Сергей Арбенин - Собачий род

• Название: Собачий род
• Автор: Сергей Арбенин
• Жанр: Ужасы и Мистика

"Собачий род" — новая редакция романа "Собачий бог" Сергея Арбенина (Смирнова).

На окраине сибирского городка происходят загадочные убийства. Растерзанные тела находят в переулках, на свалках. Власти устраивают массовый отлов бродячих собак и отстрел волков…

О местном краеведе ходят нехорошие слухи. Все, кто входит в его дом, бесследно исчезают. Старик не топит печь, лежит в пустой холодной комнате, в которой нет никакой мебели кроме лежанки и белой шкуры на полу…

Больного и старого пса Тарзана хозяева увозят из дома и бросают в лесу. Но пес должен вернуться и спасти свою Маленькую Хозяйку. Он знает, что рядом с ней, среди синих сугробов, растет Нечто, что грозит всему живому.

Это Нечто чувствует и студент, снимающий комнату в деревянном доме неподалеку. Студент, который в лунные ночи способен превращаться в собаку…

---

Лавров задрал голову, увидел тёмные своды и странную колоннаду — несоразмерную, из тесно стоящих квадратных массивных колонн.

— Кино… поль… — выговорил Лавров, — Город Собак…

Псоглавец величественно кивнул и вытянул руку, пролаяв повелительно:

— Становись в очередь!

Лавров послушно, на четвереньках, побежал по направлению вытянутой руки и увидел бесконечную вереницу согнутых существ, медленно двигавшихся куда-то далеко-далеко, к смутно сияющему трону.

Целую вечность Лавров двигался в этой веренице, не смея оглянуться, видя перед собой кого-то тёмного, не совсем похожего на человека. Может быть, это была собака? "Значит, — уныло подумал Лавров, — я попал в собачий ад".

Мысль мелькнула и пропала. Очередь двигалась, и сзади слышался повелительный лай, подгонявший все новых и новых мертвецов.

Наконец свет приблизился. Лавров поднял глаза от липких от пота и крови каменных плит, и увидел бога. Он сразу понял, что это бог, хотя он не был похож ни на одного из известных ему богов.

Тёмнокожий, высокий, гибкий, в собачьей бронзовой маске на голове, с чёрным потоком волос, в ожерельях, браслетах, — он ласково касался каждого, проходящего перед ним. И тогда Лавров вдруг понял, кто это, хотя никогда не был силён ни в истории, ни, тем более, в мифологии. Это был Анубис{2}, а точнее, Инпу: первый владыка мира мёртвых — Расетау. Первый, ставший вторым: новое божество сместило Анубиса: он судил души мёртвых слишком сурово. И справедливо… И вовсе не к нему движется очередь, а дальше, к другому трону, гораздо большему, из сияющего золота.

На троне сидел бог с удивительной диадемой на голове. Но бог не смотрел вниз, и выглядел, будто статуя.

Зато у его ног сидел длинный ряд полуголых служителей. У них были острые уши и подозрительные глаза. Они сидели, скрестив ноги, неестественно выпрямив спины. В руках у них были какие-то приспособления, и Лавров понял, что это, только когда очередь дошла до него.

Темнокожий служитель, не глядя на Лаврова, протянул руку. Рука свободно прошла сквозь камуфляжную форму, сквозь кожу, сквозь плоть. Лавров ощутил укол боли и страшный, волнующий холодок. Он внезапно понял: служитель вытащил у него из груди сердце, похожее на бесформенный комок потемневшего мяса, опутанного плёнкой и жиром. Служитель положил сердце в чашу весов и стрелка заколебалась.

— Чист, чист, чист… — как заведенные, повторяли служители слева и справа. Лавров понимал: это значило, что мёртвые получили прощение, их сердца оказались легки и безгрешны, а души их — чисты.

Лавров с ужасом перевёл взгляд на весы в руках своего служителя, на своё собственное заплывшее жиром, дряблое сердце, и внезапно понял: не чист.

— Не чист! — объявил служитель равнодушным голосом, вложил сердце ему в грудь и выжидательно посмотрел на Лаврова.

— И… это… куда же мне теперь? — выговорил Лавров непослушными губами.

Служитель беззвучно пошевелил губами, махнул рукой кому-то, кого Лавров не мог видеть.

И сейчас же послышались грозные лающие голоса. Твёрдые, как металл, руки, схватили Лаврова и отшвырнули далеко от служителя, от очереди, от трона.

Лавров вывернулся, рванулся, было, назад, — и застонал, сбитый на бок ногами псоглавцев.

— Суд окончен! — пролаял один из них. — Чего же ты хочешь?

— Я хочу пощады! — выкрикнул Лавров.

Лёжа на каменном полу, он вдруг увидел, что бог поднялся с трона и идёт прямо к нему.

Лавров заскулил, завозился, протянул к босым ногам бога обе руки.

— Пощады прошу! Пощады! — повторил он, словно выговаривал заклинание, магическое слово, способное изменить его судьбу.

— Здесь не бывает пощады, чужестранец, — сурово сказал Инпу. — Уходи.

И мгновенно пол поднялся на дыбы, и Лавров заскользил по плитам, измазанным кровью, калом, сукровицей, и чем-то ещё тошнотворным, липким и скользким.

