M. Базилевичъ - ПОЛОЖЕНІЕ РУССКИХЪ ПЛЕННЫХЪ ВЪ ГЕРМАНІИ И ОТНОШЕНІЕ ГЕРМАНЦЕВЪ КЪ НАСЕЛЕНІЮ ЗАНЯТЫХЪ ИМИ ОБЛАСТЕЙ ЦАРСТВА ПОЛЬСКАГО И ЛИТВЫ

• Название: ПОЛОЖЕНІЕ РУССКИХЪ ПЛЕННЫХЪ ВЪ ГЕРМАНІИ И ОТНОШЕНІЕ ГЕРМАНЦЕВЪ КЪ НАСЕЛЕНІЮ ЗАНЯТЫХЪ ИМИ ОБЛАСТЕЙ ЦАРСТВА ПОЛЬСКАГО И ЛИТВЫ
• Автор: M. Базилевичъ
• Издательство: Издательство Суворина
• Жанр: История
• Год: 1917

Материалы, собранные докторомъ М. П. Базилевичем въ плѣну и среди русских врачей, вернувшихся изъ немецкого плена, относятся к периоду Первой мировой войны и охватывают 1914–1917 гг.

---

19) Освѣщеніе электрическое, но лампочка подъ самымъ потолкомъ, читать невозможно, притомъ же свѣтъ мерцающій. Лампочки плохого качества и по этому заведены на свои средства почти всѣми офицерами новыя.

20) Обѣдъ и ужинъ: одна марка 85 пф. въ день, хлѣбъ и кофе за особую плату. Обѣдъ изъ двухъ блюдъ: на первое супъ безъ всякаго признака жировыхъ веществъ, мяса и зелени (вода горячая, а не супъ), 2-е —5/8 ф. мяса въ недѣлю на человѣка, рыба не болѣе двухъ разъ въ недѣлю. Къ этому всегда картошка на вѣсъ и нечищенная. Ихъ приходится 5–6 штукъ, изъ которыхъ только одна болѣе или менѣе годная, остальныя гнилыя, проросшія. Очень рѣдко салатъ съ уксусомъ или капуста; 2–3 раза мясо и рыба замѣняется чѣмъ то, что слыветъ у. насъ подъ названіемъ «галушекъ» изъ сырого тѣста, которыхъ ѣсть невозможно. Ужинъ: одно блюдо изъ каши, вмѣсто которой давали или затхлые макароны или селедки съ гнилой картошкой. Иногда грубый мѣстный сыръ, Качество обѣда и ужина вообще ниже всякой критики. Мясо постное и его всего 5/8 ф. въ недѣлю на человѣка. Рыба соленая, зачастую не свѣжая съ дурнымъ запахомъ и въ виду многихъ послѣ нея заболѣваній, большинство офицеровъ не ѣли ея, предпочитая голодать. Картофель старая, проросшая, гнилая. Сыръ иногда бывалъ съ червями. Такое совершенно неудовлетворительное питаніе, влекущее за собой постоянное ощущеніе голода заставляетъ плѣнныхъ тратить послѣдніе гроши на покупку съѣстного, да и то это весьма рѣдкіе моменты, когда что нибудь съѣстное попадается въ продажѣ въ лавочкѣ. Страннымъ при этомъ кажется, что поваръ за очень высокую плату временами отпускаетъ чуть ли не половинѣ столующихся и молодую картофель и спаржу и цвѣтную капусту и даже хорошую рыбу.

21) 4-го іюля по распоряженію нѣмецкаго Министерства мясо уменьшили съ 600 на 250 граммъ въ недѣлю на человѣка. Плата за столъ та же.

22) Офицеры размѣщены тѣсно, даже генералы по два въ комнатѣ, размѣромъ 5–6 шаговъ; только генералъ Мартосъ живетъ въ такой же комнатѣ одинъ, но рядомъ съ клозетомъ для всего барака.

23) Хотя въ общей столовой и вывѣшенъ въ послѣднее время прейсъ-курантъ на товары въ лавочкѣ, но практическаго назначенія онъ не имѣетъ, т. к. предметы на которые назначена сравнительно сходная цѣна, — фактически отсутствуютъ, а взамѣнъ ихъ въ лавкѣ царитъ полный произволъ безусловно недобросовѣстныхъ продавцовъ, т. к. за одинъ и отъ же предметъ; но купленный у разныхъ приказчиковъ, платятъ разныя цѣны. Качество всего продаваемаго далеко ниже удовлетворительнаго.

