Зина Гимпелевич - Василь Быков: Книги и судьба

• Название: Василь Быков: Книги и судьба
• Автор: Зина Гимпелевич
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Культурология
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86793-853-6

Автор книги — профессор германо-славянской кафедры Университета Ватерлоо (Канада), президент Канадской Ассоциации Славистов, одна из основательниц (1989 г.) широко развернувшегося в Канаде Фонда помощи белорусским детям, пострадавшим от Чернобыльской катастрофы. Книга о Василе Быкове — ее пятая монография и одновременно первое вышедшее на Западе серьезное исследование творчества всемирно известного белорусского писателя. Написанная на английском языке и рассчитанная на западного читателя, книга получила множество положительных отзывов. Ободренная успехом, автор перевела ее на русский язык, переработала в расчете на читателя, ближе знакомого с творчеством В. Быкова и реалиями его произведений, а также дополнила издание полным текстом обширного интервью, взятого у писателя незадолго до его кончины.

---

Впрочем, кто натравил, было известно. В этой стране все хорошее и плохое делалось по команде одного человека. Все зависело от него. Проснувшись под утро, голодный, измученный болью, Ступак вдруг понял, что его надо убить[359].

У доведенного до отчаяния человека появилась отчаянная идея. Надо добыть оружие. За полтысячи долларов (для Ступака это огромные деньги) он продает гараж, договорившись, что до конца месяца в нем поживет. Но оружие, оказалось, добыть непросто, а деньги, предназначенные для покупки, в руках голодного человека быстро тают. И вот у него уже совсем ничего нет. Кроме его идеи — убить «самого» (так Быков называет диктатора — «сам» с маленькой буквы).

Диктатор — и гордое «я» маленького человека. Маленького, но несломленного, вышедшего на бой. Хотя шансы на успех равны нулю.

И тут выступает на сцену случай. Ступак встречает своего сослуживца по Афганистану, преуспевающего, судя по всему, сотрудника спецслужб. И тот, видя бедственное положение товарища, предлагает устроить его на работу. В охрану «самого». Значит, он окажется при оружии и сможет осуществить свой план.

Быков рисует своего героя не то чтобы с симпатией, но дает читателю увидеть его изнутри, проникнуться его бедами и жаждой хоть какой-то справедливости. Понятно, что его план неосуществим, и вообще: террористический акт — это не метод… Дело не в том, что Ступак в конце концов отказывается от своей идеи, а в том, отчего это происходит и почему.

Писатель без нажима, но очень твердо ведет свой анализ. Интересно, что, когда его герой голоден, пребывает в состоянии безнадежности и отчаяния, он всецело готов к осуществлению своего плана. И даже предпринимает для этого вполне весомые практические действия. Гараж продал — фактически сжег мосты. Реально искал оружие, ходил, присматривался, как охраняют «самого»… Но стоит ему поесть, сделать кое-какие запасы — наступает расслабление, и ему приходят в голову мысли, что, может быть, это и к лучшему, что не удается добыть оружие. Нет, он не отказывается осуществить свой замысел, но не его же вина, что все оказалось так сложно. «Гаражные» деньги кончаются, на оружие их уже не хватит, что еще остается? — только дотрачивать их на жратву…

Поступив на спецслужбу и увидев, что ему не торопятся выдавать оружие, он как-то даже успокаивается. «Ну и черт с ними, думал Ступак, зачем ему оружие? Разве в Афгане не настрелялся? Ему уже хотелось, чтобы не давали как можно дольше, хоть бы месяца два — он бы отъелся на милицейских харчах, отоспался на белых простынях. А может, и квартиру получил бы»[360]. Оружие ему в конце концов выдают. И даже назначают лично охранять «самого». И наступает такой момент, когда он может осуществить свой план. Но он уже не хочет его осуществлять. И не только потому, что его элементарно «купили». Процесс идет постепенно. Вот Ступак вместе с собратьями по ОМОНу в «красном уголке» отдыхает перед телевизором.

…в определенное время телевизор переключали на местный канал, и тогда все замолкали и слушали самого. Ступак тоже слушал, и, что удивительно, теперь и речи, и жесты, и облик того не вызывали былой неприязни. О прежних планах он старался не вспоминать, отыскав для себя отговорку: посмотрим. Поживем — увидим, как оно все будет складываться[361].

А вот он уже вживую слышит «самого», выступающего перед строем:

Ступак за свою жизнь наслушался немало разных агитаторов-пропагандистов, в том числе и военных, и никогда не воспринимал их всерьез, слушал вполуха. Но постепенно, исподволь какая-то неодолимая сила мало-помалу заставляла его прислушаться, поверить этой искренности и сердечности, посочувствовать: а ведь, и в самом деле, как трудно быть руководителем такого масштаба, как опасно и ответственно[362].

А вот «сам» выделил Ступака, уважительно назвал его имя — воин-афганец, отмеченный наградами… «Удивительный, редкий человек, — смешавшись, думал Ступак. Не сказать, однако, что эти теплые слова обрадовали его. Смутили — это точно»[363].

«Смутили». Одно это слово показывает, как тонко писатель чувствует настороженную душу современного белоруса.