Он скользил вниз, в бесконечную бездну, все глубже и глубже в подземный мир, а потом внезапно увидел свет и закричал истошно и дико, как кричат сумасшедшие, на пике безумия открывшие Истину.

* * *

Томск. Третий микрорайон. Январь 1995 года

Ровно в шесть часов утра Олег подошёл к гаражу. Вытащил газету, свёрнутую жгутом, поджёг, отогрел замёрзший замок. Он был не первым: в бесконечно длинном ряду гаражей там и сям уже скрипели ворота, урчали прогреваемые двигатели. Кто-то таксовал на свой страх и риск, кто-то спешил на законную работу. Олег тоже предпочёл бы нормальную работу, но пока приходилось заниматься извозом. Два раза в день, рано утром и поздно вечером, он выкатывал на своей "пятёрке" из гаража, и медленно объезжал остановки по Иркутскому тракту, потом сворачивал на улицу Лазо, и, если пассажира не попадалось, ставил машину на одной из самых людных остановок. Откидывался на спинку сиденья, дремал.

Сегодня для Олега был обычный рабочий день. Позёвывая и недовольно бурча что-то себе под нос, он открыл замок, с трудом повернул металлическую дверь. Пошарил рукой на стене и включил свет.

Повернулся и обмер.

Машины в гараже не было. А посреди гаража, на слегка подгнивших досках, сидела огромная белая псина с янтарными глазами. Остроухая, с шикарной серебристой шерстью и иссиня-чёрной пастью. Псина не рычала. Она улыбалась, показывая клыки.

Олег хотел попятиться, но пятиться было почему-то некуда.

"Если она сейчас прыгнет, — подумал он краем сознания, машинально пытаясь нашарить рукой что-нибудь тяжелое, — я и пикнуть не успею. А если и успею — никто не услы…".

Она прыгнула.

И его крика никто не услышал.

* * *

Здание областной администрации ("Белый дом"). Кабинет губернатора

Максим Феофилактович поднял голову, нехотя протянул руку. Пожатие у Ильина было, как всегда, энергичное и крепкое.

"Спортсмен чертов", — подумал губернатор. А вслух сказал:

— Ну, что будем делать?

— С собачками? — безмятежно спросил мэр города Ильин, усаживаясь в роскошное кресло.

— С собачками! С кем же ещё?? Уже до Москвы дошло, а до вас всё никак не доходит!.. — повысил голос губернатор. Лицо его мгновенно вспыхнуло: такое уж оно было от природы. Почти альбинос, с белыми волосами и красноватыми глазами, он страдал этим с детства: любое волнение мгновенно окрашивало щёки, шею, уши, а иногда и нос в пурпурный цвет.

— Ну, что делать… — вздохнул Ильин и нахмурился. — Комиссия сейчас решит.

— Да что она решит, эта комиссия! — в сердцах сказал губернатор. — Только и знают, что деньги клянчить: то на наводнение, то на засуху.

Он говорил о комиссии по чрезвычайным ситуациям.

Ильин сказал:

— Что касается меня, то я думаю так: опасных собак надо отстреливать. Остальных отлавливать в плановом порядке.

— "В плановом!" — передразнил Максим Феофилактыч. — Да ты видел, что они сегодня утром с мужиком сделали?

— Это в Третьем микрорайоне? Видел.

— Там же весь гараж кровью забрызган! Даже кости разгрызли! Это же не собаки уже, а какие-то звери!

Ильин помолчал. Подождал, пока губернатор слегка подостыл и заговорил:

— Знаешь, ко мне вчера на приём один мужичок пришёл. Еле-еле пробился сквозь мою Людочку, — а ты же знаешь, она и танка не пропустит, под гусеницы, если надо, ляжет, — так вот, мужичок этот оказался краеведом. По профессии он этнограф, но давно уже на пенсии. Его страсть — мифология о собаках.

— Чего-чего? — сделал круглые глаза губернатор.

— Ну, сказания, сказки, исторические свидетельства… Короче, всё, что связано с собаками. Город-то у нас старый…

— Я в курсе, — не без яда заметил Феофилактыч.

Ильин игнорировал этот выпад и продолжал:

— Да, городу почти четыреста лет… И за эти четыре столетия у нас, оказывается, накопилось множество фактического материала о собаках. Ещё начиная с тех, что жили с местными самоедами.

Ильин сделал паузу, на которые был большим мастером, и добавил:

— И ты знаешь, этот дедок очень много интересного рассказал.

— Ну-ну, — поощрительно сказал Максим Феофилактыч, придвинул бумагу, взял "паркер". — Ты только скажи, как его фамилия.

— Фамилия у мужичка простая — Коростылёв. Он в пединституте преподавал когда-то, лет сто назад. Ему сейчас под восемьдесят.

— И что же он рассказал?

— Оказывается, — подался вперёд Ильин, — в нашем городе уже случалось подобное. Обычно — во время неурожаев, голода, эпидемий. Первый раз — лет триста назад, при Петре Великом. Тогда в окрестностях города объявились собаки-людоеды. Из города люди боялись выезжать, а обозы с продовольствием, — мукой, рыбой, мясом, — посылались из деревень под усиленной охраной. Мужики, кстати, отказались ездить, — обозы вначале сопровождали бабы, а у города их встречали служилые казаки.