Иван Катавасов - Ярмо Господне

• Название: Ярмо Господне
• Автор: Иван Катавасов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Продолжение Шестикнижия инквизитора повествует о духовно-рыцарском ордене, противостоящем злонамеренной магии. Только для взрослых.

Религиозная сайнс фэнтези для верующих и не очень верующих в XXI веке от нашей христианской эры.

Насколько по содержанию, настолько и по форме, роман «Ярмо Господне» соотносится с «Коромыслом Дьявола», поэтому авторское предупреждение благосклонным читателям остается в силе и в неизменности.

Если кому-нибудь когда-нибудь придет в голову, будто бы ваш автор хоть как-то разделяет политические, натурфилософские и религиозные воззрения своих персонажей, значит, кто-то из нас в чем-то заблуждается. Совсем уж безысходно обманется тот, кто разглядит в этом повествовании что-либо физическое вместо метафизического.

---

— У меня было 246 братьев и сестер, Пал Семеныч, — с нескрываемой гордостью уточнила Умба.

От предложенного ему орденского образца магазинной винтовки «снарл» Павел Булавин мягко, но решительно уклонился. Зато убедительно попросил по пути к базовому лагерю на горе Субуго его и барышню Анфису, на славу экипированную, вооруженную для охоты на крупного зверя, доставить к орденскому транспорталу в Ухуру-парке. А там подождать их с полчасика, зависнув неслышно и незримо поблизости, или же наскоро облететь достопримечательные архитектурные красоты Найроби.

— Здорово! — обрадовалась Умба. — Господа достославные рыцари, честь имею вам показать мечеть Ага-Хана, Летающую тарелку Ноствика, она же Вигвам или Хижина дяди Джомо, а также европейские центральные кварталы кенийской столицы с высоты птичьего полета и ниже.

Время в запасе у нас есть, Пал Семеныч, можете не торопиться. Дон Микеле велел забросить вашу группу на Субуго до трех часов пополудни.

Ну полетели, голуби и голубицы…

Футуристический обтекаемой формы летательный аппарат продвинутого орденского дизайна ничем не напоминал «летающую тарелку» — продукт убогого воображения самопровозглашенных уфологов и малограмотной книжно-журнальной писанины, не ведающей об инерции и гравитации. Скорее, он походит с виду и отчасти внутри на заурядный армейский вертолет огневой поддержки, — некогда в неофитах убедился Филипп Ирнеев, на практике осваивая тактические приемы аэромобильных спецопераций ордена.

«Геликоптер С-6/8 типа «серафим» есть аппарат тяжелее воздуха с несущим движителем. И летает он в соответствии с принципами аэродинамики, как ему положено, на дозвуковых скоростях, какие позволяют мощность трех водородных турбин, сопротивление воздуха и непреложные требования к аудиовизуальной, инфракрасной и антирадарной защищенности…

Сверхзвуковой реактивный полет «серафима» возможен там и тогда, когда его можно замаскировать под естественное атмосферное явление, происходящее от природы либо от человека и его самолетов-драндулетов…»

Воздушная колымага, как эксперт-пилотесса Умба запанибрата поименовала своего высокотехнологичного орденского «серафима» с шестью несущими и направляющими геликоидальными роторами вариабельной ориентации, оснащена стандартной конструкции автопилотом и компьютерным курсопрокладчиком системы глобального позиционирования. Поэтому, выставив необходимые параметры маршрута, Умба перешла в транспортное отделение к пассажирам, ознакомила их с подробной диспозицией ягд-команды рыцаря Микеле, включая поддерживающие, а также приданные силы и средства.

С тактическим планшетным компьютером кавалерственная дама Умба ни на секунду не расставалась, контролируя условия полета и отслеживая в онлайне оперативную обстановку по всей зоне вмешательства ордена. Где-то на середине пути к пункту назначения она обрадовано воскликнула:

— Народ, на ловца и зверьки бегут!

Слева по курсу не очень далеко мелкое бандформирование сепаратистов баньоро из Уганды, партизанят последыши свергнутого диктатора Иди Амина. Они у нас что-то вроде руандийских голосеменных из хуту. Как всегда, у тех и других самцов два ржавых китайских «АК-47» и одни рваные штаны на троих-четверых.

Далековато аминовские гаденыши забрались, обычно они шарятся западнее. Ужас, какие эти бесштанные недобитки надоедливые и упертые…

Т-а-а-к… Пускаю колымагу в тактическую штурм-петлю на автопилоте и разделываемся с туземными бандитами. Поверьте, народ, их жалкие жизни у нас ценятся намного меньше благополучия прочих узконосых обезьян-гоминидов.

