Луи Мари Энн Куперус - Ксеркс

• Название: Ксеркс
• Автор: Луи Мари Энн Куперус
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018869-2, 5-271-06563-4

Романы известных американских писателей-историков повествуют о времени правления персидского царя Ксеркса (?–465 до н. э.). Центральное место занимает описание предпринятого им похода против Греции: знаменитые битвы при Фермопилах и Платеях и морское сражение у острова Саламин.

---

Битва разгоралась всё жарче и жарче. Косы рвали и резали паруса и снасти, в щепу разлетались мачты, то тут, то там над очередным кораблём с обеих сторон начинало трепетать шафрановое пламя. Грохотали подвешенные к мачтам тараны. Вновь и вновь ударяли они железными шипами в дощатые борта кораблей, разбивая палубы, проделывая пробоины… Корабли переворачивались и тонули. Грохот таранов, лязг их цепей сделались основной музыкальной темой сражения, к которой примешивались целые хоры грубых мужских голосов и ещё более громко выкрикиваемые приказы.

Со своего трона, величественно возвышавшегося над схваткой, Ксеркс видел только невообразимую сумятицу. Общее смятение и неразбериха мешали ему разглядеть подробности. Морское сражение производило впечатление колоссального, учиняемого двумя сторонами хаоса, делавшего общую картину разрушения ещё более несомненной. В то же время вспыхнувшие корабли там и здесь закрывали клубами чёрного и серого дыма то, что персидские вельможи буквально мгновение назад видели совершенно ясно.

Какое-то время Ксеркс молчал. А потом, невзирая на хаос с обеих сторон, невзирая на тесные группы сошедшихся в бою судов, стало всё более и более очевидным то, что персидский флот несёт тяжёлые потери. Шесть писцов, замерших с папирусами в руках, уже не писали. Они пропускали мимо ушей сообщения о сожжённых и потопленных персидских кораблях. Весь пролив, насколько мог видеть Ксеркс, был покрыт обломками, мусором, клоками парусов и срезанными снастями, повсюду тонули моряки и воины. Ещё Ксеркс заметил, что греки с потопленных кораблей дружно плыли к Саламину, в то время как персы, отягощённые слишком тяжёлыми панцирями или же просто не умеющие плавать, шли ко дну словно камни, тщетно стараясь уцепиться за своих соратников.

Следом за водой покрылось грязью и небо. Очаровательная чистота летнего дня исчезла; её затмили густые облака чёрного дыма, поднимавшегося над горящими кораблями. Скалы более не казались голубыми, поблек и ландшафт. Дышать стало уже почти невозможно. Над престолом Ксеркса ветер нёс искры, хлопья сажи сыпались с неба.

По замаранной воде отважнейшие из бойцов обеих сторон подплывали на лодках к рулевым лопастям кораблей и перерубали сдерживающие их канаты. Корабль лишался манёвренности и сразу выходил из строя, после чего его захватывали в кровавой битве на абордажных мостках, переброшенных с борта на борт.

Ксеркс побледнел, ибо горели в основном корабли Персии и её союзников. Как могло случиться, что морская битва, в исходе которой он не сомневался, вновь не удовлетворила его ожидания? Неужели эти греки в самом деле лучше персов разбираются в морском деле? Во всяком случае, они, в отличие от персов и их союзников, умели плавать. «Как же мои люди не обучены этому делу?» — подумал Ксеркс. И он задохнулся от бешенства, потому что эти растяпы не могли плавать, потому что они без всякого стыда тонули на глазах своего властелина, хотя греки — куда ни глянь — спокойно плыли к Саламину. Тревога Ксеркса становилась всё более и более ощутимой. Он уже не имел сил молчать. Наконец, вцепившись в руку Мардония, Царь Царей изрёк гулким голосом:

— Мардоний!

Больше ничего не нужно было говорить. Ксеркс заметил, что Мардоний бледен, как и он сам, что родич его ощущает то же самое. Торопливо оглянувшись вокруг, Царь Царей увидел, что и блистательные братья, зятья, шурины и племянники его, побледнев, внимательно смотрят перед собой. И наконец он сумел прошипеть следующие слова:

— Какое жалкое зрелище… перед моими глазами. Что касается Ахемена, я его…

Однако Ксеркс не успел промолвить, какую кару готов он назначить Ахемену, брату царя и главному среди флотоводцев, пребывавшему сейчас на борту великолепного сидонского корабля. Невзирая на всю прежнюю решимость владеть собою и оставаться на троне, царь вдруг поднялся. Дело в том, что он заметил в самой гуще битвы, посреди молотящих таранов, триеру Артемизии, царицы галикарнасской. Разодранные в клочья паруса на её судне горели. Триеру царицы преследовало афинское судно. Надрываясь, прогибая вёсла, гребцы уводили её от погони. Наконец корабль Артемизии добрался до своих. И там без малейших колебаний триера царицы галикарнасской ударила острым носом прямо в борт корабля Дамасифима, царя Калинды и союзника персов, попавшегося на её пути.

