Игорь Забелин - Человечество - для чего оно

• Название: Человечество - для чего оно
• Автор: Игорь Забелин
• Жанр: Научная Фантастика

---

За несколько лет до только что упомянутых событий Илья Мечников потерял свою первую жену, а в канун событий обрел нового друга на всю жизнь - Ольгу Николаевну Белокопытову. Небольшое наследство, полученное супругой, позволило Мечникову вместе с семьей снова уехать в Италию, в Мессину. Там, в Мессине, в жизни Мечникова как ученого произошел крутой перелом; он создал свою знаменитую фагоцитарную теорию и фактически сменил профессию - стал микробиологом.

"Пожиратели клеток", "фагоциты" - так Мечников назвал особые тельца в живых организмах, которые борются с болезнетворными бактериями, со всем посторонним и вредным, что проникает в организм.

Опыты Мечникова были оригинальны, неожиданны, доказательны и, казалось бы, очень просты.

Например, он брал прозрачную личинку морской звезды и вводил в ее тельце шип с розового куста (вот еще один не оцененный по достоинству пример синтеза науки и искусства!). Склонившись над микроскопом, Мечников с интересом и удовольствием наблюдал, как фагоциты личинки набрасывались на колючку, окружали ее, пытаясь уничтожить, - ив плане теории пока ни над чем более широком не задумывался.

Фагоциты - мучительная любовь Мечникова - в конце концов были признаны наукой, а за фагоцитарную теорию иммунитета Мечников уже на склоне лет (вторым среди русских ученых, после И. П. Павлова) получил Нобелевскую премию.

Но мы договорились в кратком моем рассказе не столько так или иначе оценивать научные - великие - заслуги Ильи Ильича Мечникова, сколько поразмыслить над его мировоззрением.

Когда Мечников в Италии столь изящно использовал куст розы для научных исследований, он еще помнил пережитый им возвратный тиф (да и возможно ли такое забыть?), помнил свои сложные ощущения, - но не мог конечно же, будучи естествоиспытателем, не подивиться изобретательности природы! В самом деле, если фагоциты имеются в крохотной личинке морской звезды, то они должны быть и в крови человека! .. Значит, своим спасением он тоже обязан фагоцитам... Это замечательно, но еще замечательнее жизнеспособность и личинки морской звезды, и человека, еще замечательнее их обороноспособность, их умение постоять за себя!

Скорее всего, именно в те часы и дни мессинских исследований и понял Мечников, как универсальны его фагоциты и, стало быть, мудра жизнь, как великолепен человеческий организм,.. Великолепен, но несовершенен... А способен ли он усовершенствоваться?

Я думаю, что в столь прямолинейной форме Мечников еще не ставил этот вопрос в Мессине.

Но ощущение могущества жизни, понимание, что в любом организме скрыты еще неведомые жизнеспособные силы - даже жизнеутверждающие силы, - все это не могло не пробудить в нем оптимистических представлений о возможности живого, человека в том числе.

Не смею утверждать, что идеи Мечникова были сразу же всеми подхвачены. Подобное в науке встречается крайне редко; кроме того, в науке действует некий психологический закон, по которому новые идеи вообще начинают входить в плоть науки через шесть-десять лет после их опубликования. И кроме того, новые идеи - тут речь о шаблоне - почти обязательно оказываются, по мнению неизменно действующих в науке ясновидцев, тем, "чего в природе не бывает".

Как свидетельствует один из биографов (он имеет в виду фагоциты), Мечникова "упрекали за эти идеи во всех смертных грехах...". Его изобличали в воображаемом витализме (а это не такая уж простая штука, витализм), считали, продолжает биограф Мечникова, "что он приписывает природе несусветные "чудеса", которые ей не присущи...".

...Мечников в Париже.

Он наносит визит основоположнику научной микробиологии, одному из самых замечательных ученых нового времени Луи Пастеру, - они долго беседуют, и после этой беседы Мечников остается работать до конца жизни в институте Пастера.

В день семидесятилетия Мечникова тогдашний директор института (Пастер умер) Эмиль Ру, тоже крупный микробиолог, стоявший у истоков этой науки, написал Мечникову: "Дорогой друг, ... понятно, почему Пастер встретил Вас с распростертыми объятиями, - ведь Вы приносили ему не более и не менее как доктрину иммунитета".

Мечников принес в Париж Пастеру не только доктрину иммунитета, - всему человечеству он принес еще и оптимистическое учение о человеке.

Я не мыслю себе противопоставления философско-биологического учения Мечникова об оптимизме его конкретным исследованиям. Во-первых, важно и то и другое; во-вторых, все взаимосвязано: есть корень, стебель, есть листья, но есть еще и цветы и плоды.

