Александръ Дунаенко - На снегу розовый свет...

• Название: На снегу розовый свет...
• Автор: Александръ Дунаенко
• Издательство: Средне-уральское книжное издательство
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2006
• ISBN: 5-729-0894-9

Немного грустная, лиричная, разбавленная иронией, проза Александра Дунаенко посвящена вечной теме. Его рассказы — о любви и других чувствах, не поддающихся точному определению, но связывающих мужчину и женщину иногда на всю жизнь, а иногда лишь на миг.

---

— Ладно, Дилара, вставай. Пырасты мина, пожалуста! — пагарачылса. Прынэсы коньяку, надо это дэло атмэтыт! — Томази совсем стал добрым. — Ну, же! — тут же прикрикнул он на Дилару, которая оставалась лежать.

Дилара поднялась, путаясь, надела свой голубой пеньюар. Кажется, навыворот. Она долго не показывалась из кухни, и Томази снова пришлось на неё прикрикнуть.

И Дилара подала ему коньяк. Красиво, на подносе. С развёрнутой и поломанной на кусочки плиткой шоколада.

Томази с удовольствием выпил. Откусил шоколадку. Сказал Диларе:

— Ладно, разважи этого сылизняка. Пуст катыца скарэй атсуда. Чтобы я его болше нэ выдэл. — Ну, быстрей давай. А мы с тобой сейчас гулят будэм!..

Томази не удержался от соблазна и, когда я уже выходил, он сильным ударом столкнул меня с лестницы.

Ничего. Всё, кажется, обошлось. Зубы у меня остались целы, кости не сломаны. Почки, печёнка не пострадали. Лицо, правда, распухло, неделю не открывался правый глаз — но это мелочи. Болела душа. В груди всё ныло и жгло при воспоминании о пережитом унижении. Ещё там, у Дилары, привязанный к батарее, я поклялся себе, что убью этого подонка. И у меня созрел план, исполнению которого, как я думал, ничто не могло помешать.

Когда здоровье немного поправилось, я позвонил другу Виталию. У него был самодельный револьвер. Мы иногда выезжали с Виталием за город и тренировались в стрельбе по бутылкам.

Разговор, конечно, был не телефонный. Мы встретились. И я попросил у Виталия револьвер. Насовсем. И так, чтобы он забыл, что у него когда–нибудь этот револьвер был.

Я знал, как Виталий дорожил этой вещью. Сделать в домашних условиях, в сарайчике, боевое оружие, которое точно попадает в цель с двадцати пяти шагов — это сумеет далеко не всякий. Это вам не раму на велосипеде заварить, не гайку выточить. И всё же я попросил. И Виталий не стал задавать лишних вопросов. Только спросил: — Когда?

Когда? Я ещё не знал сам. Где Томази? Как там Дилара? С того жуткого утра я так ни разу и не собрался с духом ей позвонить.

И вот звоню. Дилара была дома. Но разговор с ней получился какой–то вялый. Дела ничего. Здоровье ничего. Всё как–то вокруг, да около. Наконец, я решился, спросил о том, что меня больше всего мучило:

— Томази… Он… приходит?..

В трубке повисла тишина. Дилара долго молчала, я уже подумал, что на телефонной линии случился обрыв. Как вдруг услышал:

— Его нет.

— Он уехал? — я тут же подумал, что Томази опять поехал к себе в Грузию, и получалось, что мои планы мести откладывались на неопределённый срок.

— Нет, — ответила Дилара, — его совсем нет.

— Как? — переспросил я, — куда же он пропал?

— Дорожное происшествие. Упал с моста и разбился.

Я не поверил. Мне показалось, что я ослышался. Но всё было действительно так. Томази разбился. В то самое утро он у Дилары пробыл недолго. Как всегда, у него были дела, ему нужно было делать деньги.

Выкинув меня из квартиры, он наскоро выпил ещё рюмку коньяка и уехал.

Вечером Дилара включила телевизор и совершенно случайно услышала, что водитель автомашины «ВАЗ‑2106» Агладзе, находясь в нетрезвом состоянии, не справился срулевым управлением и, проломив ограждение, упал с моста в речку Дженешке.

С Диларой мы встречались ещё около года. Разошлись. Причины разрыва? Тогда они казались значительными. Спустя пару лет — смешными. Сейчас понимаешь, что просто — не судьба.

Прошло много времени. Я окончательно возмужал. Настолько, что у меня не только появилась семья, но уже и выросли сыновья. А в прошлом году родилась маленькая внучка Катенька.

Всю жизнь я сажаю деревья. Яблони, вишни, груши. Но не собрал ещё ни одного урожая. Я заметил, что у нас есть такая семейная примета: если на молодом дереве появляются первые плоды — значит, скоро мы уедем куда–то на новое место. А груши и яблоки будет собирать тот, кто поселится в нашем доме.

Судьба… Да, я посадил дерево, вырастил сыновей, и у меня уже не один раз был дом. Комплект, которым необходимо в жизни обзавестись каждому.

Но всегда мне хотелось чуть большего. Мне хотелось, чтобы у меня когда–нибудь появилась своя Книга.

