Мила Бояджиева - Круиз "Розовая мечта"

• Название: Круиз "Розовая мечта"
• Автор: Мила Бояджиева
• Жанр: Детектив

Во всех своих произведениях Людмила Бояджиева ставит перед собой задачу соединить традиционные для русской литературы нравственную ориентацию и качественную форму с требованиями коммерческого успеха — динамикой развития сюжета, усилением элементов детективного, авантюрного характера, психологической напряженностью действия, созданием живописной атмосферы. Книги Бояждиевой утоляет жажду сильных эмоций, ярких красок, захватывающих событий. Это приятный допинг для обыкновенного человека, не нашедшего в повседневной реальности «островов сокровищ», манивших с детства.

---

В августе 1989 года отец снимал разгон антиправительственной демонстрации в Тбилиси — давящие толпу БТРы и пущенные в ход саперные лопатки. По обвинению в хулиганстве он оказался в тюрьме и вскоре был застрелен при попытке к бегству. Это все, что удалось узнать матери, получившей короткую записку от незнакомой ей свекрови…

— Отец погиб в тюрьме при попытке к бегству. — Сообщила я Аркадию. Нам больше ничего не сказали, да и моя мать не относится к породе мстительниц… Мои словацкие дед и бабушка погибли в 1968 в праге. Если бы не отец, Зденка наверно сошла бы с ума. Теперь мама никому не мстит, о ничего не забывает. Наверно, она рассчитывает на другой — высший суд. Жена Игоря, по-моему, собственными руками спосбна задушить убийцу… Но тут, с моим откцом, совсем другое дело.

— Другое, да не совсем. В смысле ваших личных отношений, конечно, ситуация иная. Ты, по существу, мало знала своего отца, а твоя мама имела основания не интересоваться его жизнью… Это все так… Но был один человек в вашей семье, который тогда, семь лет назад, не мог допустить, чтобы отец жены испортил его карьеру.

— Сергей?! Да он никогда не был знаком с отцом… И вообще… Причем здесь он?

— Твой отец, Слава, не был «хулиганом», как значится в протоколе задержания. Он заснял неугодные власти факты и успел передать их американским журналистам. Он также состоял в патриотической организации, работавшей против тогдашнего правительства Социалистической Грузии. Назревал крупный международный скандал. А Сергей Алексеевич, находящийся тогда в Москве, как раз мечтал возглавить крупное подразделение по борьбе с несовершеннолетними преступниками. Это оно так для отвода глаз называлось. Поскольку ни организованной преступности, ни наркомафии у нас в стране в рамках законодательства просто не существовало… Так вот, капитану Баташову, замахнувшемуся сразиться с организованной преступностью и наркобизнесом, посоветовали лично разобраться в деле свекра. Он вылетел в столицу Крузии, где установил, что Георгий Каридзе был пьяным дебоширом, сеявшим смуту и подстрекавшим толпу к беспорядкам. А уже в месте предварительного заключения, не доведя дела до следствия, твоего отца расстреляли, назвав это «убийством при попытке к бегству».

— Отца убил Сергей? Зачем ты плетешь эту гнусную ложь, Аркадий? Зачем? — Дрожа от ненависти, я вцепилась в его рукав. Аркадий осторожно усмирил мою руку и даже слегка сжал её.

— Понимаю, в это очень тяжело поверить. Будь мужественной, Слава. Я ведь знаю — ты очень сильная женщина.

После этих слов я, конечно же, разрыдалась и позволила обнять себя за плечи.

— Ты… ты… ошибаешься, Аркадий… Тебя обманули… Знаю точно Сергей не мог…

— Успокойся. Я давно хранил эту тайну. Сергей никогда не церемонился со мной. Ни отбивая у меня девушку, ни теперь, когда на карту поставлено все — мое дело, капитал, репутация, честь. Я долго молчал, потому что берег твой покой, Слава, твою семью, которая, увы, оказалась не такой прочной.

— Так что же изменилось? Почемы ты сегодня решил открыть мне глаза? Значит, теперь, если скучающей женщине взбрело завести любовника, её мужа можно втаптывать в грязь? Пойми же — это разные вещи! Как бы велико не было мое чувство к другому, я не позволю вредить Сергею. И никогда не поверю в небылицы.

Я начала догадываться, что Аркадию понадобилось использовать меня в своих целях. Узнав о моем романе, он вообразил, что легко настроит неверную жену против мужа, сделает помощницей в какой-то своей игре. Ведь они всю жизнь так и стояли друг против друга со сжатыми кулаками, выжидая момента, чтобы нанести удар. Как тогда — над моим обнаженным, кутающимся в чужой плед телом. Тайцев и Баташов — друзья-враги.

