Мила Бояджиева - Круиз "Розовая мечта"

• Название: Круиз "Розовая мечта"
• Автор: Мила Бояджиева
• Жанр: Детектив

Во всех своих произведениях Людмила Бояджиева ставит перед собой задачу соединить традиционные для русской литературы нравственную ориентацию и качественную форму с требованиями коммерческого успеха — динамикой развития сюжета, усилением элементов детективного, авантюрного характера, психологической напряженностью действия, созданием живописной атмосферы. Книги Бояждиевой утоляет жажду сильных эмоций, ярких красок, захватывающих событий. Это приятный допинг для обыкновенного человека, не нашедшего в повседневной реальности «островов сокровищ», манивших с детства.

---

Когда вечер кончился и Питчемы оставили меня ночевать в гостевой комнате на втором этаже, я попросила разрешения позвонить в Москву. С Сергеем я говорила из автомата накануне и теперь украдкой набрала номер Юла, хотя никто, кроме ушедшей в ванную Сони не мог бы понять, с кем и о чем я говорю. Я только скажу, что люблю его, что сбежала в Англию, но мучаюсь разлукой… Автоответчик посоветовал мне позвонить завтра.

На следующий день (а это была свободная от занятий Суббота) я чуть не умерла от радости и страха, наблюдая, как несется по питчемским лугам на гнедом жеребце моя девочка. Супруги с гордостью демонстрировали мне свои достижения — им удалось приучить Соню к лошадям.

— Ваша девочка очень способная. Быстро все схватила. Не беспокойтесь, миссис, она не упадет. Это очень спокойный конь. — Заверил, уловив мой страх, Шани.

Словно ловко спрыгнула с седла, раскрасневшаяся и взмокшая. Преувеличенно бурно обмахиваясь бейсболкой, она искоса поглядывала на парня. Шани сказал что-то, озабоченно хмурясь и даже приложил ладонь к её лбу. Все прыснули.

— Шандор сказал, что меня просквозило от скорости. Это он намекает, что я скакала слишком медленно. — Перевела мне шутку Соня.

— Да что ты, детка! У меня чуть сердце не разорвалось от страха. Это так опасно!

— Чепуха! — Любимое словцо её отца и его жест — небрежное пожатие плеч, словно комара отгоняет.

— Соня, папа просил передать, что очень тобой гордится. Если бы он видел это…

— Он запретил бы мне «близко подходить к лошади». — Она скопировала его интонации и мы засмеялись.

Глава 29

В понедельник я должна была возвращаться в Москву. Воскресенье было решено посвятить осмотру местных достопримечательностей. От перспективы экскурсии со всем семейством и постоянной болтовни, мне стало кисло. Еще утверждают, что англичане молчуны! Я отвела Мэри в сторонку и проникновенным материнским тоном сказала:

— Дорогая, я очень благодарна вам за заботу о Соне и за ваше гостеприимство… Я обязательно приеду сюда ещё раз и мы все посмотрим вместе — в хорошую погоду. — Я кивнула на затянутое туманной пеленой небо и моросящий дождь. — Но вы меня поймете — я хотела бы этот день провести с Соней… Мы просто погуляем или посидим в гостинице. Мне надо многое рассказать ей о Москве и нашей жизни.

Мэри сжала мою руку:

— Понимаю вас, дорогая. Это так естественно… У меня есть одна мысль. Вы имеете водительские права, конечно? Берите мою машину. Она старенькая, но исправно ходит. Соня покажет вам все сама.

Мы обнялись в знак материнской солидарности и я успела шепнуть ей:

— У вас прекрасные дети, Мэри. И такой талантливый сын!

— Ох, — она опустила глаза. — Мы взяли Шандора десять лет назад в венгерском приюте. Он был совсем, совсем маленький и такой больной… Врачи не были уверены, что его правая рука когда-нибудь сможет нормально двигаться… — Она улыбнулась. — И вот… Мы с Генри очень гордимся сыном.

Соня была в восторге от идеи совместной поездки в Интсоун близлежащий городок, полный достопримечательностей. Но предложила прихватить Шани и Памелу.

— Они очень симпатичные ребята, но побудем один день вдвоем, хорошо, дочка? — Я обняла её плечи, вдохнув родной запах волос, кожи и растаяла от прилива материнской любви.

Сонька крепко обняла меня.

— Только я все сама тебе покажу, ладно?

На стареньком автомобиле Мэри мы тронулись в путь. По радио передавали какую-то юмористическую передачу, где каждая реплика озвучивалась громким хохотом зрителей. Не знаю, было ли это действительно смешно, но Соня с удовольствием прислушивалась и хихикала. Понимать юмор — самая, по-моему, сложная задача в чужом языке. Для меня она осталась нерешенной. Заметив это, Соня стала искать музыку и вдруг сквозь писки и шумы прорвался голос Вайкуле«…Я за тебя молюсь, я за тебя боюсь…»

— Оставь! — Остановила я Соню, нагнувшуюся, чтобы переключить волну.

— Ты что, мам, стала поклонницей попсы?