И она вышла из печати тогда, когда надежды на издание у меня уже не было никакой.

Иначе, как чудом этого объяснить нельзя.

На радостях я стал раздавать, дарить свою Книгу друзьям и знакомым. И, конечно же, когда представился случай, и я оказался в городе своей молодости, я решил отыскать Дилару. Я хотел и ей подарить на память свою Книгу.

Я быстро её нашёл. У Дилары появился свой магазин. Магазин женской одежды. Он пользовался в городе большой популярностью, и Дилару многие знали.

А в магазине мне пришлось подождать всего несколько минут, её вызвали, она вышла. Дилара сразу меня узнала и ещё издали рассмеялась. Да, она, конечно, изменилась. Ну, чуточку располнела, стала ближе где–то к Рубенсу. И… Вот мы стали разговаривать, я, как всегда, острил, она смеялась, но, как она заметила вскользь, ей было немножко неловко оттого, что она уже не такая стройная, не молодая, как раньше, как тогда… Это она мне, орлу с облезлыми перьями, такое говорит!

— Книга?! — Дилара обрадовалась, как будто это у неё случился в жизни такой праздник.

Но подарки не делаются наспех, на бегу. И мы решили встретиться вечером в кафе. Я осторожно поинтересовался насчёт курицы в пряностях, но Дилара опять рассмеялась:

— Нет, дома будет муж, и он не очень обрадуется, если увидит тебя.

Я вспомнил многонациональный состав её избранников и поинтересовался:

— Прости, пожалуйста, об этом спрашивать как–то неприлично, но… он у тебя не… африканец?..

Всё, о чём я ни спрошу, кажется Диларе очень смешным:

— Что ты! Нет! Он из Бангладеш и зовут его Фазлул! Он не курит, не пьёт и очень набожен.

Ну, вот… полегчало… Не африканец… Хотя мне–то какая разница. Лишь бы не грузин.

И вот мы в кафе. Друг против друга за маленьким столиком. Крупными кусками армянский шашлык из свинины. Полусухое красное вино.

Я достал пакет с Книгой:

— Дилара, я написал тебе тут в начале: «Когда глаза, которые тебя видели, потускнеют, растраченные на взгляды…». Помнишь? В книге есть это стихотворение.

Да, Дилара помнила. Дилара всё помнила.

Слово за слово — я не мог не спросить:

— Томази… Ведь ты его тоже любила. А никогда потом о нём ничего не говорила. Ни плохого, ни хорошего. Как будто его не было никогда.

Дилара подозвала официанта и попросила принести бутылочку армянского коньяка. Трёхгодичной выдержки.

Молча выкурила две сигареты. Принесли бутылку. Я налил в рюмки, Дилара сразу выпила.

И сказала:

— Это он тогда… из–за меня… Вернее, это… это я его тогда убила…

Она замолчала. Я тоже не знал, как себя вести в этой ситуации. Убила? В каком смысле? Как мне помнится, его, Томази, никто не убивал. Он сам разбился в ДТП. Туда ему и дорога, Царство ему Небесное.

Я ждал, когда Дилара выкурит ещё одну сигарету. Ничего не понимал. Но ничего и не спрашивал.

Сигарета кончилась. Дилара загасила крошечный, испачканный алой помадой, кончик, в пепельнице:

— У меня, может, ты помнишь, была подруга Надя. В аптеке работала. И вот она, перебирая у себя на работе в сейфе разные упаковочки, показала мне две ампулы. Яд. Импортный. Без цвета, вкуса и запаха. Действует не сразу. Нарушается координация движений, становится весело… Потом смерть. Не выдерживает сердце. Причину определить очень трудно. Дефицит страшный. Дали по великому блату в аптекоуправлении. Из заначки для обкома партии. Прислали для какого–то аппаратчика, а он возьми, да и умри раньше, от инфлюэнцы.

Что–то меня дёрнуло:

— Дай мне одну!

Надя рассмеялась:

— Зачем тебе?

А я прямо вцепилась:

— Ну, дай, дай, дай!

И с тех пор у меня на кухне, «в месте, исключающем случайное употребление», хранилась эта ампула.

А потом… Ну, ты это помнишь… Ах, какая всё–таки гадость… Как я его тогда возненавидела! И как мне было стыдно перед тобой за те крики, что у меня вырвались. Ведь мне было ненавистно, противно каждое его движение. И тут… Не хотела я, не хотела, не хотела!.. Ведь тебя любила.

Я никогда и никого уже так не любила…

Он потом потребовал коньяка. И я ему его приготовила. Задержалась — никак не обламывался конец ампулы. Порезалась. Кусочек стекла упал в рюмку. Доставать было некогда. Эта сволочь орала, чтобы ему скорей подавали.

Он так ничего и не заметил. Был в хорошем настроении…

Мы помолчали. Дилара выкурила ещё одну сигарету. Я разлил в рюмки коньяк. Выпили, не чокаясь.

И сразу же забыли, забыли обо всём об этом. На столе лежала Книга. Мы не виделись тысячу лет, и нам было чего хорошего вспомнить.

Провожая Дилару к её дому, я взял её за руку, и мы прошли так несколько шагов.