Протараненный корабль камнем ушёл под воду, а судно Артемизии продолжило свой бег, лишь чуточку вздрогнув.

Афинский наварх, решив, что он ошибся и что судно Артемизии сражается за греков, развернулся и направил свою триеру в другую сторону.

— И кого же это протаранила и потопила Артемизия? — поинтересовался Ксеркс.

Среди свиты Царя Царей было прекрасно известно о его расположении к Артемизии. И никто — пусть корабль этот и в самом деле узнали — не ценил в ломаный грош ни калиндийцев, ни Дамасифима. Трудно было предположить, чтобы кто-то из его моряков мог уцелеть и поведать о случившемся. И буквально за какое-то мгновение в свите составился заговор в пользу Артемизии. В этот критический миг Ксеркс совсем не думал о Дамасифиме, он вовсе забыл о существовании подобного союзника. Таких царьков под его рукой насчитывалось поболее сотни. Разве Ксеркс, Царь Царей, обязан помнить каждого из этих ничтожных монархов?

— Царь Царей! — раздался дружный возглас среди приближённых Ксеркса. — Артемизия хотя и женщина, но сражается отважно. Видел ли ты, как она протаранила и потопила афинское судно?

— Афинское? — переспросил Ксеркс.

— Афинское! Ещё какое афинское! — дружно вскричали племянники и зятья.

Не слишком уверенный в этом Мардоний помалкивал.

— Эта женщина сражается как мужчина, — молвил Ксеркс, — в то время как мужи мои…

Ему хотелось сказать: «сражаются как бабы», однако он сдержал себя. Посему, подозвав писцов, он продиктовал им:

— Записывайте! Артемизия, царица Галикарнаса, Коса и Нисира, протаранила и потопила афинскую триеру. Гордитесь, что вам выпала честь сделать запись о её подвиге.

Из лодки, подошедшей к основанию утёса, на котором был установлен престол, выскочил вестник. Он торопливо взбежал по выбитым в скале ступенькам. Шатаясь, без шлема, он в отчаянии пал к ногам Ксеркса и вскричал:

— Господин мой! Царь Царей! Ариабигн, сын Дария, твой царственный брат и командующий флотом, только что утонул. Протараненный корабль его пошёл ко дну вместе со всем экипажем.

— Что?! — в ярости взревел Ксеркс.

Следом за первым вестником последовал второй. Окровавленный и израненный, он бросился на землю перед царём и выдохнул:

— Господин! Должен сообщить тебе, что благодаря предательству жалких ионян, финикийские корабли уничтожены.

— Ионян? Ионян! — зарычал Ксеркс, в гневе стискивая кулаки. — Все они предатели! Дядя Артабан уверял нас в этом.

Перед престолом на земле распростёрся третий вестник, и пришедшие в замешательство писцы уже не знали, что и как им записывать.

— Царь Царей! А я, наоборот, сообщаю тебе, что ионяне с Самофракии протаранили и потопили афинскую триеру.

«Записывайте!» — указал жестом Ксеркс, и писцы принялись испещрять папирус торопливой клинописью.

Оба собрата унесли в сторону обеспамятевшего второго вестника. Тут насквозь промокший четвёртый повалился в полный рост перед властелином:

— Господин! Царь Царей! Эгинская триера только что потопила тот корабль, о котором говорил предыдущий гонец.

Стиснув кулаки, Ксеркс скрипнул зубами от ярости. Вестники сменяли друг друга, они целой очередью выстроились на вырубленной в скале лестнице. Даже округлые застывшие золотые панцири Бессмертных начали являть некое подобие движения.

Один за другим вестники повергались к ногам своего властелина, и если кто-нибудь появлялся с доброй вестью, следующий за ним тут же опровергал её. Становилось очевидно, что на победу в морском сражении надеяться не приходится.

В свой черёд Ксеркс обвинял в неудачном исходе сражения каждый из союзных ему народов и начальствующего над его флотом. И в то же время он со всё большим недоумением понимал, что небольшие афинские корабли не только выстояли против его армады, но даже могут вот-вот расправиться с ней. Это было немыслимо, невозможно и невероятно, однако с высоты своего престола Царь Царей не мог видеть ничего другого.

Тем временем самофракийцы перебрались со своего тонущего корабля на напавшую на него эгинскую триеру и, будучи превосходными копьеметателями, перебили её экипаж. Сие героическое деяние несколько ободрило Ксеркса и заставило его отвлечься от мыслей об ионянах-изменниках, о которых предупреждал его дядюшка Артабан. Однако царский гнев должен был выплеснуться, и он обрушился на финикийцев, чьи корабли погибли.

— Приказываю обезглавить всех финикийских навархов, потерявших свои суда! — ревел Ксеркс, поводя пьяными от гнева глазами под сбившейся набекрень тиарой. — Чтобы эти трусы не позорили людей более отважных, чем они!