Rein Oberst - Чужой для всех. Книга 1.

• Название: Чужой для всех. Книга 1.
• Автор: Rein Oberst
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2016

Попаданцы бывают разные. Этот особенный. Он загадка для Абвера. Он загадка для Смерш. Кто он такой «чужой», чуть не сорвавший операцию Красной Армии «Багратион». Позже, завербованный Смерш, при помощи оперативной группы разведчиков, наголову разбивший американский контингент в Арденнах? ОБРАЩАЮ ВНИМАНИЕ! НА САЙТАХ «ЛИБРУСЕК»,"ФЛИБУСТО", «ПОПАДАНЕЦ» И НЕКОТОРЫХ ДРУГИХ, НАГЛО РАЗМЕЩЕНЫ ПИРАТСКИЕ КОПИИ РОМАНА «ЧУЖОЙ ДЛЯ ВСЕХ». СВЕРСТАНА ОБЛОЖКА С НАЦИСТКИМ ФЛАГОМ. ПОДЧЕРКНУТО, ЧТО КНИГИ АНТИСОВЕТСКИЕ.ПОЯВИЛОСЬ ФОТО ЛЖЕ РЕЙН ОБЕРСТА. РАЗРЕШЕНИЯ НА ПОДОБНЫЕ ДЕЙСТВИЯ И ФАЛЬСИФИКАТ Я НИКОМУ НЕ ДАВАЛ! УЧАСТИЯ В ЭТОМ НЕ ПРИНИМАЛ! КНИГА НЕ ИМЕЕТ АНТИСОВЕТСКУЮ НАПРАВЛЕННОСТЬ И НЕ ПРОПАГАНДИРУЕТ НАЦИЗМ. ЭТО ЛОЖЬ! КТО ПРОЧЕЛ ЕЕ ВСЮ,ТОТ СОГЛАСИТСЯ С ЭТИМ ВЫВОДОМ. ВСЕ ИЗМЕНЕНИЯ И ДОПОЛНЕНИЯ ТОЛЬКО В ЖУРНАЛЕ САМИЗДАТ! С УВАЖЕНИЕМ, РЕЙН ОБЕРСТ.

---

&nbsp-Мама? Что ты молчишь? Мама!— Миша дотронулся до ее руки. Тебе плохо? Акулина открыла глаза. Было темно. Она не видела очертания детей.

&nbsp— Тебе плохо, мама?— еще раз переспросил Михаил.

&nbsp— Мне уже лучше. Вы поели?...

&nbsp— Не беспокойся, мамочка, мы поели, — Вера гладила мать по спине.

&nbsp— Что вы будете делать, дети?

&nbsp— Пока, не знаю, — задумался Миша. — Мы стоим в глуши. Все что на магистралях — занято немцами. У Сельца, говорили, шел бой. Разбит наш батальон. День, два и фашисты ворвутся в Поляниновичи. Думаю, тебя, мама, девочек — не тронут. Я буду прятаться. Там посмотрим. Если что? В партизаны пойду. — Миша смотрел на Акулину уставшими, серьезными глазами. Лицо сосредоточенное, волевое. dd> &nbspАкулина слушала первенца, соглашалась. Как тут не согласишься? Миша единственный мужчина в доме: умный, красивый, сильный. На нем вся семья два года держится. А ведь ему — девятнадцать. Не сгорел бы где по молодости, уж больно горяч. -Пусть будет так, как ты решил, Мишенька. dd> &nbspАкулина изнеможенно, опираясь о руку сына, поднялась с табуретки. Тяжело вздохнула. Перекрестила детей:-Сохрани вас, Бог! Идите спать. Я помолюсь.

&nbsp Светлый облик Божей матери тянул к иконе. Она зажгла свечу и коленопреклонно стала молиться.

&nbsp

&nbsp

&nbsp Глава 5

&nbsp

&nbsp19 июля 1941 года. Поселок Поляниновичи. Гомельская область. Беларусь.

&nbsp

&nbsp

&nbspТа, та, та, та, та, та, — длинная, шелестящая пулеметная очередь разрывает утреннюю тишину белорусской деревни. Пули свистят, в щепки разбивают прутья заборов, изгородей. Иссекается листва, сучья деревьев. Свинцовые осы жалят насквозь стекла окон. Шумно осыпаясь, они наводят ужас и страх на людей.