— Мне нравится эта песня. — Мрачно заявила я, хотя впервые прислушалась к словам и содрогнулась от их точности. «Прощай, и больше ничего… И больше ничего. Прощай». — Это относилось только ко мне и Юлу. Даже через расстояние слышала каждый его вздох, чувствовала его руки, губы… Я молилась за него и — прощалась…

Соня тактично дала мне возможность погрустить, и как только кончилась песня, приступила к комментариям окрестностей. Она очень старалась быть хорошим гидом, заставляя меня то и дело останавливаться, подъехать к собору, расположенному на вершине холма, прихватить в придорожном кафе два огромных рожка с цветным мороженым, пройтись по супермаркету, где Соня выбрала себе сумочку и высокие ботинки на шнуровке. Я купила ей новую куртку и прозрачный, расклешенный пластиковый дождевик цвета ириса. С удовольствием надев новые вещи, Софка приготовилась покорить Интсоун.

— Мы были здесь с классом неделю назад. Вначале посетили музей пыток, а потом слушали концерт в соборе. Шесть ребят из консерватории пели без всякого аккомпанимента церковные гимны, а потом популярные песни прошлого… Это называется а капелла… Вообще-то ничего. Многим понравилось. Вон там, за сквером, платная парковка. Сегодня Воскресение и полно машин… Осторожней, мам, видишь, за рулем дедулька!

Несмотря на дождь, туристов. действительно, было много. Судя по номерам машин, в городок съезжались жители близлежащих поселков и хуторов. Перед поездкой мы перехватили европейский завтрак и я предложила Соне начать экскурсию с посещения какого-нибудь вкуснопахнущего ресторанчика.

— Нет, мамочка! Вначале — пытки. Ты просто не представляешь, как это здорово. У нас после экскурсии одна девочка даже написала сочинение, «Как я была ведьмой» называется. И все книжки из библиотеки про инквизицию разобрали. Теперь просто зачитываются «Молотом ведьм» — страшно интересно! Там сплошные документы.

Несколько раздасадованная интересом дочери к столь экзотическому предмету, как пытки, я не могла не пораоваться её знанию языка, позволившему читать объемный и не простой трактат о методах работы средневековых демагогов и палачей.

На здании местного краеведческого музеявисел плакат, сообщавший о демонстрируемой здесь экспозиции музея истории пыток из итальянского городка Сан-Джиминьяно. Желающих насладиться зрелищем дыбы и гильотины было не много — группа ребят в панковом прикиде, примчавшаяся на мотоциклах, и две-три пожилые пары бродили по мрачным полуподвальным залам, пахнущим плесенью.

— Выставка здесь уже целый месяц. Раньше даже очередь была. Упорствовала в своем интересе Софа, заметив мое недовольство.

— Что это? — С наигранным интересом поинтересовалась я, показывая на железное колесо.

— Главное в пытках что? Чтобы жертва умирала как можно дольше! Торжественно сообщила Соня. — Поэтому их специально придумывали таким образом, чтобы продлить мучения. Смотри, сначала палач дробил прикованному к земле человеку кости, проезжаясь по нему этим колесом, потом изломанное тело привязывалось к колесу и выставляли на обозрение… Приговоренные мучались иногда две-три недели… Жуть, правда? А вот на эту скамью с острым ребром сверху усаживали ведьм и колдунов. На ноги подвешивали гири и «испанская лошадка» постепенно разрывала человека пополам!

— Детка, а здесь нет чего-нибудь повеселее? — Спросила я с отвращением и подумала, — откуда берется лицемерие взрослых, из какого такого чувства превосходства? Ведь я прекрасно помнила, как мчались мы, школьники, приехав в Ленинград на экскурсию, в подвалы Казанского собора, где были выставлены страшные орудия инквизиции, и с каким сладким замиранием воображали процесс мучительства. Как специалист-психолог я могла бы сформулировать разные бытующие по этому поводу теории, сводящиеся, как правило, к подавленным садо-мазохистским комплексам и заигрыванию человека с преследующей его от самой колыбели идеей смерти.

Тогда жизнерадостной и бойкой четырнадцатилетней школьнице щекотали нервы рассказы о кострах, ведьмах, подвалах с набором страшных инструментов. Наверно, так проявляли себя рвущиеся к раскрепощению сексуальные инстинкты. Взрослую госпожу Баташову мрачная экспозиция угнетала. Мне хотелось поскорее вырваться из затхлого подвала на свежий воздух. Но Софка искренне старалась заинтересовать меня и приходилось нехотя ей подыгрывать.

— Здесь нет ничего веселого, мам. Повеселее — это в цирке. Хотя, нет в цирке страшнее… — Задумалась Соня. — Вспомнила! Здесь все очень интересуются поясом целомудрия. Его изобрели в Италии в XII веке, когда рыцари на много лет уходили в поход и боялись за своих жен. Но эту штуку можно было купить в парижских лавках ещё в конце прошлого века.

— Конструкция надежная. — Прокомментировала я металлическую упряжь с замком на поясе и громоздкой арматурой между ног.