Рабиндранат Тагор - Стихотворения. Рассказы. Гора

• Название: Стихотворения. Рассказы. Гора
• Автор: Рабиндранат Тагор
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1973

Кабигуру — поэт-учитель — так назвали соотечественники Рабиндраната Тагора, как нельзя лучше определив самую суть его творчества. Слитые воедино художественное видение и философское осмысление позволили ему возрождать и нести в современный мир те "глубочайшие проникновения человеческого духа", которые Индия дала человечеству на протяжении веков. Это и сделало творчество Тагора ведущим проявлением художественного развития Индии и ее крупнейшим вкладом в мировую литературу XX века.

Примечания А. брагимова, М. Кафитиной, В. Новиковой, А. Гнатюка-Данильчука, А. Чичерова.

Вступительная статья Э. Комарова.

Рисунки Рабиндраната Тагора.

---

Забыв на минуту о своей стряпне, Шучорита резко повернулась к Харану.

— Что вы сказали?!

— Я сказал, что Гоурмохон-бабу никогда и не подумает на тебе жениться.

— Жениться? — В глазах Шучориты загорелся опасный огонек. — Разве я вам не говорила, что он мой гуру?!

— Это-то ты мне говорила. Но мы умеем читать и между строк!

— Уходите отсюда сейчас же! — крикнула Шучорита. — Вы не смеете оскорблять меня! И запомните — с сегодняшнего дня я больше никогда не покажусь вам.

— Не покажешься? А еще бы ты показалась! Ведь ты теперь затворница! Правоверная индуистка! «Невидимая даже солнцу»! Чаша грехов Пореша-бабу теперь полна до краев. Пусть он на старости лет пожинает, что посеял, а я больше вас знать не хочу.

Шучорита громко захлопнула дверь кухни, потом бросилась на пол и заткнула рот краем сари, с трудом заглушая рыдания, тогда как Харан-бабу с почерневшим от злости лицом выскочил на улицу.

Хоримохини слышала весь разговор от начала до конца. То, что сегодня сказала сама Шучорита, превзошло все ее самые смелые мечты, и сердце ее переполнилось радостью.

«А почему бы и нет? — восклицала она про себя. — Я ли не молилась всевышнему! Неужели эти молитвы могли быть не услышаны? — И она тотчас же отправилась в молельню. Распростершись перед изваянием своего бога, Хоримохини дала обет отныне увеличить количество приношений. До сих пор ее молитвы отличались спокойствием и сосредоточенной печалью, но сегодня, увидев, что сбываются ее эгоистические надежды, она молилась пылко, нетерпеливо и в высшей степени настойчиво.

Глава шестьдесят третья

Еще ни с кем и никогда не разговаривал Гора так, как с Шучоритой. До сих пор он лишь высказывал слушателям свои мнения, давал распоряжения, произносил перед ними речи. Шучорите же он открыл свою душу. И радость, которую он испытал при этом, не только вдохнула новую силу в его мысли и решения, она одухотворила их. Ему казалось, что жизнь его приобрела какую-то особенную красоту, что сам господь благословил его самоотречение и аскетизм, покропив их божественным нектаром. Весь во власти этого радостного чувства, Гора день за днем приходил к Шучорите, нисколько не задумываясь о последствиях своего поведения, пока сегодня разговор с Хоримохини не напомнил ему, что в свое время он беспощадно высмеивал и упрекал Биноя за столь же слепое увлечение. Он даже испугался, поняв, что помимо своей воли сам оказался в положении Биноя. Гора призвал на помощь все свое мужество, как это делает слепой, натолкнувшийся на что-то в незнакомом месте и замерший в страхе. Ведь он неоднократно утверждал, что только благодаря самоограничению и неукоснительному выполнению древних законов Индии удавалось в течение многих столетий выстоять в борьбе против вражеских сил, в то время как многие могущественные нации исчезли бесследно. Он не допускал никаких послаблений в этом отношении, он говорил, что можно разграбить богатства страны, но что душа ее, защищенная этими суровыми законами, останется неприкосновенной и ни один тиран не сумеет даже приблизиться к ней. «Пока мы порабощены другим народом, мы должны неукоснительно соблюдать свои законы, — призывал Гора. — Теперь не время разбирать, что в них хорошо, что плохо. Когда тонущий человек в надежде спастись хватается за первый попавшийся предмет, он не рассуждает, красив ли этот предмет или безобразен». Все это Гора повторял и не раз и не два. Во все это он верил и сейчас с такой же силой, как прежде. Поэтому, когда Хоримохини разбранила его, он испытал боль вроде той, что испытывает благородный слон, когда его колют анкушем.

Подходя к дому, Гора увидел Мохима, который сидел на скамейке без рубашки и блаженно курил. Сегодня контора не работала и он был свободен. Он вошел в дом вслед за Горой и сказал ему:

— Послушай, Гора, мне нужно с тобой поговорить. Ты на меня не сердись, — продолжал он, когда они вошли в его комнату и уселись там, — но я хочу задать тебе один вопрос — уж не заразился ли и ты той же болезнью, что и Биной? Что-то ты очень уж зачастил туда и подружился с ними.