О цветах и плодах и пойдет сейчас речь, и еще о том, что не все цветы становятся плодами.

Почти по Гераклиту можно сказать, что "все течет, но не все изменяется", - во всяком случае, диалектика в этом выражении представлена достаточно полно. Например, меняются человеки, но не меняется человеческий финал. Смерть.

Молодой Мечников не без грусти думал, что природа в человеке зашла в биологический тупик, что на человеке все кончилось, причем кончилось печально, В самом деле, животное существует, не подозревая, что оно умрет. А человек знает, что бытие его - через тяжелую старость - завершится кончиной, и иного выхода нет. Отсюда, полагал Мечников, и проистекают все пессимистические взгляды и теории, отсюда - туманная мировая скорбь в музыке и поэзии, нигилизм, самоубийства, - конец предопределен.

Вероятно, это один из своеобразнейших парадоксов, но человек, в котором природа пришла к познанию самой себя, на протяжении столетий и тысячелетий меньше всего интересовался самим собой. Фантастически это звучит, но факт: до сих пор человечество не имеет общепринятого определения "человека"! .. Как только нас не определяли крупные специалисты этого дела - тут и животное с мягкими мочками ушей, и животное, делающее орудия труда (что значительно серьезнее и убедительнее). Я-то сам полагаю, что человек - это феномен, воплотивший в себе стремление материи к свободе и к открытию. К свободе внутри себя - долой нелепые психологические барьеры - и к свободе во внешнем мире. И к открытиям - всюду, вовне и в себе.

Во времена Ильи Ильича Мечникова люди еще очень мало знали о своей собственной натуре, - он одним из первых решил разобраться в ее возможностях, и поэтому аполитичный Мечников мне лично представляется революционером.

По этому поводу я должен сделать небольшое отступление. Илья Мечников был пятым ребенком в семье. Из трех старших братьев двое тоже прославились. Один из них, юрист, стал героем повести Льва Николаевича Толстого "Смерть Ивана Ильича". Другой брат, Лев Ильич Мечников, остался в истории науки как выдающийся географ и социолог, автор не устаревшей до сих пор книги "Цивилизация и великие исторические реки"... Кроме того, Лев Мечников был революционером. В прямом смысле. С оружием в руках он сражался в рядах армии Гарибальди за свободу Италии и был тяжело ранен в бою.

Самым грозным оружием в руках Ильи Мечникова, младшего брата, была, вероятнее всего, колючка, сорванная с куста розы.

И все-таки - тоже в самом прямом смысле слова - Илья Ильич Мечников был революционером. И еще он был "оптимистом-утопистом". Впрочем, утопический оптимизм свойствен всем широкомыслящим, и нельзя за это осуждать Мечникова, - общий грех, как говорится. Да и не совсем грех - без оптимистического миропонимания существовать трудно, - всему человечеству трудно, вот в чем дело.

"Неизбежность смерти? - думал Мечников. - Да, это не самое приятное в человеческом бытии. Но не способен ли человек, организм человека, существовать вдвое дольше, чем существует?" Мечников ответил на этот вопрос положительно и многие годы потратил на то, чтобы научно доказать необходимость и неизбежность продления человеческой жизни.

И все-таки он был немножко утопистом. Он стал пропагандировать идею стопятидесятилетия человеческой жизни как нормальной жизни, не располагая достаточным количеством фактов, столь необходимых науке. Мечников - опять же в числе первых - уловил начавшееся удлинение человеческой жизни как процесс исторический. Тут он прав и достоин того, чтобы его вспомнили. И Мечников бессмертен как ученый, предлагавший конкретные меры, приемы продления жизни, - тут он бесподобен. Он выступал как гуманист, стремясь продлить человеческую жизнь до "естественного предела", полагая, что тогда страх перед смертью уступит место инстинкту смерти и смерть станет желанной, приятной...

Пока невозможно с точностью сказать, насколько прав Мечников в плане эмоциональном в своих оптимистических этюдах.

Но с позиций сегодняшнего дня очевидно противоречие, не уловленное Мечниковым в свое время: среди долгожителей всегда преобладали люди неинтеллектуального труда, долгожители-интеллектуалы были и остаются редкостью. Даже Тициан не идет в сравнение с кавказскими чабанами, а мир становится интеллектуализированным. Тут - как бы психофизиологическое противоречие. Но есть и социально-биологическая неувязка: стопятидесятилетнее в среднем своем возрасте население на планете Земля не нужно, и не нужно оно самому человечеству. Все гениальное делается в молодом возрасте, и общее постарение человечества приведет лишь к его умственной дряхлости, - к гибели в конечном счете самого человечества, если оно придет вдруг к такому одряхлению. Оптимальный срок умирания - с передачей всего наилучшего по наследству - возраст порядка восьмидесятилетнего.