Андрей Зберовский - Сократ и афинская демократия

• Название: Сократ и афинская демократия
• Автор: Андрей Зберовский
• Жанр: Философия
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94617-096-3

Монография представляет собой социально-философское исследование причин конфликта афинского демократического общества V века до н. э. и знаменитого философа Сократа.

В ней преодолевается однобокое восприятие Сократа как выдающегося философа-этика, рассматривается общественно-политическая составляющая деятельности и мировоззрения этого выдающегося афинского мыслителя.

Прежде всего идеологическая направленность многих его идей и рассуждений, соотносимость или несоотносимоть их как с господствующей идеологией правящего в демократических Афинах демоса, так и с оппозиционной идеологией средних и зажиточных страт афинского общества.

Книга будет интересна не только специалистам по социальной философии, истории философии и антиковедению, но и самому широкому кругу читателей, интересующихся личностью выдающегося афинского философа Сократа.

---

В ходе своих дискуссий и просто общения, согласно источникам, Сократ вечно прикидывался человеком простым, неискусным, неотесанным, мало что понимающим, впрочем, этому мало кто верил [46]. Он вечно жаловался на возраст, на то, что он с трудом усваивал сказанное, просил извинить его за то, что он будет вечно переспрашивать и в этом оказывается очень назойлив [47]. Жалуясь якобы на свою неспособность вести длинные речи и на забывчивость еще в совсем не старом возрасте (в 432 году до н. э.), на этом основании Сократ просил делать ответы ему более короткими, чтобы общаться в своей любимой манере: сократовское утверждение, а затем согласие или не согласие противника как возможность двинуться дальше [48].

При этом Сократ уверял, что именно эта назойливость и многократное мелочное переспрашивание — это и есть его главное достоинство. Ведь по существу вопросов, как признается Сократ, он обычно колеблется, не зная, как все обстоит на самом деле. Но при этом он же гордится одним своим важным преимуществом, которое его всегда выручает даже в общении с самыми мудрыми из эллинов: Сократ не стыдится учиться, выспрашивать и

выведывать, питает великую благодарность к тому, кто его учит, и потом не только никогда не отрицает того, что его кто–то научил, не присваивает себе чужих мыслей и делает рекламу своему учителю, объявляя во всеуслышание, кому именно он обязан теми или иными знаниями [49].

И эта вечная готовность Сократа учиться и вправду была одной из его сильных сторон. Начав, как и все афиняне, учиться в детстве, Сократ продолжал повышать свой образовательный уровень вплоть до самой смерти. Буквально за несколько дней до начала судебного процесса, в беседе с Феодором и Теэтетом Сократ говорит о том, что до сих пор старается учиться и учится только у тех, кого он считает знатоками в своих вещах [50]. В диалоге «Евтидем», в котором описываются события примерно 408–405 годов до н. э., то есть то время, когда Сократу было уже за шестьдесят, старый философ с удовольствием рассказывает, что в настоящее время он учится у кифариста Конна, и над этим смеются и молодежь, и взрослые, называя в шутку Конна «учителем старцев» [51]. При этом Сократ говорит и о том, что очень хочет пойти в ученики к софистам Евтидему и Дионисодору и очень переживает, что из–за возраста Сократа они могут отказаться от занятий с ним [52].

Именно таким — умнейшим человеком своего времени, проводящим свое время в пирах, палестрах и общении с друзьями, веселым и на редкость незлобивым в память современников вошел Сократ. Парадоксально, но этот любитель пообщаться при всем этом не любил большого сборища людей! В платоновском «Пире» Сократ говорит о том, что, несмотря на свое дружеское отношение к трагику Агафону, после того как тот получил награду за свою трагедию и началось шумное и многолюдное чествование победителя, великий философ из театра попросту сбежал [53].

Справедлив вопрос: кем же были те люди, которым посчастливилось общаться с Сократом лично, кем были его друзья, из кого же состоял круг общения великого афинянина, «кружок Сократа»? С нашей точки зрения, он как бы делился на две равные части: на тех, кто, как и сам Сократ, любил философию, а также на тех, кто любил самого Сократа.

Говоря о первой группе, о философах, следует отметить, что Сократа нередко считают отцом–основателем чуть ли не всех последующих философских учений. Наверное, это в значительной мере именно так: Платон создал идеализм, Аристипп стал предвестником эпикуреизма, Антисфен — кинизма, Симмий и Кебет развивали пифагореизм. И потому можно только согласиться с такими авторитетами отечественой философии, как А. Ф. Лосев и А. А. Тахо — Годи, считавшими, что каждый из учеников Сократа односторонне развил те или иные идеи учителя, выдвигая то сугубо теоретические, то жизненные–практические тенденции [54].

Однако, на наш взгляд, особенно явно можно увидеть, что Сократ оказался духовным отцом стоицизма — учения о том, что жизнь состоит из одних преодолений разного рода житейских трудностей, и одной из единственных радостей бытия является общение с друзьями. Так, Ксенофонт донес до нас одно любопытное рассуждение Сократа на тему того, что большинство людей знает своим вещам счет, а числа своих друзей не знает. Такие люди переживают о смерти слуг и рабов, а в смерти друзей не видят никакого убытка, нередко оставляя их без заботы и внимания. А ведь при этом, по словам Сократа, с какой бы вещью не сравни настоящего друга, он будет гораздо ценнее и лошадей, и волов, и рабов! Именно поэтому, по словам Сократа, друзьям следует уделять как можно больше внимания, потому что именно они — это то, что является наиболее важным приобретением любого разумного человека [55].