— Постарайся сосредоточиться, Слава. Конечно, моя мкжская гордость уязвлена — ты увлеклась не слишком удачным объектом… Только не думай, что мой выпад против Сергея — следствие ревности. Ты сама нанесла баташову мощный удар ниже пояса. Не думай, что он заблуждается относительно вашей «дружбы» с господином Вартановым и совместной прогулки в туманный Альбион… Только у нас с ним совсем другие счеты. — Аркадий горько усмехнулся. — Эпоха рыцарских боев за прекрасную даму, увы, осталась в прошлом. Теперь объявлена большая война… Я больше ничего не стану объяснять тебе — попытайся разобраться сама. Ведь «террористы» захватили нас далеко не случайно — они действовали по приказу моего бывшего друга… Ну, ладно, извини, я заговорился. Эта информация не для женских ушей.

Глава 32

Для этого дня событий было вполне достаточно. Доставленная Аркадием домой, я находилась в тупой апатии и вряд ли смогла поговорить с Сергеем, если бы застала его дома. Но записки по-прежнему лежали нетронутыми под вазой. Не раздеваясь, я рухнула на диван в кабинете Сергея и отключилась. Такой внезапный, глубокий сон — защитная реакция организма, не способного переварить информацию и скорректировать эмоциональную нагрузку. Я не слышала, как отбивали время губкие напольные часы и как вернулся домой Сергей.

— Ты выспалась? Вот и хорошо… Устала, детка? — Склонившись, он погладил мои волосы. — Может, разденешься и переберешься в спальню? Уже почти одиннадцать.

Я села, недоуменно озираясь. На столе горела лампа, Сергей был в домашних трикотажных брюках и тенниске.

— Ты поужинал? Давно пришел?

— Давно. Не хотел тебя будить, но как-то жалко стало — спишь в этом душном костюме, в колготках…

— Я была на кладбище. Хоронили того самого Игоря Рустамова, с которым я была на теплоходе.

— Знаю, помощника Тайцева… И такое проклятье — погиб вместе с сыном… — Сергей сжал ладонью лоб, скрывая усталость и злость. — Иногда кажется, что мне никогда не удасться справиться. Уже почти четверть века я искореняю эту нечисть… А она плодится, как холерная палочка… Я уничтожаю, уничтожаю — и ноль!

Огромные кулаки Сергея грозно дубасили по коленям, глаза сверкали исподлобья дикой яростью. Таким я видела его впервые. Так выглядел Депардье, игравший безжалостного убийцу.

— Ты… ты бы мог пристрелить виновного?

— Виновного?! Того, кто взорвал Игоря с мальцом? Это же не человек, Слава. Я бы не смог убить бешеную собаку, а этого… виновного… с большим удовольствием…

— Но ведь киллер — лишь наемный рабочий. Безнравственный, бездушный… Нелюдь Но виноват тот, кто его послал…

— Вот до того самого я и хотел бы добраться больше всего на свете! Сергей выиянул перед собой руки, разглядывая их в свете настольной лампы. Не поверишь, Слава, но я до сих пор чувствую на ладонях её кровь…

— Не надо. Ты сильный. И все это было давным-давно.

…Та вульгарная красотка с томиком Достоевского, что наведывалась к добровольному сотруднику детской комнаты милиции С. баташову, оказалась трудным кадром — одной из списанных в отход государством живых дух, за которые боролся Сергей.

С двенадцати лет девочка была вынуждена уступать домогательствам кавалеров пьянчуги-матери, в четырнадцать она вышла на панель и обрела независимость. Впервые в жизни «наелась от пуза», купив арбуз и дюжину миндальных пирожных. Через полгода попала в детскую колонию за кражу часов у своего клиента и хулиганство.

Вернувшись в опустевшую комнату коммуналки — мать принудительно лечилась в ЛТП, Элла Полунина стала профессиональной проституткой, устраивая по месту ждительства, по выражению соседей — «настоящие бардаки». Однажды к ней явился помощник инспектора отделения милиции, где Элла находилась на учете. Проститутка влюбилась.

— Ты не представляешь, Слава, как талантлива была эта девчонка! Рассказывал мне Сергей. — Полуграмотная, абсолютно необразованная, она творила чудеса. Перечитала за пару месяцев все книги в районной библиотеке, куда я устроил её уборщицей, овладела английским по лингафонному курсу, а однажды, когда я зашел как-то проведать её в библиотеку, ринулась к пианино и сыграла нечто замечательное. Клянусь, это было здорово! Директриса с гордостью доложила мне, что специально для Полуниной вызывала настройщика, приведшего в порядок никому не нужный инструмент. «Сидит моя девочка ночами. За косу от пианино не оттащишь». Коса у неё была фантастическая ниже попы, пышная, золотая… А музыку она сочиняла сама — не могла остановиться, будто под диктовку играла…

Сергей стал её другом, а вот любимым он стал другой. Когда мы поженились, Элла исчезла.

Я лежала в роддоме на сохранении с восьмимесячной беременностью, мечтая о сыне. Однажды Сергей сообщил мне:

— Эллку под конвоем привезли. У трех вокзалов за кражу взяли. По пьянке она и с голоду, видимо, сумку с колбасой у торговки вырвала… Ах, Слава, ты бы её видела… Избитая, завшивленная, худющая… И называет теперь себя только Сонечкой Мармеладовой. даже в протоколе так подписалась.