Константин Кислов - Рассказы Матвея Вьюгина

• Название: Рассказы Матвея Вьюгина
• Автор: Константин Кислов
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1965

---

Много вреда приносил Абульхатбек. Но не все коту масленица, приходит и великий пост. Так и с Абульхатбеком случилось.

Дело было весной, а по весне и наши скучные места неузнаваемо преображаются. Зелень кругом, и по всем косогорам маки цветут.

В это время и случилось какое-то повреждение на телефонной линии недалеко от землянки. Стрельбище тогда тут было, и землянку эту построили, чтобы мишени хранить от дождя, стрелковый инвентарь кое-какой, а когда нужно — показчику[3] укрываться. И полевой телефон туда ставили.

Выехал из комендатуры телефонист, Шариков по фамилии. Отыскал обрыв провода. Поставил у столба винтовку, подсумок снял для удобства. Надел на ноги когти и полез на столб. Сидит там у самых изоляторов, работает, и никакой другой думки в голове у него нету. Известное дело — нестроевой. Слышит, кто-то окликнул его. Поглядел Шариков вниз и чуть не сорвался со столба — внизу человек стоит. На одном боку у него кривая сабля, на другом — маузер. Слезай, говорит он связисту, разговор у меня важный есть. А сам как есть один — никаких сопровождающих, только лошадь его недалеко от столба траву щиплет. Слез Шариков и спрашивает: «В чем дело?!» А парень он был хотя и не шибко образованный, но смекалистый, а главное, спокойный. Ну, бандит пригрозил плеткой для острастки: не смей, мол, какой-нибудь отчаянный трюк выкинуть. И говорит ему, вроде как бы представляется: «Абульхатбек я. Слыхал, такой человек есть на свете?»

— Ну и что из того, что ты Абульхатбек,— отвечает Шариков,— какое мое дело? Я монтер, свою работу справляю, не мешаю никому. — А сам думает, как бы из этого трудного положения выйти: убьет ведь не за понюх табаку, и поминай, как звали. Ну и сделать-то Шарикову ничего нельзя: винтовка и подсумок с патронами у бандита! Вот уж не иначе, как маковым дурманом охмурило телефониста — оружие, растяпа, оставил. Абульхатбек усы покручивает, усмехается нахально, глазами сверлит Шарикова и говорит: «Моя хочет немножко с начальником отряда по этой железной проволока важный разговор держать. Давай, пожалуйста».

Наверно, никогда еще в своей жизни не доводилось бандиту по телефону разговаривать. Шарикову попервости даже смешным показалось. Подумал он, конечно, и отвечает: «А это, пожалуй, можно предоставить. Это мы в один момент сделаем. Только надо в блиндаж идти, в землянку, там аппарат стоит, машинка, — раза два крутнул рукой Шариков, — а здесь — одни провода, голая проволока. По ней хоть как кричи — все без толку, ни об чем не договоришься».

Спустились в землянку, Шариков аппарат вынул из ящика, подсоединил его к проводам. Абульхатбек глаз с телефониста не сводит. А Шариков делает свое дело серьезно, сноровисто, и на лице у него никакого лукавства. Крутнул ручку — аппарат звякнул. Шариков просит дежурного срочно соединить его с начальником отряда. Дежурный в расспрос: что да почему. А Шариков торопит: соединяй скорее, дело важное. Ну а когда начальник отозвался, Шариков доложил по всем правилам: «Товарищ начальник отряда, докладывает телефонист Шариков. Трубочку передаю известной вам личности».

Абульхатбек подул в трубку, как это делал Шариков, и говорит: «Начальник? А-а, салам, душа мой, салам. Как твоя здоровья чувствует? Как дети игрушка играют? Как мамашка? А, слышишь начальник, Абульхатбек с тобой беседа ведет. Якши, да? Хорошо?..»

Начальник отряда, наверно, остолбенел от такого неслыханного нахальства. И опять же, как не остолбенеть? В руки заклятого бандита дал телефонную трубку его боец. Чего только на ум не взбредет? Может, уже и комендатуру со всеми ее заставами Абульхатбек захватил и людей всех порешил. А бандит радешенек и глупую речь свою продолжает: «Начальник, зачем так мало патронов даешь своим аскерам? Всего тридцать штук! С таким запасом только на кабана можно ходить, джейрана можно немножко стрелять; на Абульхатбека нельзя… Мало такой запас, совсем мало».

И так заинтересовался Абульхатбек разговором с начальником — шибко, должно быть, понравилось, — что и не заметил, как выскочил из землянки Шариков, захлопнул дверь и припер ее камнем. Темно сделалось в землянке, как в глухом погребе. Вот тут бандит и понял, что попал в капкан. Сперва он хотел уговорить Шарикова. Так, мол, и так, нехорошо поступаешь, не по уговору. А Шариков хотя и откликается, а сам все камни к двери подкатывает, покрупнее выбирает. Оружия-то никакого нет у него.

