем прошлом не видали?

Сайрес хищно усмехнулся:

— В корень зришь! Видали, и не раз. Думаю я, Скорцо в этих делах уже давно и крепко завязли. Начнем рыть, наверняка много интересного найдем.

— Наверняка.

Я кивнул милиту и пошёл к колдуну.

— Салют, Серджио.

Колдун, не оборачиваясь, кивнул.

— Бернт. Так и думал, что тебя сюда принесёт. Кто это с тобой?

— Наш. Гез Сельмар именем.

Гез осторожно подошел ко мне.

— Мое почтение и уважение, господин.

— М-м-м, — неопределенно отозвался колдун. Вынул из-за пазухи пергаментную коробку, осторожно приоткрыл её, вздохнул, и, со словами, — последняя, — раскрыл настежь и встряхнул. Из коробки вылетела маленькая серая бабочка. Даже, скорее, крупная моль.

Умение летать не было её сильной стороной — полёт явно давался ей с трудом. Тем не менее, она сделала пару неровных кругов над трупом чекалки, потом, снижаясь, дотянула до поваленного стола, на который и села. Сложила крылышки и вмиг слилась с серыми досками.

Колдун выглядел подавленным.

— Что-то не так, Серджио?

— Полагается подождать минут пять, но, думаю, смысла нет.

— Поясни, пожалуйста, — попросил я, — а то ровным счетом ничего не понимаю.

— Еще бы, — с некоторым самодовольством заявил колдун и обратил, наконец, к нам свое лицо, — ты не представляешь, сколько сил потрачено на то, чтобы вывести каждую из этих бабочек. Но оно того стоит — никто и ничто во всей Ойкумене не чувствует колдовство лучше, чем они. Ничего скрытого не существует для этих маленьких созданий.

— И?

— Мне сказали, что бестия была под маскирующим заклинанием. И как бы даже не просто под отводом глаз — она натурально выглядела как крупный кот. Начну с того, что мне неизвестно такое колдовство, но это не самая большая проблема. Определенно, это очень мощное и сложное заклинание. Оно было прервано «на излом» — смертью носителя, следов должно было остаться множество — и очень заметных следов. Таких, которых я сам бы почуял с десяти пасов. Но я ничего не чую даже стоя вплотную. Но даже и это не самая большая проблема. Проблема в том, что ни одна из шести бабочек не заметила в теле бестии никаких следов колдовства.

— А должна была? — я присел возле трупа. Раздвинул пальцами шерсть, пощупал, начавшие коченеть, мышцы. Бесполезно — бестии и так дольше человека остывают, а уж в жаркое время точно оценить время смерти и вообще невозможно. Может, пару часов, а может — и сутки прошли уже.

— Ха! Я не спорю, чекалки во многих искусствах дальше нас, людей, продвинулись. И их колдуны заслуживают всяческого уважения. Но сотворить такое колдовство, которое не оставляет никаких следов… либо это нечто совсем другое — совершенно иные принципы, о которых мы ничего и не знаем, либо…

— Либо что?

— Либо никакого колдовства тут не было.

Я встал, еще раз внимательно осмотрел труп. Чекалка, как чекалка. Одежды — никакой, оно и неудивительно. Особь среднего размера — для воина мелковата, но воину тут делать и нечего. Хотя я б на месте чекалок на такое дело самую мелкую особь послал — но им виднее, конечно, чекалкам-то. Не мне с ними в хитрости и предусмотрительности соревноваться. Поза вот у неё немного неестественная, но и тут — к чему придираться?

Кстати, что у неё с лапами? Я снова присел, приподнял переднюю лапу чекалки, осмотрел с разных сторон. Так и есть — шерсть немного вытерта. Что, впрочем, тоже ни о чём не говорит — может, она у себя дома браслеты на лапах носит? На всех четверых.

— А не может быть, что бабочкам просто запах бестии не понравился? И поэтому они не… а что они должны были сделать?

— Пф, — Серджио фыркнул, — не говори глупостей. Эти бабочки — результат долгой и тщательной селекции. Если колдовской след обнаружится посреди раскаленной сковороды — они и на неё слетятся и сядут. Будут гореть, но сидеть. И потом — если бы они в ужасе улетали от трупа, это тоже говорило бы о многом. Но они ведут себя совершенно естественно — вон, одна даже сидит у бестии на носу.