&nbsp Слышится приближающийся трескуче-монотонный вой мотоциклов 'Цундап'. Несколько немецких экипажей моторизованной роты непрошено врываются на главную улицу села Поляниновичи.

&nbsp Взбудораженный поселок тревожно лает, кудахчет, мычит. Редкие селяне, кто был в это время на улице, моментально рассыпаются по дворам.

&nbsp В ответ на протяжное тявканье немецкого пулемета, одиноко рявкнула откуда то из-за дома невысокого калибра танковая пушка. Неуверенно, коротко огрызнулся и пулемет Дегтярева...

&nbsp Было семь утра. Миша к этому времени проснулся, обливался во дворе холодной водой.

&nbspСвежий воздух, наполненный ароматами луговых трав и цветов, ласкает его худощавое, мускулистое тело. Весело чирикают воробьи, склевывая найденные очистки от картофеля. Миша фыркает от удовольствия, получая небывалый заряд бодрости и энергии. Он наслаждался радостью жизни, домашним покоем. Его душа, истерзанная, испытаниями в ходе перехода на Пропойск, благоговейно вбирала в себя деревенские звуки, краски и запахи. Тягостное, вчерашнее настроение, усталость быстро испарялись, словно дрожащие на листьях капельки росы под лучами июльского солнца. Рядом находится мать. Она с умилением смотрит на первенца, готова по первой команде подать льняной рушник. В сарае приветственно мычит Полинушка, почуяв силу и восторг, молодого хозяина.

&nbsp — Эх, мама, какая красота!— воскликнул Михаил, закончив умываться. Мать подала сыну льняное отбеленное полотенце. Улыбаясь, покряхтывая, юноша стал усиленно им растираться. Васильковые глаза горят. Мышцы вздулись, вот-вот кожа лопнет. Но не успел закончить утренние процедуры Михаил, как эхом докатился начавшийся невдалеке бой. Миша вздрогнул, быстро отдал матери рушник. Лицо исказилось злой решительностью, гневом.

&nbsp— Вот и пришли, гады... Стремительно наступают фашисты. Мама, надо уходить.

&nbs -Что, уже? — проговорила мать, схватилась за голову. В глазах боль и тревога за сына.

&nbsp-Да, мама. Стреляют в Поляниновичах. Мне надо уходить. Собери еду в мешок, не забудь положить соли. Я убегаю.

&nbsp— Сейчас, Мишенька, сейчас, — засуетилась Акулина. Но тут до нее дошло, что кругом немцы, а Михаил уходит. — А ты куда убегаешь, сынок?

&nbsp-Мама, потом расскажу, быстрее делай, что я тебя говорю. — Миша скорым шагом направился к дому, чуть не сбив на пороге Веру.

&nbsp-Миша, стреляют?— на Михаила в упор смотрели большие, проникновенные, небесного цвета глаза. В них не было страха. Но не было решительности и злости, что сестра прочла в глазах брата.

&nbsp-Да, Вера, это немцы пришли. Я ухожу к Трофиму. Буду недалеко. Береги мать и детей, — выпалил Михаил и вбежал в дом. Быстро надел чистую рубашку, пиджак. По дороге натянул кепку. На секунду задержался возле матери. Прижался, взволновано произнес:

&nbsp— Мамочка, за меня не беспокойся. Все будет нормально. Вот увидишь, скоро придут наши войска. Они погонят фрицев назад. Ты же слышала, что Молотов сказал: 'Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами'. Я верю в Красную Армию. Обнимая мать, он глазами попрощался с Верой, с младшими сестрами. Те, словно котята, вертелись у печи. Дети не понимали еще, куда торопится взрослый брат.

&nbsp-Дай та, бог, сынок. Дай та, бог, — шептала Акулина, прислонив голову к широкому плечу сына. — Но ты не лезь на рожон, Мишенька. Береги себя. Ты один у нас, кормилец, — мать всхлипнула.

&nbsp-Все, мама, все. Мне пора. — Миша отстранился. Со щеки матери стер набежавшую слезу. Армейский мешок с едой — в жилистой, сильной руке. Нога уже на пороге. Но, видя унылые и подавленные лица родных, чтобы как— то всех приободрить, с высоты пробасил:— Выше голову сестрички. Я вернусь. Мы еще Гитлеру опалим усы. dd> &nbspДети засмеялись.

