Луи Мари Энн Куперус - Ксеркс

• Название: Ксеркс
• Автор: Луи Мари Энн Куперус
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018869-2, 5-271-06563-4

Романы известных американских писателей-историков повествуют о времени правления персидского царя Ксеркса (?–465 до н. э.). Центральное место занимает описание предпринятого им похода против Греции: знаменитые битвы при Фермопилах и Платеях и морское сражение у острова Саламин.

---

Глава 35

Как только находившиеся у Саламина греки узнали о том, что Ксеркс решился на морское сражение, они впали в отчаяние. Вновь начались переговоры, на которые и без того была потрачена целая неделя. Большая часть союзников укоряла Эврибиада, проявившего, на их взгляд, непонятную опрометчивость и упрямо стоявшего возле Саламина с флотом, весьма уступавшим в числе персидской армаде. Ну а Фемистокл с его афинянами, эгинцы и мегаряне упорно придерживались того мнения, что спасти Грецию может лишь сражение у Саламина.

Однако прения успели надоесть Фемистоклу, особенно после того, как он понял, что противники его одерживают победу и будет принято решение уходить из вод Саламина. Оставив совет, он послал за Сикинном, наставником его собственных детей и доверенным помощником, и сказал:

— Бери лодку, гребцов и отправляйся к персидскому флоту!

— К мидянскому флоту, — поправил его педагог.

Требования патриотически окрашенного языкового пуризма заставляли греков называть персов мидянами, слившимися с ними в один народ.

Фемистокл пожал плечами:

— Приказываю тебе добраться до персидского флота и передать Ксерксу…

И Фемистокл прошептал на ухо учителю три длинных фразы.

— Запомнишь? — спросил он.

— Да, — заверил его учитель, — ибо послание это избавит Элладу от гибели. И послужит поражению мидян.

При слове «мидян» Фемистокл снова пожал плечами. И учитель отбыл в лодке с двумя гребцами, отправившись как бы на прогулку. Море было спокойно. В волнах резвились дельфины, небо сияло ослепительной, истинно летней голубизной. Лодка обогнула мыс Киносура, Собачий Хвост. Берег, камни возле него и скалы за островом Пситаллия тонули в дымке. В ней скрывался и персидский флот во всей его колоссальной мощи. Судно стояло рядом с судном. Паруса были убраны. Длинные вёсла прятались внутри корпусов. Мачтовые канаты темнели на фоне глубокой, трепетной голубизны южного моря.

Наставник замахал белым платком.

Мидяне его заметили. И лодка педагога продолжила свой путь. Учителю уже не казалось странным, что в компании двух гребцов он приближается к ужасной мидийской армаде.

Приложив ладони рупором ко рту, он прокричал, что должен переговорить с Царём Царей и передать ему послание предводителя афинского флота. Ему разрешили приблизиться к ближайшему кораблю и без промедления представили пред очи Ксеркса. Впрочем, Царь Царей относился к подобным вестникам с опаской и принимал их, лишь окружив себя кольцом Бессмертных.

Стоя между стражами, учитель заговорил:

— Царь Царей! Фемистокл хочет добра твоему величеству. Он желает победы тебе. Он надеется, что флот союзников погибнет. Сейчас греки в отчаянии, вызванном приближением твоего флота, неумолимого, словно сама судьба, и они обсуждают, сражаться им или же немедленно бежать из вод Саламина.

— Из этого вот узкого пролива? — уточнил Ксеркс, показав пальцем.

— Именно, твоё мидянское величество! Нападай немедленно, завтра же утром. И ты одержишь незабываемую победу над союзниками, вздорящими друг с другом и готовыми затеять усобицу.

Сикинн отправился назад, размышляя над тем, сколь удивительно многозначительным может оказаться единственное слово, произнесённое в присутствии высшей силы. Одновременно он следил за весёлой игрой дельфинов, провожавших лодку. А ещё он думал о награде, которую обещал ему Фемистокл в том случае, если псевдопредательство его увенчается успехом, — о внушительной сумме денег и, быть может, гражданстве в Феспии, когда война окончится.

Учитель считал себя оратором, философом и добрым гражданином.

Глава 36

Настала ночь. Персы высадились с кораблей на Пситаллию, островок, расположенный между материком и Саламином. На небе сияли звёзды. Очертания берегов, мысов, скал и камней сливались друг с другом в удивительней гармонии, образуя некое подобие причудливого кубка из тёмного лазурита и аметиста, выточенного искусным гигантом, собравшимся выпить всё море, плескавшееся у берегов.