24) Бѣлаго хлѣба, чего либо мяснаго, масла, сала, сахару въ лавочкѣ нѣтъ. Выписать же ихъ изъ нейтральныхъ странъ комендантъ запрещаетъ, хотя въ лагеряхъ Крейфельдъ, Гютерслоу, выписывать разрѣшаютъ.

25) Выписывать различныя вещи изъ нѣмецкихъ магазиновъ и фабрикъ разрѣшается не непосредственно, а обязательно черезъ лавочку, что удорожаетъ стоимость выписанныхъ вещей (деревянная коробка для вырѣзыванія въ магазинѣ стоитъ 1 марка 95 пфен., черезъ лавку — 3 марки 50 пф. и такъ на всемъ).

26) Деньщики назначаются на 2–3 комнаты одинъ, иначе на 6 человѣкъ, не исключая и генераловъ, и постоянно посылаются на хозяйственныя работы по лагерю.

27) Околодокъ помѣщается надъ лавкой, нѣмецкой кантиной и машиннымъ отдѣленіемъ, почему вѣчный шумъ и стукъ электрической машины.

28) Пища деньщиковъ ниже всякой критики.

29) До свѣдѣнія многихъ изъ насъ дошло, что нашихъ нижнихъ чиновъ принуждаютъ работать въ окопахъ и на фабрикахъ снарядовъ. Въ лагеряхъ Невгамеръ и Ламсдорфъ солдатамъ въ наказаніе не выдаютъ писемъ. 30 іюня — 13 іюля 1916 года».

***

Медицинская часть въ офицерскихъ лагеряхъ была поставлена весьма неудовлетворительно. Это видно изъ приведенныхъ мною выше показаній моихъ товарищей, а равно и изъ слѣдующихъ фактовъ: въ лагерѣ Штральзундъ существовалъ околотокъ, которымъ завѣдывалъ русскій врачъ д-ръ Грацинскій, но онъ находился въ полномъ подчиненіи у нѣмецкихъ врачей, которые парализовали всякую его дѣятельность. Несмотря на все его желаніе оказать какую бы то ни было помощь больнымъ офицерамъ, нѣмецкіе врачи, не считаясь, съ его мнѣніемъ, дѣлали всегда такъ, какъ имъ хотѣлось. Я уже говорилъ, что больному офицеру, чтобы освободиться отъ повѣрки, получить право не ходить въ конюшню обѣдать, получить разрѣшеніе купаться въ ваннѣ и за многими другими мелочами приходилось обращаться исключительно къ нѣмецкимъ врачамъ, ибо, повторяю, свидѣтельство д-ра Грацинскаго совершенно иногрировалось послѣдними. Въ околоткѣ распоряжался нѣмецкій фельдшеръ, между прочимъ прекрасно владѣвшій русскимъ языкомъ, очень непріятный и нахальный господинъ. Онъ больше, занимался контрабандой и доставкой всевозможныхъ предметовъ изъ города, какъ то: сахарина, левулезы и др. замѣстителей сахара, котораго мы получали, какъ видно изъ приведенной выше таблицы, очень мало, а затѣмъ всевозможныхъ дѣтскихъ кашъ: «нестле», «куфеке» и т. д., которыми мы подкармливали себя. Я не говорю уже о томъ, что это обходилось разъ въ пять дороже противъ рыночной цѣны. Медикаментовъ же и перевязочнаго матеріала въ околоткѣ было крайне недостаточно. Я самъ тяжело заболѣлъ, пролежавъ цѣлую недѣлю съ температурой 40 и выше и ничего кромѣ суррогата аспирина, такъ называемаго эрзацъ-аспирина, не могъ получить. Въ городѣ существовалъ лазаретъ, куда отвозили тяжело-больныхъ офицеровъ изъ лагеря, но по разсказамъ этихъ офицеровъ, это заведете можно было бы назвать чѣмъ угодно, но только не лазаретомъ. Такъ напримѣръ, въ комнатѣ со мною вмѣстѣ жилъ одинъ прапорщикъ, онъ былъ тяжело раненъ съ раздробленіемъ лѣвой бедряной кости въ верхней ея трети. Рана зажила, но затѣмъ открылся свищъ, изъ котораго сталъ выдѣляться гной. По моему совѣту и послѣ усиленныхъ хлопотъ д-ра Грацинскаго, его перевели въ лазаретъ для того, чтобы удалить очевидно имѣвшійся секвестръ (омертвѣвшую косточку). Онъ вернулся болѣе чѣмъ черезъ двѣ недѣли назадъ, при чемъ разсказывалъ мнѣ, что нѣмецкіе врачи даже не осматривали его, а ограничились тѣмъ, что приказали какому-то фельдшеру дѣлать ему перевязки и этотъ фельдшеръ смазывалъ ему свищъ и кожу вокругъ свища іодомъ и завязывалъ. Врачъ нѣмецкій за всѣ эти двѣ съ половиною недѣли почти не заходилъ въ лазаретъ и больные предоставлены сами себѣ. Такъ какъ за это «леченіе» съ офицеровъ-удерживается 2/3 получаемаго ими жалованія, то прапорщикъ нашелъ гораздо болѣе остроумнымъ получать полностью жалованіе и находиться въ нашемъ обществѣ. Такъ какъ гной продолжалъ выдѣляться, то я рѣшилъ приступить къ операціи тутъ же въ комнатѣ съ импровизированными инструментами. Я досталъ кусокъ проволоки, пинцетъ, ножъ, зубные щипцы, случайно сохранившіеся у одного изъ врачей, шприцъ и новокаинъ, приготовилъ всё это согласно правиламъ асептики и при первомъ же зондированіи на глубинѣ двухъ-трехъ сантиметровъ къ своему счастью и еще къ большему счастью больного натолкнулся на косточку, которую и удалилъ безъ всякаго труда, не расширяя даже свищевого хода. Свищъ послѣ этого быстро закрылся. Ясно, что если бы нѣмецкій врачъ, даже если бы онъ не былъ хирургъ, а просто человѣкъ мало-мальски добросовѣстно относящійся къ своему дѣлу, попробовалъ бы прозондировать свищъ, то онъ не могъ бы не натолкнуться на эту самую косточку и съ такою же легкостью удалилъ бы ее простымъ пинцетомъ. Но этого не было сдѣлано. Прапорщика продержали болѣе полумѣсяца въ лазаретѣ, вычли у него изъ содержанія двѣ трети и заставили его заплатить около 20 марокъ за переѣздъ его изъ лагеря въ городъ и обратно.