Выступив с таким панегириком друзьям, Сократ ни в коем случае не противоречил самому себе. Он на самом деле всю свою жизнь был окружен друзьями, отдавая им себя без остатка. Его друг и ученик Антисфен, например, говорил о Сократе так: «Сократ, например, от которого я получил его, давал его мне без счета, без веса: сколько я мог унести с собою, столько он мне и давал. Я тоже теперь никому не отказываю: всем друзьям я показываю изобилие богатства в моей душе, делюсь им со всяким. Далее, видите, такая прелесть, как досуг, у меня всегда есть: поэтому я могу смотреть, что стоит смотреть, слушать, что стоит слушать, и, чем я особенно дорожу, благодаря досугу проводить целые дни с Сократом. Да и Сократ не ценит людей, насчитывающих груды золота, а кто ему нравится, с теми постоянно и проводит время» [56].

По словам Платона, Сократ всегда был окружен настоящими друзьями. В то время когда был молод Алкивиад, у Сократа уже был верный друг Аристодем из Кидафин, маленький и всегда босоногий, один из самых пылких почитателей Сократа [57]. В Ксенофонтовском «Пире» Сократ с юмором говорит о том, что он очень гордится тем, что мог бы стать очень успешным сводником и смог бы получать очень много денег за свое искусство, так много у него друзей [58].

Сам Сократ отдавал себе отчет в своем таланте удерживать людей. В беседе с гетерой Феодотой он, шутя, говорит о том, что вокруг него так много людей, что его ученики ни днем ни ночью не дадут ему уйти от них. А почему это так, — спросила Феодота? А как ты думаешь, — сказал Сократ, — почему и Апполодор вот и Антисфен никогда от меня не отходят? Почему Кебет и Симмий ходят ко мне из Фив? Будь уверена, тут дело не обходится без множества волшебных напитков, заговоров и колес [59].

У Платона, отвечая на такой же вопрос, Сократ говорит: «Но, отчего же некоторые любят подолгу бывать со мною? Слышали вы это, о мужи афиняне, сам я вам сказал всю правду: потому что они любят слушать, как я пытаю тех, которые считают себя мудрыми, не будучи таковыми. А это ведь не лишено удовольствия» [60].

Действительно, судя по всему, Сократ производил на современников очень сильное впечатление. Так, ученик Сократа Апполодор считал, что все то время до того момента, когда он познакомился с Сократом, он бродил, где придется, и воображал, что занимается чем–то стоящим, и был жалок, как и любой из тех людей, что не занимается философией. По его мнению, отныне, с момента начала общения с Сократом, когда он слышит речи обычных людей, особенно богачей и дельцов, на него нападает тоска и ему становится жалко всех тех окружающих, что только думают, будто они занимаются делом, а на самом деле напрасно тратят свое время и потому несчастны [61].

Что касается второй части «кружка Сократа», тех, кто общался с Сократом не столько, чтобы научиться философии, сколько для того, чтобы быть с ним рядом, то этот круг друзей Сократа был очень пестрым, и включал в себя людей, начиная от аристократической элиты Афин и заканчивая иностранцами и бывшими рабами. Так, друг и возлюбленный Сократа Алкивиад, сын Клиния и Диномахи, прямиком происходил от рода великого афинского реформатора Клисфена и приходился родственником фактическому правителю Афин Периклу, более того, даже воспитывался у него в доме. Будущие афинские тираны Критий и Хармид, также общавшиеся в юности с Сократом, по одной из линий родства принадлежали к царской линии Кодридов, были потомками древнего законодателя Солона. К этой же ветви принадлежал и Платон, который, занимаясь в юности сочинением трагедий и уже передав свои драмы актерам, вдруг случайно услышал Сократа и так сразу пленился философом, что и не только отказался выступать на драматических состязаниях, но и совершенно забросил поэзию и посвятил себя философии [62].

К афинским аристократическим родам относились и Ксенофонт, и Критон, который, по словам Диогена Лаэрция, «с великой любовью относился к Сократу», что даже привел к нему своих сыновей Критобула, Гермогена, Эпигена и Ктесиппа, создав вокруг философа целый родственный клан [63].

Одновременно с аристократами в кружок Сократа входили и те, кого мы можем назвать простолюдинами. Так, известно, что Эсхин, сын колбасника Харина (Лисания?), смолоду никогда не покидал Сократа, а Сократ даже говорил: «Только колбасников сын и умеет уважать меня» [64]. Не уступал Эсхину в близости к Сократу и Симон из Афин, кожевник. Сократ нередко приходил в его мастерскую и о чем–нибудь беседовал, а в итоге Симон делал записи обо всем, что мог запомнить. Эти диалоги позже именовали «кожевничьими» и их было тридцать три, и, судя по всему, они стали основой для многих последующих сократических произведений.