Видит Абульхатбек, что плохо его дело, не уговорить ему пограничника. Деньги стал предлагать Шарикову, золото. Возьми, говорит, все, что у меня есть, а этого не только тебе, всем твоим внукам на всю жизнь с избытком хватит. Шариков отвечает ему: «Советские пограничники не продаются. А теперь звони по телефону — он в сеть включен. Можешь еще раз с начальником поговорить, если охота. Можешь на меня пожаловаться ему, а можешь до самого наркома дозвониться либо до председателя ЦИК — интересно ведь с такими большими начальниками своими мнениями обменяться, посоветоваться о чем-нибудь…»

Абульхатбек стрельбу открыл из землянки: пули так и колотят в дверь, только щепки с треском отлетают, каменная крошка летит во все стороны. Шарикова с головы до ног осыпает. «Пускай! — кричит бандит. — Не удержишь меня здесь. Сам собачий смерть помирать будешь. Пускай!» А Шариков все камни к двери подкидывает, доски, какие у землянки валялись, — все покидал, настоящую баррикаду соорудил. Но вот в ногу что-то больно кольнуло. Поглядел: кровь штанину смочила. Плохо. «Неужели, — думает, — выскользнет, змея подколодная? Нельзя этого допустить». И опять за камнями пополз. «Патронов у него много, моих только почти три десятка, да у него, наверное, с сотню наберется. Всю дверь изрешетил, проклятый… Промашку я дал, что подсумок снял, когда на столб полез». А бандит так и садит в дверь, но она пока держится, стоит. Только Шарикову дурно делается, потому что еще одна пуля прилетела, в бок ударила, и дышать стало тяжело. «Сколько хватит силы, буду камни таскать, дверь укреплять, — рассуждает телефонист. — Главное, начальнику доложил, он знает… А теперь стой на своем, Шариков, держи этого волка крепче…»

Абульхатбек и в самом деле, как матерый волк в клетке, злобствует, орет зверем, землянка ходуном ходит, и пули из нее летят, как пчелы из потревоженного улья. Еще одна в плечо воткнулась. «Обидно, ежели своя так клюнула, из моего подсумка, — думает Шариков. — Эх, и угораздило же дурака!..»

Подкатил он еще один камень к двери, отползти хочет и не может, ровно сковало его, ровно обручи на него набили. Закружился весь мир перед глазами. Так он и свалился на кучу камней возле двери землянки… Вот какая история. Ну, отправимся дальше? А то солнце садится, у нас в горах такая ночь, что глаз выколи — ничего не увидишь.

— Как же?! — враз поднялись мои ребята. — А Шариков? А бандит? До конца уж рассказывайте, интересно же знать…

— Ну что ж. Вскорости тревожные прискакали. Начальник отряда выслал. Ну, и Шарикова подобрали. Пять ран в одном бою парень схватил. Ничего, отошел. В госпиталь сразу отправили, вылечили. После еще дослуживать приезжал. А потом к себе на Урал уехал. Говорили, в Тагил. А бандита трибунал судил. Открытым процессом. Народ со всех селений съехался. Все свидетели да потерпевшие. На этом и кончилась худая слава Абульхатбека. Банда развалилась, так малыми частями мы ее всю и ликвидировали. Ну вот теперь и в дорогу можно. По коням…

Живая находка

Случилось это сумрачным январским днем тысяча девятьсот тридцать первого года. В районный центр с пограничных застав собрались делегаты на комсомольскую конференцию. Приехали и мы с далекой Мугани: Семен Усов. Николай Лунев и я — Матвей Вьюгин. Приехали, как положено конникам, на своих лошадях, с походной кавалерийской выкладкой и при оружии. А в первый же перерыв вызвал нас дежурный по части и сказал: только что прибыли из школы курсанты и направляются на стажировку на муганский участок — это, значит, к нам. Едут на наших лошадях — так приказал начальник, — «А как мы?» Дежурный пожал плечами и ответил:

— Кончится конференция, тогда видно будет. Может, и на попутных уедете, а попутных не окажется — на одиннадцатом номере за милую душу. Эх, и избаловались же вы, друзья. Каждый кавалерист должен быть отличным пехотинцем, должен уметь ходить. А пограничник — тем более…

Так оно и получилось: конференция кончилась, пришлось топать пешком. Подтянули мы снаряжение, подобрали полы шинелей, винтовки — за спину. Только вот шашки в пешем строю — ненужная роскошь, да ничего не попишешь. Так и пошла наша конница. Перед выходом дежурный, как бы между прочим, заметил:

— Тридцать семь километров, а может, и все сорок — пять ходовых часов и дома. Большой привал минут на сорок, короткие привалы само собой. В общем, засветло доберетесь. Я позвоню вашему начальнику.