Леонид Фомин - Парма

• Название: Парма
• Автор: Леонид Фомин
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1971

Л. А. Фомин — автор интересной книжки для детей «Мы идем на Кваркуш». В повести «Парма» он вновь рассказывает о приключениях ребят в северной тайге и на далеких альпийских лугах Северного Урала.

Повесть ранее печаталась в журнале «Пионер», а сейчас значительно дополнена и переработана. Кроме нее, в книгу вошли новые рассказы Л. А. Фомина. Все они надписаны очень поэтично.

---

Василий Терентьевич взбежал на бугорок, выпрямился, долго смотрел на луга. Телогрейка и брюки на нем — в лохмотьях, заросшие до неузнаваемости щеки запали. А глаза блестят радостно.

— Шабаш, ребята! Сегодня телят накормим, а завтра… завтра снегу не будет!

В окружении мальчишек к Василию Терентьевичу подошел Семен Николаевич, спросил:

— Сколько дней вы так старались?

— Как вышли из Кедрачей. Две недельки, в общем…

Ребята уже привыкли к тому, что Семен Николаевич все шутит, но в этот раз не услышали шутки. Он попробовал отжать полы своего бушлата, но неожиданно и порывисто наклонился к Грише-младшему, сильно подхватил его под мышки, поднял над головой и восторженно проговорил:

— Эх вы, людишки-муравьишки! Ведь вам в пионерском лагере надо быть! В Артеке!

Гриша ящеркой вывернулся из рук бородача.

— Муравьишки, а спасли ведь стадо! — вставил Василий Терентьевич. — Честное слово, спасли! Ура ребятам!

Испугался, метнулся прочь от дружного многоголосого «ура» пролетавший над лугом сокол, на Цепёле откликнулось эхо. Всех охватило озорное веселье, и Гриша-младший картаво заприпевал, прыгая по поляне, выбивая каблуками брызги:

Мы не давом шли,
мы телят спасли…

Остальные ребята тоже не могли стоять так просто, бросали вверх шапки, приплясывали, приговаривали:

Мы телят спасли,
холод-снег перенесли…

Неяркое теплое утро незаметно перешло в сверкающий звонкий день, и уже сам день начал притухать, блекнуть, клониться к ночи. Что время идет к ночи, по солнцу трудно определить — здесь, на Севере, оно даже в июне не поднимается высоко. Об этом напомнили как-то сразу притихшие птицы, закрывшиеся, как бы ушедшие в себя цветы марьина корня, синие тени, исчертившие полосами дальние склоны гор. Телята и кони уже не жадничали, неторопливо месили ногами разжиженный снег, выбирали травку помягче. И вот наелись, стали ложиться.

— Не-ет, так не пойдет! — забеспокоился Василий Терентьевич. — Земля сырая, холодная, чего доброго, обезножат!

Ребята теперь только тем и занимались, что поднимали телят, а они все ложились и ложились.

— В сарай их! — скомандовал Василий Терентьевич. — Хватит на сегодня!

Наташа с Ниной варят прощальный ужин — утром геологи уйдут. Жирный суп из свиной тушенки бурлит и пыхтит в ведрах на красном железе «теплушки», будоража аппетиты. Некоторые ребята уже держат в руках кружки и котелки. Наиболее терпеливые и любознательные окружили Семена Николаевича, расспрашивают про все самое интересное.

— Это, конечно, неплохо насчет вертолетов пастушьих, — соглашается он. — И телевизор походный для такого дела не мешает…

Семен Николаевич сидит у самой печки раздетый до пояса, просушивает свитер. Мальчишки восхищаются его атлетической мускулатурой, которая так и играет при каждом движении на витых руках и бугристой спине. Рядом — Малышок. Он тоже снял рубаху, выпячивает худую грудь…

— Конечно, легче будет пастухам с техникой, — повторяет геолог, встряхивая на жару свитер. — Пошли не туда телята — ты на вертолет — и за ними. Облетел, заворотил…

На куче полешков, ближе других к Семену Николаевичу, — Гриша-младший. Он не сводит с геолога глаз и не пропускает ни одного его слова. Шибко все это интересно — и про вертолеты, и про технику всякую. Значит, верно Натка говорила…

— А правда, что к нам сюда прилетит вертолет? — выбрав минутку, спросил Гриша.

— Правда.

— А можно тот, который прилетит, переделать на пастуший?

Семен Николаевич озадаченно поскреб бороду.

— Это, братец, надо узнать у летчиков. Вот прилетят — и спросишь. По-моему, можно!

— Вот бы здорово! Тогда бы никуда отсюда не поехал!

В эту ночь Гриша-младший долго не мог уснуть: все думал, как переделать вертолет на пастуший, где там поставить экран телевизора. Многое было непонятно. И непонятно, наверно, потому, что на вертолетах Гриша никогда не летал, а телевизоры видел лишь на картинках — их нет пока в селе.

Несколько раз мальчик приподнимался, хотел кое-что выяснить у Семена Николаевича. Но тот лежал далеко, и ползти к нему через спящих Гриша не решался.

