Мила Бояджиева - Круиз "Розовая мечта"

• Название: Круиз "Розовая мечта"
• Автор: Мила Бояджиева
• Жанр: Детектив

Во всех своих произведениях Людмила Бояджиева ставит перед собой задачу соединить традиционные для русской литературы нравственную ориентацию и качественную форму с требованиями коммерческого успеха — динамикой развития сюжета, усилением элементов детективного, авантюрного характера, психологической напряженностью действия, созданием живописной атмосферы. Книги Бояждиевой утоляет жажду сильных эмоций, ярких красок, захватывающих событий. Это приятный допинг для обыкновенного человека, не нашедшего в повседневной реальности «островов сокровищ», манивших с детства.

---

— Не беспокойся, жена, все обошлось. — Сергей с шиком развалился в кресле. — Неси-ка рюмки, флакон и слушай.

Сейчас он действительно смахивал на голливудскую знаменитость, вернувшуюся с фестивальной презентации. Я «выставила» «Камю» и крошечные серебряные рюмки.

— Что, наградили «Пальмовой ветвью»?

Сергей насторожился:

— По фене не ботаю. Это ты так орден Ленина называешь? Так я не на ту фирму работаю.

— Темнота! «Пальмовая ветвь» — приз Каннского кинофестиваля. Ведь ты сегодня изображаешь Депардье?

— Что-то вроде того. Во всяком случае, общался, среди прочих, с киношниками и телевизионщиками. И получил взятку. Не знаю, как это называется в Каннах, может. плодом фигового дерева?

— Ну?!

— Один весьма серьезный дядя с телевидения предложил мне сделать сюжет о моем агентстве. Ведь по официальной версии я — директор частной детективной службы.

— Это я уже давно уяснила и ничего другого себе даже не представляю… Так этот дядя попросил тебя последить за любовниками жены в обмен на любезность предоставить телеэкран?

— Нет, он, кажется, холостяк. Но зато я предложил ему снять мою супругу. Рассказал ему о «телефоне доверия» и он заинтересовался.

— Не понимаю, чего ты смотришь, как аист, принесший младенца? Я, что, должна радоваться? Полузакрыв глаза, Серж расслаблялся, смакуя напиток.

— А ты подумай… Подумай, — вам нужна реклама? Вам нужны деньги? Тебе, в конце концов, нужны подруги-завистницы? Да и мне скучновато без поклонников жены, которых я смогу находить в наших бесчисленных зеркальных шкафах.

— Серж, это не зеркала — это покрытие окиси титана под старую бронзу. Ты же видишь — они туманные и совсем темные.

— И весьма пригодны для сокрытия дюжины атлетов.

— Из театра лилипутов. — Обиделась я за нападки в адрес дизайна и за свои мизерные 120 кв. метров. — Но ты, как всегда, прав. Я просто вынуждена блеснуть на телеэкране.

Автора программы, в которой я должна была принимать участие, звали Никитой.

— Я родился в шестьдесят первом — прямо в Карибский кризис. — Смущенно опустил он глаза. — Ребята зовут меня Хрущем. А для телезрителей я, как известно, Никита Сергеевич.

— А меня можно просто звать Славой.

— Очень удачно для эпохи застоя в том случае, если отца звали КПССом.

— Отца звали Георгием. А вот пожилую даму по имени Даздраперма мне пришлось встретить — она лежала в нашей клинике.

— Понятно — отягощенная наследственностью Если я правильно сориентировался — девочка родилась первого мая. И родители просто не удержались — «Да здравствует Первомай!» Похмельная эйфория — дешевая водка.

— С вами легко договориться, Никита. И вы, конечно, понимаете, что мне от вас нужно.

— Здесь без вариантов — всем нужна реклама и спонсоры. Только я хочу сразу оговориться. — Никита взял со стола изящную вещицу неизвестного предназначения и покрутил руке.

Он обладал интеллигентной внешностью, приятным голосом и прекрасными спокойными руками. «Сильная воля, самоуверенность, — постановила я. Скорее всего, бешеный успех у одиноких интеллектуалок».

— Это бомба. — Он передал мне рождественскую игрушку в виде прозрачного цилиндра со снежной метелью внутри. — Вы видели её в киносериале «Спрут-5». Мне подарил её сам режиссер в знак солидарности. Я иногда затрагиваю весьма острые криминальные темы.

— Криминальные? — Удивилась я. — У нас скорее медицинская сфера. Или, вернее, — социальная психология.

— Вот об этом, Славочка, как раз и расскажете нам. Собственно, вы представите только одно звено пестрого коллажа. Так сказать, зарисовка на тему «Так жить нельзя» и «Свет в конце тоннеля».

Я вспомнила случай с самоубийцей, исполнявшим гимн и кое-какие примеры социальных «сдвигов».