Это, конечно, повесть о Беларуси. И о том, почему в настоящий исторический период белорусский народ не способен выступить против тирании. Но не только об этом. «Афганец» — это экзистенциальная повесть о современном человеке. О человеке, которого жизнь то и дело испытывает на прочность духа. И которому очень трудно выдержать эти испытания — может быть, потому прежде всего, что он легко готов отступиться от своего личного «я», отдать его в распоряжение общему «мы», чтобы не быть одиноким и ни за что не отвечать.

Именно поэтому им так легко манипулировать.

«Волчья яма», 1998, 2001

…придает силы надежда не превратиться в атомных мутантов, не только сохранить современный высокорациональный разум, но и не потерять душу, способную на доброту, человечность, а порой и на слабость. Время от времени так и бывает в истории, что кроме силы нужна и слабость, ибо слабости необходима справедливость. Силе же ничего не нужно.

Василь Быков, 1987 г.

На родине Быкова, пока он там жил, публикации о Чернобыле не поощрялись. Тем не менее писатель был одним из первых, кто вышел с этой темой в литературу. Быков настолько натурально изобразил протекание лучевой болезни и процесса мутации в «Волчьей яме», что по прочтении произведения возникает чувство мучительной жалости и тоски. Та же мысль о перемене экологии и неразрешенных социальных проблемах, появившихся вследствие Чернобыльской катастрофы, доказывается и учеными разных дисциплин, и официальными органами власти.

Тимоти Мусо из университета Южной Каролины (США) и Андерс Моллер из французского Национального центра научных исследований изучают различные виды животных и растений в районе Чернобыльской катастрофы на протяжении многих лет. Результаты их работы часто идут вразрез с представлением о том, что экологическая обстановка в регионе полностью восстановилась, сообщает РИА «Новости» 18 марта 2009 года. Кроме того, ученые обнаружили различные деформации у животных, живущих поблизости от реактора. «Обычно такие существа быстро оказываются добычей хищников, поскольку не могут быстро скрыться из-за того, что их крылья имеют меньшую длину. В этом случае мы наблюдали избыточное количество существ с уродствами», — говорят ученые. Мусо и Моллер также отметили, что плотность популяций лесных птиц снижалась с увеличением уровня радиации[364]. В настоящий момент, несмотря на желание белорусского правительства приукрасить ситуацию с последствиями Чернобыльской катастрофы, даже МИД Беларуси вынужден был констатировать (21 июля 2009 года):

Экономический ущерб от чернобыльской аварии прогнозируется в 235 млрд долл. Сумма средств, потраченных Беларусью и международным сообществом на преодоление последствий катастрофы, составляет лишь около 8 процентов от объема этого колоссального ущерба[365].

Василь Быков своей повестью предварил данные независимых ученых. Но его заслуга как литератора состоит, понятно, не только в этом.

Если практически каждое из произведений Быкова способно перевернуть душу читателя, то «Волчья яма» — одно из самых «переворачивающих».

И самых экзистенциальных, если возможно употребить этот «академический» термин к произведению, написанному на материале, и по сию пору остающемся для многих людей незаживающей раной.

Война, впрочем, тоже для многих еще «не зажила». Как и коллективизация и другие преступления коммунистического режима. В этом смысле писатель остался верен своей традиции.

Сюжет развивается на территории, именуемой зоной. Но это не та «зона», к которой мы привыкли, читая, допустим, Шаламова или Солженицына. Здесь нет колючей проволоки (вернее, была, да ее посрезали и вывезли); нет вышек, бараков с заключенными и лагерной охраны. Здесь вообще не должно быть людей, поскольку это зона, зараженная радиацией. Гиблое место, «волчья яма». Даже птицы повывелись.

Здесь мы и встречаем героя повести — солдата, мыкающегося по зоне вот уже полтора месяца. Быков не дает ему имени — прием, с одной стороны, типичный для экзистенциалистов, с другой — совершенно оправданный по ситуации: зачем солдату имя, коли нам его не с кем спутать?

Тем не менее оказывается, что он здесь не один. После долгих блужданий он встречает еще одного обитателя зоны — человека средних лет, который, знакомясь, представляет себя как «бомж». Под этим именем он и просуществует до конца повествования (один раз назовет себя «Жорик», но это вряд ли соответствует действительности)[366].

Два человека, загнанные в зону обстоятельствами. В чем-то похожие на прежних героев Быкова, в чем-то — другие.

Солдат. Простой крестьянский парнишка, рано осиротевший, выросший под присмотром старой и больной бабушки в одном из беднейших колхозов района. Все дворовые ребята были старше его, а потому сильнее, участь «слабака» он познал с самого детства. Друзьями стали книги. Одно время казалось, что любовь к книгам изменит его будущее: он поступил в университет, блестяще там занимался, но подошел его срок, и юношу забрали в армию. Солдат, кстати, с охотой туда шел: «Он чуть не с малолетства хотел в армию, в книжках и кино ему нравилось все военное — оружие, обмундирование, техника. Он даже мечтал защищать родину, проявить героизм. Он радовался, когда в военкомате его определили в ракетные войска, и не думал, что эта радость вскоре вылезет ему боком»[367].