Сергей Арбенин - Собачий род

• Название: Собачий род
• Автор: Сергей Арбенин
• Жанр: Ужасы и Мистика

"Собачий род" — новая редакция романа "Собачий бог" Сергея Арбенина (Смирнова).

На окраине сибирского городка происходят загадочные убийства. Растерзанные тела находят в переулках, на свалках. Власти устраивают массовый отлов бродячих собак и отстрел волков…

О местном краеведе ходят нехорошие слухи. Все, кто входит в его дом, бесследно исчезают. Старик не топит печь, лежит в пустой холодной комнате, в которой нет никакой мебели кроме лежанки и белой шкуры на полу…

Больного и старого пса Тарзана хозяева увозят из дома и бросают в лесу. Но пес должен вернуться и спасти свою Маленькую Хозяйку. Он знает, что рядом с ней, среди синих сугробов, растет Нечто, что грозит всему живому.

Это Нечто чувствует и студент, снимающий комнату в деревянном доме неподалеку. Студент, который в лунные ночи способен превращаться в собаку…

---

На европейском континенте наибольшую опасность для человека представляют лисы и собаки. Характерными признаками заболевания следует считать резкое изменение поведения — злобное животное становится ласковым; доброе, домашнее — злым. Считается, что одним из основных признаков является изменение поведения животного. Если говорить о лисицах, то для больных животных таким изменением будет желание идти на контакт с человеком; здоровое животное никогда добровольно не пойдёт к человеку и убежит при любой попытке к нему приблизиться. Для больных бешенством животных вообще является характерным желание искать помощи у человека. Так, в отношении собак замечено: если животное было диким и неручным, то при заболевании оно меняет поведение и охотно идёт к людям. И наоборот, если оно было домашним и ласковым, то, будучи больным, покуда оно себя контролирует, оно старается избегать людей. Внешне больных собак можно отличить по обильному слюнотечению (если погода не жаркая) и слёзотечению — дело в том, что вирус бешенства нарушает мозговую регуляцию этих процессов.

Входными воротами инфекции являются поврежденные укусом кожные покровы и слизистые оболочки. От места проникновения вирус распространяется к нервным окончаниям, затем, продвигаясь по нервам, проникает в спинной и головной мозг. Считается, что с момента проникновения вируса в нервное окончание можно говорить о стопроцентной вероятности летального исхода. Наиболее опасны укусы в область головы. Инкубационный период (от укуса до появления первых симптомов) длится 10–90 дней, в редких случаях — более 1 года. Его длительность зависит от места укуса (чем дальше от головы, тем длительнее инкубационный период).

Симптомы бешенства. Гидрофобия или боязнь воды — судорожные сокращения глотательных мышц, чувство страха, судороги, одышка. Приступы гидрофобии вначале возникают при попытках пить, затем и при виде воды, её плеске и просто упоминании о ней. Приступы болезненны, поначалу больной активно жалуется на свои мучения. Судорожные приступы также возникают от звуковых, световых и других раздражителей. Во время приступов возникает бурное возбуждение — больные ломают мебель, кидаются на людей, ранят себя, проявляя нечеловеческую силу. "Буйный" период затем сменяется "тихим" — признак начала восходящих параличей, которые впоследствии захватывают дыхательную мускулатуру, что приводит к остановке дыхания и смерти больного. Реже встречается изначально "тихая", паралитическая форма бешенства.

Бешенство — стопроцентно летальное заболевание. Именно поэтому введение вакцины (и иммуноглобулина в особых случаях) в первые после укуса часы является крайне важным. Возможна и профилактическая вакцинация".

Ильин захлопнул книгу. Посмотрел на воду в стакане. Вздрогнул. Потом устало вздохнул и потянулся к телефону.

* * *

Бракин тоже захлопнул книгу. Рыжая подскочила со сна, тявкнула, вопросительно глядела на Бракина.

— Бешенство здесь ни при чём, — вслух сказал Бракин. — Это только уловка, обманный ход.

Он обхватил голову руками, почесал густую жёсткую шевелюру.

"Это — другое, совсем другое…" — подумал он. Единство и борьба двух противоположностей, как лаконично и ёмко выразился кто-то из классиков марксизма.

Бракин встал, потянулся. Глянул на отрывной календарь, висевший у окна. Крещение скоро, а значит, — снова морозы.

Наступает голод в лесах, мучительная гибель.

Три волчьих года…

* * *

Голос у губернатора был взволнованным, но почти радостным.

— Ты знаешь, кто сейчас у меня с докладом был? Главный наш зверолов, Седых.

Губернатор сделал паузу, ожидая, что Ильин включится в игру. Но Ильин не включился, — ровно дышал в телефонную трубку, ждал.

— Так вот! — радостно объявил губернатор. — В Калтайском лесничестве видели стаю волков!

— Да что ты! — без удивления сказал Ильин.