&nbsp-И еще кому-нибудь,— вдруг понуро и тихо, не смеясь, проронила Акулина, стер краем платка слезы.

&nbsp-Что ты сказала, мама?— Миша недоуменно, строго посмотрел на мать, задержавшись у двери.

&nbsp-Беги, сынок. Беги. Это я так, просто, по-бабьи, — без улыбки ответила Акулина.

&nbsp-Мама, ты больше так не говори. — Брови юноши сдвинулись. Пальцы нервно терзают козырек.

&nbsp-Не буду, сынок...— Акулина насупилась. Взгляд колкий, исподлобья. Но через секунду глаза теплеют, увлажняются. Женщина с надрывом выплеснула: — Иди же, наконец, Миша. С богом, иди....

&nbsp Михаил недоуменно пожал плечами, выскочил из хаты. От резкого удара забилась в судорогах дверная лямка засова. Малые дети вздрогнули, прижались к матери. Акулина всхлипнула, обняла их. — Вот и все, детки мои, докатилась и до нас беда...

&nbsp Миша, тем временем, оглядываясь по сторонам, бежал огородами. Он не видел, как из-за окна крайней хаты за ним внимательно наблюдали недобрые глаза.

&nbsp-Глянь мать, как Миша 'стропила' бежит. Как гусь согнулся, — скалились пожелтевшие зубы.

&nbsp— Скоро добегается, — вторили тому.— Немцы порядок наведут. Отольются 'большакам' наши слезки. Загубили гады батьку. Кулака нашли краснозадые.

&nbsp-Мать а, правда, что 'дядьков' Мишкиных то же раскулачили в 30-м.

&nbsp-Ой, Аркаша. Пойми этих людей. У Акулины Восьмериковой четверо братьев на Соловки упекли, а она стала ударницей колхоза. А какое хозяйство было у них? Ты бы видел? Три коня, пять коров. А земли сколько? Как выйдут в поле не угнаться за ними. А теперь что? Девки и зимой босыми ходят. Одно слово — голытьба...

&nbspОставив позади себя родной поселок Заболотное, Миша принял правее и выскочил к заболоченной, почти пересохшей реке. Можно сказать ручью. Гнилушка последние годы совсем обмелилась и заболотилась, была проходима во многих местах.

&nbspМиша хотел обойти болотце и направиться в сторону Дорок, небольшой деревни, которая находилась правее Полянинович и укрыться в здешнем лесу. Там он договорился встретиться с Трофимом, местным учителем биологии, в случае тревоги. Не добежав метров тридцать до болотца, упал в осоку и пополз назад к кустам ивняка. Перед ним явственно, как на ладони, стала развертывается первая, ужасная картина приблизившегося боя. Схватка короткая, неравная.

&nbspКраснозвездный советский танк Т-26, отступая через центр Полянинович, выскочил на проселочную дорогу, ведущую в Заболотное. Дорога пролегала через мостик, мимо Михаила. Танк завертелся, опасаясь, что мост не выдержит веса, провалится. Но получив, ураганные порции свинца, накативших мотоциклеток, газует и легко перелетает по деревянному настилу. Обрадованный, дает прицельную очередь из пулемета. Она удачно прошивает один мотоцикл, попадая в бензобак.

&nbspРаздался взрыв. Бесформенные куски и обломки 'Цундапа', вместе с искалеченными фашистами горя и дымясь, заваливаются набок. Но и танк был поврежден. Удалившись метров на сто стал дергаться, пока не заглох. В это время из деревни вылез немецкий средний танк со свастикой на борту.

&nbsp Медленно развернув башню, он в упор расстрелял краснозвездную машину из короткоствольной пушки. Русский танк не отвечал, видимо, из-за отсутствия боеприпасов.

&nbsp Бронебойный снаряд с воем пронесся в сторону Миши и всей своей тротиловой мощью врезался в бок русского Т-26. Пробив слабую броню, он растерзал танк на части. Башня, как голова детской игрушки, отлетела в сторону. Танк горел. Из водительского нижнего люка, несмотря на страшный взрыв и охватившее пламя, вылез окровавлено-черный танкист и пополз к реке. Других танкистов не было видно, погибли от взрыва.