Мириам Анисимов - Ромен Гари, хамелеон

• Название: Ромен Гари, хамелеон
• Автор: Мириам Анисимов
• Издательство: Деком
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-89533-169-9

Ромен Гари (Роман Касев, Фоско Синибальди, Шайтан Богат, Эмиль Ажар) — личность в литературе уникальная. Он единственный дважды получил Гонкуровскую премию и этим заставил говорить о себе весь мир. Русский читатель познакомился с его творчеством в 1988 году, прочитав роман Эмиля Ажара «Вся жизнь впереди». Тогда в предисловии писатель предстал сыном «московской актрисы», которая в 1921 году увезла его из России. О Гари ходили легенды, которые он сам предлагал читателям в своих произведениях, играя фактами, словно факир.

Эта книга впервые открывает правду о жизни великого мистификатора: здесь он писатель, сценарист, дипломат, летчик, участник движения Сопротивления… и страстный любовник, о котором мечтали многие женщины.

Роман-биография удовлетворит вкусы любого читателя: разножанровость и закрученность интриги нередко не уступают романам самого писателя, а многие факты заставят по-новому взглянуть на хорошо известные произведения Гари-Ажара и перечитать их еще раз.

---

Когда пробы закончились, она вернулась к родителям в Айову, в городок Маршаллтаун, 1510, Кабрин-стрит, где родилась 13 ноября 1938 года{480}. Ее отец, выходец из среды шведских эмигрантов, был владельцем хозяйственного магазина-«драгстор», а мать работала учительницей в школе. Маленькая Джин вечно приносила домой подобранных на улице кошек и собак, еще сочиняла стихи, а однажды написала пьесу под названием Be Kind to Animals («Будьте добры к животным»), за которую получила премию Общества защиты животных. Каждую субботу Джин занималась в хореографическом кружке, а после бежала в кино. Посмотрев однажды фильм с участием Марлона Брандо, она написала актеру письмо и взяла о нем несколько книг в библиотеке. Когда Джеймс Дин[61] погиб в автомобильной катастрофе, Джин послала его тете пять долларов, чтобы та положила от ее имени цветы на его могилу.

Кроме того, Джин Сиберг горячо сочувствовала бедственному положению чернокожих жителей Маршаллтауна и в четырнадцать лет даже записалась в ряды движения NAACP[62], выступавшего в защиту прав афроамериканцев.

В середине октября Джин снова вызвали в Нью-Йорк вместе с двумя другими финалистками: Келли Блейн, занимавшейся на актерских курсах в «Экторз студио», и Дорин Деннинг, молодой шведской актрисой из Стокгольма.

Боб Уиллоби, фотограф Премингера, вспоминает, что тогда у Джин Сиберг были длинные волосы и веснушки на лице. После фотосессии он пригласил ее на обед в ресторан «Потиньер», где Джин благодаря ему научилась очищать и есть артишоки, потом на спектакль танцовщицы Марты Грехэм. После спектакля он преподнес девушке букет фиалок и проводил ее до гостиницы.

Джин Сиберг в шестнадцатилетнем возрасте.

© François Moreuil.

С этим самым букетом на следующий день Джин появилась в студии «Фокс Муви-Тоун». Там все уже знали, что у Отто Премингера слабость к «девочке из Маршаллтауна». Прослушав ее домашние заготовки, режиссер предложил Джин перед вторым этапом проб сделать короткую стрижку — без длинных белокурых прядей ее лицо приобрело новую выразительность и изящество андрогина. Теперь она была особенно похожа на героиню Бернарда Шоу. Премингер вновь и вновь заставлял ее переигрывать всё те же сцены и повторять одни и те же реплики, выдавая безжалостные комментарии. Он легко впадал в гнев, и тогда его невозможно было успокоить. Стоило Джин остановиться, как Премингер кричал: «Еще раз!» Пробы тринадцатиминутной сцены продолжались несколько часов. В конце концов Джин не выдержала и в рыданиях бессильно опустилась на пол. «Ну и что? Что случилось? Силенок не хватает продолжать?» — саркастически поинтересовался режиссер, словно желая ее добить. Джин попыталась встать, но не смогла и только начала конвульсивно содрогаться. Тогда Премингер подошел к ней, обнял и заверил, что она отлично сыграла.

На следующий день, просмотрев пробы трех финалисток, он отвел Джин в сторону и сообщил, что она победила, но просил пока никому об этом не рассказывать, потому что имя исполнительницы главной роли планировалось объявить в популярной телепередаче «Шоу Эда Салливана». Кстати, в этом же шоу, в феврале 1959 года, дебютировал и скрипач Ицхак Перельман. Заставить супругов Сиберг присутствовать на церемонии объявления результатов стоило немалого труда. Кто останется в магазине? Кто присмотрит за детьми Мэри-Энн, Крутом и Дэвидом?

В назначенный день Премингер представил аудитории Джин Сиберг, а потом в студию вошел Ричард Уидмарк, исполнитель роли дофина Карла VII. На «Шоу Эда Салливана» Джин пришлось еще раз отыграть отрепетированные сцены из пьесы Бернарда Шоу перед 60 миллионами телезрителей. Спустя несколько дней Премингер отвез девушку, которую вся Америка называла «новой Золушкой», в Бостон к дерматологу, чтобы вывести веснушки. Когда Джин в ноябре возвращалась домой к родителям, в аэропорту Де-Муан ее уже ждали десятки фотографов. Вместе с родителями ее провезли по городу на заднем сиденье «Кадиллака» с откидным верхом. Маршаллтаун встречал кортеж парадом девушек в военной форме, звуками фанфар и плакатом с надписью: Marshalltown salutes you![63] У входа в школу висел ее огромный портрет, мэр произнес речь и передал юной актрисе ключи от города. Эта неделя дома была ознаменована для Джин еще и приемом, организованным в школе в ее честь. А когда шум улегся, она погрузилась в уныние и даже решила, что не доживет до старости, поделившись этим с подружкой.