Въ лагерѣ Штральзундѣ не только офицеры, но и мы, врачи, не имѣли права выходить за проволочный заборъ. Мы имѣли право гулять только внутри лагеря, нѣмцы же на всякой свободной площадкѣ земли старались развести огородъ и главнымъ образомъ картофель, такъ что дорожки, по которымъ мы гуляли, проходили мимо этихъ маленькихъ картофельныхъ полей. Для удобренія почвы нѣмцы обильно поливали эти огороды экскрементами изъ лагерныхъ клозетовъ, а потому вонь стояла невыносимая и намъ все время приходилось дышать этимъ отравленнымъ воздухомъ.

Весьма подробное, обстоятельное и интересное описаніе попаданія въ плѣнъ, всевозможныхъ мытарствъ по этапамъ и офицерскимъ лагерямъ я нашелъ въ рукописи вернувшагося изъ плѣна инвалида, командира 4-й батареи, 63 артиллерійской бригады, подполковника А. В. Лисынова. Привожу выдержки изъ этой рукописи.

Коснувшись условій паденія крѣпости Ново-Георгіевскъ, описавъ картину боевой обстановки, при которой самъ авторъ рукописи попалъ въ плѣнъ, весь израненный, онъ переходитъ дальше къ описанію траспортировки раненыхъ плѣнныхъ офицеровъ изъ крѣпости вглубь Германіи.

«Въ серединѣ сентября (1915 года) нѣмцы объявили, что госпиталь крѣпости нуженъ имъ для своихъ раненыхъ, а насъ всѣхъ эвакуируютъ въ Германію. Насъ осмотрѣлъ нѣмецкій гарнизонный врачъ Зейфертъ. Когда я попросилъ его оставить меня въ госпиталѣ, пока рана моя не заживетъ и я нѣсколько не окрѣпну, онъ мнѣ отвѣтилъ: «Васъ отправятъ въ германскій лазаретъ, гдѣ за вами будетъ отличный уходъ». Я выразилъ сомнѣніе. Онъ обидѣлся и сказалъ: «Мы, нѣмцы, народъ культурный и несчастіе у насъ вызываетъ только состраданіе. Могу васъ увѣрить, что васъ прямо отправятъ въ германскій лазаретъ, гдѣ за вами будетъ медицинскій уходъ гораздо лучше, чѣмъ здѣсь, а затѣмъ васъ, какъ почти слѣпого, вѣроятно, скоро эвакуируютъ въ Россію».