Умелые гребцы без плеска опустили вёсла в воду, и восточное крыло персидского флота вышло из Пирея и за островом Пситаллия направилось к мысу Киносура. Серебряные ручейки воды стекали по лопастям, вздымавшимся в ровном, почти лидийском ритме, хотя музыкальные лады и не имеют ничего общего с войной. Произнесённые шёпотом команды тонули в молчании. Наконец сей военно-морской манёвр был завершён, и Саламинский пролив оказался перекрытым с востока. Остальные персидские суда, буквально прижимаясь друг к другу в тесном строю, прошли вдоль берега, стараясь по возможности оставаться незамеченными греческими кораблями, лежавшими на якоре прямо по курсу. Персидские суда скользили по воде с удивительной лёгкостью и быстротой, как нечто сотканное из музыки и ритма, рождённое ночью, тишиной и красотой сине-фиолетовых морских просторов, лежавших посреди аметистовых, освещённых звёздами, тающих во тьме скал и рифов.

Небольшой греческий флот, по-прежнему надеявшийся бежать ранним утром, оказался охваченным двумя огромными крылами персидской армады.

Фемистокл с борта своего корабля вглядывался в хрустальный покой синей ночи и пытался понять, что же именно принесла его хитроумная провокация. Он улыбался.

Глава 37

Когда небо чуть посерело, старшие и младшие флотоводцы греческого флота вновь собрались для переговоров на берегу Саламина. Фемистокл улыбался; он знал, что происшедшее ночью начисто исключает возможность бегства, и позволил своим противникам, считавшим иначе, потешиться этой иллюзией. И вдруг его окликнул некто, появившийся в двери помещения, где шёл военный совет:

— Фемистокл!

Оглядевшись, флотоводец увидел перед собой Аристида, сына Лисимаха, афинянина, которого сограждане голосованием изгнали из города, подвергнув остракизму. Аристид прибыл с Эгины.

— Чего ты хочешь? — спросил Фемистокл высокомерным тоном.

— Поговорить с тобой наедине.

Фемистокл вышел вместе с ним из зала собрания.

— Ты ненавидишь меня, — проговорил Аристид.

— Да, — согласился Фемистокл, — ненавижу. Ты изгнан, но все по-прежнему хвалят тебя.

— Предлагаю забыть о тех чувствах, которые мы испытываем друг к другу, — промолвил Аристид. — Сейчас не время и не место для того, чтобы сводить личные счёты. Тяжкая судьба угрожает Афинам. Пелопоннесцы собрались бежать.

— Знаю, — сказал Фемистокл.

— Они не смогут этого совершить. Персидский флот окружил нас. Я только что приплыл сюда на корабле с Эгины и видел мидян своими глазами. Эврибиад и его коринфяне при всём желании не в силах уйти отсюда. Вернись в зал совета и поведай об этом всем. Я, изгнанник, не вправе этого сделать.

— Я предвидел полученную от тебя новость.

— Ты предвидел её?

— Да. Персы приняли предложенный мною совет. Я пошёл на кажущуюся измену, чтобы убедить союзников сражаться. Ты видел то, что я хотел увидеть: персидский флот окружил нас. Сообщи свою новость совету. Изгнанник не в состоянии доставить лучшей вести. Если такое объявлю я сам, они решат, что слышат ложь. Иди! Если тебе повезёт — отлично. Если не повезёт, ничего не изменится. Ведь мы окружены и бежать не можем.

Аристид вступил в палату совета. Он сказал:

— Афиняне! Я видел собственными глазами…

Флотоводцев по-прежнему терзали сомнения. Но с острова Тенос пришла триера под командой Панаита. Он подтвердил слова Аристида.

Думать далее о бегстве стало уже бесполезно. Навархи собрали своих людей, Фемистокл произнёс перед своими афинянами длинную речь. А потом бойцы разошлись по кораблям. Греческий флот — три сотни парусов — поднял якоря.

Встало солнце и деревянная стена сдвинулась с места. Женщины и дети, стоя на берегу гавани, махали платками, провожая защитников земли эллинских богов.

Первые лучи солнца обрисовали в розовой дымке персидскую армаду. Она закрывала весь горизонт. Настал день Саламина, и взошло его солнце. И в горячем потоке его лучей, невидимая для обыкновенных глаз, парила бессмертная Нике, богиня победы, направляющая свой путь от руки Зевса то к одному, то к другому из смертных — туда, куда бог в своей мудрости повелеть изволит.

Глава 38

К северу от Пирея далеко в море уходит квадратный полуостров, подобный каменному седалищу. Кроткие летние волны мелодично плещут в его берега своими пенными гребнями. Сотни и сотни лет назад создала природа сей мыс единственно ради того, чтобы в нужный день Ксеркс мог поставить здесь свой трон и следить с него за битвой при Саламине.

Царь Царей уселся — словно для того, чтобы стать свидетелем драматического представления, разыгранной актёрами морской битвы. Летний день был великолепен. Солнце восходило за спиной Ксеркса, однако тот был не в претензии, ибо задувал лёгкий ветерок. Над троном простирался балдахин из золотой ткани. И Ксеркс сидел под ним, облачённый в боевой панцирь, в новой царской остроконечной тиаре. Иссиня-чёрная борода владыки благоухала ароматами. И он снисходительно и с довольством поглядывал вокруг.