Отто Премингер подписал с Джин Сиберг контракт на семь лет, согласно которому в первый год ей будут платить 250 долларов в неделю, причем все расходы берет на себя продюсер. На следующий год Джин будет получать уже 400 долларов, но только в течение десяти месяцев, а на третий год сумма гонорара достигнет 2500 долларов. Для Эдварда Сиберга это были огромные деньги; он решил выдавать дочери по 25 долларов в неделю, а остальное положить в банк.

Тринадцатого ноября Джин уехала в Лондон: скоро должны были начаться съемки. В чемодане у нее лежали Библия и атласная мышка — талисман, который ей подарил дедушка по материнской линии.

Останавливая свой выбор на Джин, Премингер был убежден в своей правоте: у нее не было ни актерского опыта, ни хорошего наставника, но режиссер надеялся, что эта сценическая невинность на фоне отточенного мастерства знаменитых выдающихся английских актеров, с которыми она будет играть на одной площадке, придаст главной героине большую убедительность. Кроме того, он полагал, что Джин легко воплотит в жизнь его героиню. На его взгляд, этого не произошло. Несколько лет спустя, просматривая фильм, он только вздохнул: «Я допустил большую ошибку. И мне некого в этом винить, кроме самого себя».

На три месяца Отто Премингер забронировал для Джин Сиберг номер-люкс в отеле «Дорчестер». Он следил, чтобы она вела уединенную жизнь, во всяком случае чтобы не выходила из-под его строгого контроля. А когда наступит подходящий момент, он обещал представить молодую актрису британской прессе.

Джин брала уроки произношения, сценического искусства и верховой езды. Ее водили в театр, знакомили с актерами, вместе с которыми она будет сниматься: с Джоном Гилгудом, Ричардом Тоддом, Финли Керри, Феликсом Элмером, Энтоном Уолбруком, Марго Грехэм. Потом Премингер устроил для Джин поездку в Лотарингию, в те места, где прошло детство Жанны д’Арк. Премингер, Джин и Уиллоби посетили Домреми, Вокулёр, Реймс и, наконец, Руан, где героиня Франции в 1431 году была заживо сожжена на костре. Потом они отправились в Париж побродить по Елисейским полям и Сен-Жермен-де-Пре. Джин примеряла вечерние платья и манто от Диора. Премингер познакомил ее с Ингрид Бергман, которая тогда играла в спектакле «Чай и симпатия», шедшем на сцене театра «Монпарнас-Гастон-Бати»{481}. Газеты печатали на своих страницах фотографии Джин.

Съемки начались на студии «Шеппертон» в начале января 1957 года. Джин приходилось ежедневно вставать в половине шестого. Через час за ней заходил Отто, и они ехали на студию. В 7.30 Джин гримировали, парикмахер проверял, не отросли ли волосы по сравнению с предыдущими съемками, костюмерши по частям надевали на нее кольчугу, которая весила четырнадцать килограммов. Если Премингер оставался недоволен, снимали по десять, а то и двадцать дублей одной и той же сцены. Большую часть времени он осыпал Джин упреками: «Вы совершенно не думаете о роли!»

Джон Гилгуд сочувствовал юной актрисе и не уходил со съемочной площадки даже тоща, когда сцены с его участием были уже отсняты. Однажды он напомнил Премингеру, что эта девочка только что окончила школу, у нее нет никакого специального образования — она не может знать, как фразировать или управлять голосом.

Премингер запретил Джин общаться с коллегами по съемочной площадке во время перерывов. Ему было необходимо постоянно держать ее в состоянии повышенного эмоционального напряжения. В конце рабочего дня она участвовала в просмотре отснятого накануне, а потом ее отвозили обратно в гостиницу, где она в одиночестве ужинала и ложилась спать. Лишь один вечер стал исключением из этого правила, когда Премингер пригласил ее в ресторан на ужин с Лоуренсом Оливье, Вивьен Ли и Пегги Эшкрофт.

Наконец настал черед сцены казни Жанны д’Арк на Рыночной площади Руана, которая была восстановлена в соответствии с историческим описанием. Была собрана огромная толпа статистов. Джин привязали «к костру», и Премингер дал «народу» команду кричать: «Сожгите ее! Сожгите ее!» В куче хвороста были спрятаны семь небольших баллонов с газом, из которых и должно было выходить пламя. Пять из них сработали правильно, а в двух других была утечка, и начался пожар. Из-под веток вырвался огромный язык пламени, и фигура Джин скрылась в облаке густого дыма. Девушка в ужасе закричала: «Я горю!». Она сорвала цепи с запястий, закрыла лицо, но ей не удалось освободить шею. В этот момент огонь лизнул ее колени, а потом живот и руки. Одежда начала гореть. Какой-то рабочий бросился к Джин на помощь и вытащил ее из пламени, потом приехали пожарные и загасили огонь.