— А вот то самое! — вдруг рассердился губернатор (Ильин сразу представил себе его порозовевшие щёки). — Вот тебе и всё объяснение! И оборотни твои, и эти, бабы с обозами… Я приказал волков выследить и отстрелять. Уже две группы готовятся. Со всей области лучших егерей собираю.

Ильин подумал и сказал:

— А как же бешенство?

— Какое бешенство? Нет никакого бешенства, говорю же тебе по-русски! Волки это!

— В городе? В Третьем микрорайоне? — невозмутимо возразил Ильин.

— Ах, да чтоб тебя… — и раздались короткие гудки: губернатор бросил трубку.

Ильин откинулся на спинку кресла, закурил. Потом вызвал Людочку, внятно сказал:

— Соедини-ка меня с Калтайским лесничеством. Кто там директор?

Людочка ничего не переспросила. Это было одним из главных её достоинств. Она сразу, мгновенно понимала всё, сказанное шефом, даже самые неожиданные его указания, с самыми дикими географическими названиями.

И ни разу ещё, за все три года работы у Ильина, ни о чём не переспросила. И, наконец, самое главное: ни разу ничего не перепутала.

* * *

Кажется, весь город чего-то ждал.

Журналисты о собачьей теме почти забыли. Лишь изредка вспоминали о ней, по-прежнему употребляя слово "слухи". Гостелестудия, правда, пригласила для интервью заместителя губернатора по ЧС Густых. Но в последний момент интервью было отменено: Густых срочно уехал в Москву.

И в один прекрасный вечер — грохнуло; словно прорвало плотину молчания.

Коммерческий телеканал "ТВ-Секонд" начал очередной вечерний выпуск новостей сообщением:

— Как нам стало известно, в кинологическом центре УВД служебная овчарка набросилась на кинолога-инструктора. Собака нанесла кинологу тяжёлые ранения и её были вынуждены пристрелить. Мы обзвонили городские больницы, но ни в одной из них, как нам сообщили, пострадавшего нет. Возможно, он содержится в ведомственном стационаре УВД. Наш звонок в стационар оказался безрезультатным: там посоветовали обратиться в пресс-службу УВД и отвечать на любые вопросы отказались.

А вот что сказал по телефону заместитель начальника УВД Андрей Ларин: "Ничего подобного не было, хотя вообще случаи нападения служебных собак на инструкторов не исключены. Риск всегда есть, вы должны понимать, какая у кинологов работа", — сказал Ларин.

— Мы будем следить за дальнейшим развитием событий, — сказала ведущая, — и внезапно исчезла; в кадре пошла явно незапланированная реклама.

Больше в этот вечер о бешеных собаках не говорили, а после рекламы у ведущей теленовостей был слегка смущённый вид.

* * *

Пригородное село Михайловка. Приют для собак "Верный друг"

Эльвира Борисовна купалась в лучах славы: уже третий местный телеканал брал у неё интервью. Она, правда, рассчитывала, что её позовут в студию, даже нарядилась соответственно — в укороченную песцовую шубку, которая не скрывала приятную полноту бёдер, обтянутых фиолетовыми колготками, и в высоких, с наколенниками, белых сапожках. Под шубой у неё был строгий костюм, как и положено деловой женщине.

Но телевизионщики решили иначе: дескать, интервью в студии будет, но сначала, для антуража, надо отснять репортаж в самом приюте "Верный друг". Эльвира Борисовна пришла в ужас. Приют был переполнен, не чистился со дня основания, кирпичная кладка уже настолько пропиталась собачьими метками, что кирпичи просто вываливались из стен.

— Хорошо! — сказала она. — Но сниматься мы будем снаружи!

Оператор — совершенно несерьёзный молодой человек в бандитской чёрной вязаной шапочке, с прыщами на лице, пожал плечами и сказал, не выпуская изо рта жвачку:

— Так даже лучше. Только чтоб собачки вокруг бегали.

— Собачки бегать будут! — обрадовалась Эльвира Борисовна и побежала к конторке, где безвылазно жила сторожиха, — она же бывшая бомжиха, — в чьи обязанности входило всё. То есть, буквально: и сторожить, и ухаживать за собаками, давать им корм и воду, устраивать выгулы, следить за состоянием и животных, и помещений. За это ей полагались крыша над головой и часть собачьего провианта, которым снабжали приют спонсоры. В провиант входили самые разные консервы, картошка, и даже почему-то мука.

— Людмила! — крикнула Эльвира, врываясь в сторожку. — Людмила! Выводи собак!

— Тех самых? — сумрачно спросила Людмила.

Она лежала на топчане у самодельной печки-"буржуйки", накрывшись поношенной дублёнкой.

Сам репортёр выглядел солиднее своего оператора. Во-первых, он был одет не как бандит или клоун, а как порядочный человек, чиновник: в строгой пыжиковой шапке, в демисезонной тёмной куртке, с кашне, приоткрывавшим светлый воротничок и галстук. Репортёр размотал шнур микрофона и теперь ждал, сидя в машине, выставив ноги наружу, в открытую дверцу.