«Ну ладно, утром все расспрошу», — загадал и натянул на голову одеяло.

13

Утром, когда Гриша проснулся, геологов уже не было. На столе лежал пакет, завернутый в полиэтиленовую пленку, на пакете — записка:

«Ребята, здесь письма. Как будете дома, унесите их на почту. Счастливого полета!»

Не было в избушке и Василия Терентьевича: ушел, видать, провожать геологов.

— Ух, проспал! — досадливо почесал Гриша затылок. Подбежал, заглянул в окно.

Мимо плыли клубчатые пряди тумана. За ними то видно было изгородь у сарая, то не видно, и Гриша с минуту всматривался в эту завесу, под которой вилась к изгороди тропинка. Нет никого, ушли.

— Проспал! — горестно повторил Гриша.

Обулся, вышел на улицу. Возле дома бродил по луже в новых сапогах Петя. Осматривал глянцевитые голенища, любовно хлопал по ним ладошками. На лавке у стола сидел Миша Калач.

— Давно ушли? — опять о своем начал Гриша.

— В шесть или семь, — неопределенно ответил Петя, продолжая разглядывать сапоги.

Гриша присел к Мише Калачу, обидчиво напомнил и ему:

— Уж не могли разбудить!

Миша не ответил. Он наблюдал, как Петя «плавает» по луже.

— Не промокают? — любопытствовал Миша.

— Хоть бы капля! Вчера весь день в воде, сегодня…

— А я вот как знал, что мне эти придется донашивать, — сказал Миша и стал разуваться. — Все клеил, клеил за Витьку…

Стянул один сапог, сунул в него руку. Портянка с ноги сползла, и Петя с Гришей увидели на пятке у Миши большой волдырь.

— Что у тебя?

— Мозоль, не видите? Подкладка там мешается.

Петя сдвинул белесые брови, прикусил губу. Подошел ближе, еще раз посмотрел на Мишину мозоль и тоже стал разуваться.

— Скидывай другой сапог!

— Зачем?

— Скидывай, раз говорят! — и, не дожидаясь, когда Миша проморгается, надел его заклеенный сапог.

— Будешь носить новые, они не трут…

Было еще рано, но солнце уже выбралось из-за гор, обрушило потоки дымных лучей на луга. Туман заволновался и, редея, потянул в скрытую от солнечного света долину Цепёла. Там он устоится и в полдень всплывет над Кваркушем новым облаком. Так и рождаются здесь облака.

День начинался блеском, птичьими песнями, звоном ручьев.

Вышли из домика и Нина с Наташей. Прежде чем сесть, Наташа провела пальчиком по скамейке — нет ли чего мазучего — и лишь после этого осторожно присела, поддернув на коленках брюки.

Нина посмотрела из-под ладони припухлыми со сна глазами на прозрачную светлынь утреннего неба, на дымящиеся, розовые от солнечных лучей луга, сказала печально:

— Только разведрилось — и уезжать. Обидно как-то…

— Куда это ты собралась? — подозрительно прищурился Петя.

— Как куда? Сегодня прилетит вертолет и увезет нас домой. Погода-то ведь летная!

— Летная… А телят кто за тебя пасти будет?

— Телят… — Нина об этом не подумала. — Тогда, тогда никуда я не полечу… Пускай летит Валя. И еще — кто соскучился по дому.

Наташа тряхнула кудряшками, испытующе посмотрела на Нину.

— А сама не соскучилась?

Нина ответила не вдруг. Потеребила зубами петельку фуфайки, села рядом с Наташей.

— Если говорить по правде — здорово соскучилась. Но телушек я не брошу, пока не придут пастухи. А ты?

Наташа не ожидала такого вопроса, опустила глаза. Тонкие губы дрогнули.

— А я хочу домой… Все о маме думаю…

— Эх ты, неженка! — неожиданно вскипел Миша Калач. — «Думаю, думаю!» Правда, что тебе только в артистки, а не телят пасти! — И, все больше распаляясь, Миша понес без остановки: — Ну и уматывай, никто не заплачет! Правильно говорил Витька, нечего было с вами связываться… Далеко за лесом глухо застрекотало.

— Летит! — прошептала Нина.

— Летит! Летит! — забыв Мишины упреки, закричала Наташа.

Все, кто оставался в домике, высыпали на улицу. До нытья в ушах прислушивались к слабому стрекотанию, но оно не приближалось. А вскоре и совсем затихло.

— Вот тебе и «думаю», — передразнил Миша Калач Наташу.

Ребята приуныли. Не ослышались ли? Увидев учителя, побежали навстречу.

— Да, да, вертолет, — подтвердил Василий Терентьевич. — Другим курсом заходит. С той стороны, откуда он летел, самый крутой подъем к полянам.

Второй раз услышали вертолет, когда уже выгнали на луг телят. Хоть и ждали этого звука, а возник он так неожиданно и так отчетливо, что даже телята и лошади пугливо запрядали ушами. Ровное гудение росло, ширилось, заполняя гулкие долины.