— Не бойся, — ответил, покраснев, Гора.

— Как знать, как знать! Положение вещей мне что-то не очень нравится. Ты думаешь: проглотишь кусочек — и домой? Не тут-то было! Внутри-то этого кусочка — крючок! На примере своего друга можешь убедиться. Постой, куда же ты? Я еще самого главного не сказал. Говорят, что женитьба Биноя на этой брахмаистке — дело решенное. Но я заранее предупреждаю тебя, что после этого у нас с ним не может быть ничего общего.

— Само собой разумеется.

— Могут быть неприятности, если мать заупрямится. Мы люди семейные, и без того сколько трудностей нужно одолеть, пока отдашь замуж да переженишь детей, а если вдобавок у нас тут «Брахмо Самадж» обоснуется, лучше мне совсем отсюда ноги уносить, да поживее.

— Нет, этого не будет, — заверил Гора.

— Дело с замужеством Шоши более или менее улажено, — продолжал Мохим. — Но свекор будущий ни за что не удовлетворится, если в придачу к невесте не получит еще и хороший куш золота. Он, видно, хорошо знает, что человек относится к скоропортящимся товарам, а золото сохраняется куда дольше. Его главным образом интересует не пилюля, а то, чем ее запивают. Просто стыдно называть его свекром, так он нагло требует денежки! Эта свадьба вскочит мне в хорошую монету — зато я получил неплохой урок, пригодится, когда буду женить сына. Эх, родиться бы мне снова! Вот было бы дело. Тогда бы я устроил свадьбу по всем правилам и отца своего заставил бы быть посредником. Будь уверен, уж тогда бы я извлек все выгоды из того, что родился мужчиной. Разорить дотла отца невесты — вот поступок, достойный мужчины! Да, что бы ты там ни говорил, а меня не особенно прельщает перспектива днем и ночью воспевать победу индуизма. Голос что-то не звучит. Моему Тинкоре сейчас всего четырнадцать месяцев — жене потребовалось много времени, чтобы исправить ошибку, которую она совершила, родив первой дочь. Как бы там ни было, Гора, ты уж в союзе со своими приятелями поддержите как-нибудь индуизм, пока мой сын не подрастет настолько, чтобы жениться, а там — пусть вся страна станет мусульманской, или христианской, или еще какой-нибудь — мне до этого нет дела!

Гора встал.

— Так вот я и говорю, — продолжал Мохим, — незачем приглашать Биноя на свадьбу Шоши. Слишком глупо давать повод к новым неприятностям. Ты уж предупреди как-нибудь мать.

Придя в комнату матери, Гора увидел, что Анондомойи сидит у стола и, надев очки, подводит какие-то счета. Увидев сына, она сняла очки и закрыла тетрадь.

— Садись! — сказала она.

Гора сел.

— Мне нужно кое о чем посоветоваться с тобой, — продолжала Анондомойи после того, как Гора сел. — Ты, конечно, знаешь о предстоящей свадьбе Биноя?

Гора молчал.

— Его дядя очень рассердился. Никто из родных на свадьбу ни приедет. Сомневаюсь, чтобы свадьбу можно было устроить в доме Пореша-бабу, так что все эти заботы свалятся на самого Биноя. Вот я и думаю: не использовать ли нам для этой цели второй этаж дома с северной стороны, нижний этаж занят, а верхний до сих пор без жильцов. Мне кажется, это было бы очень удобно.

— Что ж тут удобного?

— Кто же, кроме меня, присмотрит за всеми приготовлениями? Ведь ему самому все это будет не под силу. А если устроить свадьбу у нас, я очень просто смогу все это сделать.

— Это невозможно, ма, — решительно сказал Гора.

— Почему? Я уже получила согласие хозяина дома.

— Нет, ма, — продолжал Гора. — Не надо устраивать свадьбу здесь. Уверяю тебя, что это лишнее, послушай меня.

— Но почему? Ведь Биной женится не по брахмаистскому обряду.

— Бесполезно спорить на этот счет. Общество такими доводами не убедишь. Биной волен делать все, что ему угодно, но мы согласиться на этот брак не можем. В Калькутте много других домов. В конце концов, у него есть свой дом.

Анондомойи и сама знала, что в Калькутте есть много мест, где можно устроить свадьбу, но она не могла примириться с мыслью, что несчастному Биною, отвергнутому родными и друзьями, придется для этой цели довольствоваться наемным помещением. Поэтому-то ей и пришло в голову воспользоваться пустующей квартирой в их доме. Если бы Анондомойи не предвидела взрыва возмущения со стороны общества, она с большой радостью устроила бы все это у себя.

— Если тебе так неприятна эта мысль, — со вздохом сказала она, — придется, очевидно, снять какой-нибудь другой дом. Но мне это будет очень трудно. Впрочем, что толку говорить, раз это неосуществимо.

Но, ма, ты вообще не должна присутствовать на этой свадьбе, — возразил Гора.

— Что ты говоришь, Гора?! — воскликнула Анондомойи. — Если я не пойду на свадьбу нашего Биноя, то кто же пойдет, хотела бы я знать?

— Нет, это невозможно, ма, — настаивал Гора.