— Нет, Боже упаси, никакой политики. Меня интересует психология нашего раздавленного, расплющенного, но все-таки живого человека… Его связь с культурным наследием нации, проблески нравственной преемственности. Фантазировал Никита, вопросительно глядя на меня. — Хорошо бы нечто дамское, про любовь и страсть…

— Про любовь? В смысле продажном или поэтическим? — Хорошо бы во взаимосвязи, в диалектическом единстве: высокое и низкое, вечное и преходящее…

— У меня был один пациент… Самоубийца на почве неразделенной любви… Все классику цитировал.

— Старик, урод, шизик, наркоман?

— Нет. Вполне нормален, молод… Мы, правда, не встречались, но собеседник интересный. Учился на филфаке.

Глаза Никиты заинтересованно блеснули.

— А нельзя его поснимать? Ну, во время беседы с вами?

— По телефону?

— Нет, как бы здесь, в студии.

Я быстро прокрутила в уме варианты и пришла к отрицательному ответу.

— Думаю, он не согласится откровенничать на экране… Хотя, пристрастие к позерству у Юла есть.

— Юл? Это — юный ленинец?

— Это Юлий. Его родили в годы повального диссидентства и увлечения скрытыми аналогиями с римской историей.

Я обещала Никите в ближайшие дни связаться с пациентом. И лишь дома поняла, что не знаю ни его адреса, ни телефона. Собственно, проблема пустяковая, тем более, с возможностями Сергея.

Следующим вечером я в раздумье сидела у телефона с полными данными интересующего меня лица. Зачем мне это все? Почему я хочу вытащить в передачу незнакомого и даже не очень-то симпатичного мне парня — позера и слюнтяя? Возможно, протягиваю ему очередную «соломинку», чтобы отвлечь от навязчивой идеи, а может, сама цепляюсь за чужую беду, спасаясь от собственной? Ни то, ни другое. Я уже разделалась с навязчивыми воспоминаниями, а в серьезность трагедии Юлия не слишком верила. Хотя, как знать? Сейчас наберу его номер, и кто-нибудь скажет мне самое страшное…

Я тщетно звонила Юлию Викторовичу до глубокой ночи. Утром, набирая его номер, я была уже почти уверена, что мой пациент либо в тюрьме, либо в больнице.

— Алло? Не молчите, если уж разбудили… Алло?

Да, это был его голос. Но более уверенный и менее деликатный, чем я привыкла слышать.

— Простите, мне надо поговорить с Юлием Викторовичем.

— С кем имею честь?

— Владислава Георгиевна из «телефона доверия» — Бодро доложила я и замолкла, прислушиваясь к тишине.

— Не понял. Это вы мне звоните?

— Да, мне дали ваш телефон в справочной.

— Ничего себе! Простите… Я так часто спросонья хватался за телефон и набирал ваш номер, а потом вешал трубку…

— Как вы себя чувствуете?

— Вашими молитвами. Продал квартиру, раздал долги. Взял кое-какую надомную работу. Сижу пишу. На хлеб хватает.

— Где же вы сейчас? Не понимаю, чей это телефон?

— Все вполне законно. Моя, то есть родительская трехкомнатная превратилась в однокомнатную. Приватизированную, с хорошей библиотекой, горячей водой и телефоном. Я — завидный жених.

— Девушки преследуют?

— Вы первая.

Я рассказала об идее передачи. О том, что сама не знаю, во что выльется импровизированное интервью на записи. Юлий помолчал.

— Значит, я вас заинтересовал как собеседник?

— Вы имеете ввиду психотерапевта или человека? Как специалиста, если честно, не очень. То, что вы здоровы, я поняла сразу.

— Выходит, моя история вызвала у вас чисто человеческое участие?

— Скорее так. Я очень сердобольная старушка. И люблю слушать сказки.

— В смысле? Вы не поверили «лавстори» с Лизой?

— Отчасти. Но это не должно всплывать в нашей беседе. Автор программы хотел бы услышать что-нибудь трогательное о превратностях большой любви. Особенно, от человека молодого — представителя «потерянного поколения». Так что, живописуйте, не стесняйтесь. Я постараюсь подыграть.

— Искушение блеснуть на экране очень велико. Даже в роли жалкого Пьеро-шизофреника с комплексом неполноценности.

— Скорее, с манией величия. Ведь ущербность и самовлюбленность — две стороны медали… Зачастую человек старательно выращивает в себе мнимые комплексы, чтобы иметь возможность всплакнуть над своей судьбой. А в случае чего не церемониться в средствах: ну что возьмешь с убогого?!

— Нелестная характеристика… Спасибо, что так долго возились со мной. Скучное дело — выслушивать откровения юродствующего болтуна.

— Лучше не продолжайте в этом духе… Я, действительно, благодарна вам за доверие и ещё за то, что не отомстили мне за первые сеансы, когда я вешала трубку. Ведь вы согласны появиться в телепередаче?

— Вам хорошо известно, что меня легко уговорить.

Мы договорились встретиться у проходной Останкино в два часа дня.

Никиту я узнала уже у подъезда. В куртке нараспашку и в вязаной шапке с огромным помпоном он махал руками, как зазывала на ярмарочном аттракционе. Густые хлопья мокрого снега напоминали рождественскую игрушку-бомбу из итальянского сериала.