Ружьишки, между прочим, свои опробуете учебно-тренировочными боеприпасами, пристреляете оружие маленечко по нормальным мишеням, поохотимся в кружок на диких голых обезьян в ньиках…

Рыцари Патрик и Павел от участия в круговой охоте с воздуха холодно воздержались. Остальные же, две дамы и рыцарь, не горячась, круглым счетом уложили в высокой траве незадачливое бандформирование, чем-то не угодившее невидимым могучим духам огня и неба. Всех, кто их прогневил, они бесшумно, снайперски поразили с чистых голубых небес унитарными выстрелами калибром 12,7 миллиметра.

«Сафари в ньиках, судари мои…»

В прошлом году рыцарь-неофит Филипп точно так же тренировался в Чечне, упраздняя партизан-исламистов. «Аллах им судья, ваххабитам, а я Нике и Пал Семенычу успешно сдал зачет по снайперской стрельбе. И нынче в Кении охулки на руку не положил с тепловизионным прицелом…»

Для рыцаря Филиппа не составляло секрета, что в течение перелета от Найроби до Субуго его прецептор погрузился в прорицание и осмысление далекого прошлого, мало обращая внимания на мелькающие внизу африканские пейзажи и рельефы, которые огибал автопилот «серафима» на предельно низкой высоте над поверхностью земли. Незадолго до посадки рыцарь Павел поделился полученными сведениями с коллегами.

— …Таким вот модусом, друзья мои, мы с барышней Анфисой галопом по дромосам античных харизматиков посетили мероитскую Алву и древнеримскую Апполонию… Вернее, их сегодняшние жалкие останки от былого и живого великолепия…

Увы-увы, время прожорливо, но человек еще прожорливее, не правда ли, Филипп Олегыч?

— По-латыни оно звучит благозвучнее, Пал Семеныч, — деликатно отозвался Филипп, давая наставнику необходимое время, чтобы точнее высказаться, сформулировав пророчество из будущего в прошлое. — Tempus edax, homo edacior.

Энтропию еще в античности натурфилософски приметили. Среди прочих, тот же Овидий о всепожирающем времени…

— Даром что наш Апедемак, хм, omnia morte, поэтическому оракульству не внял, за это и поплатился утратой доступа к асилуму. В Алве арка кирпичного Львиного храма, что располагается между южным некрополисом и железной дорогой, для него закрыта. Он ее не ощущает в сверхрациональной топологии.

Из моего прорицания на местности не могу заключить, насколько он нынче силен, знающ и боеспособен, но дороги назад в прошлое у него определенно нет.

Разве что попытаться ему, оному извергу, проникнуть в какую-либо зону древнего зла. Хотя этого обстоятельства изгой Апедемак не знает, не понимает и, в очевидности, не додумается, не вспомнит в анималистической метаморфе о темпоральной мистерии Архонтов Харизмы.

На всякий непредвиденный случай никоим образом и подобием нельзя подпускать Апедемака к затопленному острову Филе — к тамошним руинам между храмовыми постройками капища Исиды и «Киоском Траяна» у первой Асуанской плотины. Это ближняя отсюда зона сверхрационального зла, доставшегося нам в наследие от тысячелетней войны античных харизматиков.

Да-да, друзья мои… Нубийское прозвище Апедемак ему подходит, но все ж таки он родом из Нумидии и принадлежал к филии дионисийских интерзиционистов «Либер Патер» в киренском городе Лептис Магна. Звали его в ту пору римским именем Клувий, когномен Лео Югуртул.

Исчез архонт-неофит Клувий в достопамятном 127 году от Рождества Христова, внове объявился в 343-м. Возможно, примкнул к цизальпинским апостатам-евгеникам и подвергся их ритуалу сокрытия прозелитов.

Не могу утверждать достоверно: в моем, хм, не слишком определенном прорицании в период существования ордена из убежища он, пожалуй, не выходил… Или же оно его не выпускало.

Одно могу сказать точно на основании его модус оператум… На моем веку, в мое новое время сего типуса Клувия Апедемака Югуртула не было…

«…И Пал Семеныч сильно нервничает… какой-то он сегодня косноязычный, из рака ноги. В мыслях заикается… Всех достал апостат поганый…», — сделал вывод Филипп.

Последнее известие об оперативной обстановке перед самой посадкой предоставила соратникам пилотесса Умба. Ее смуглая матовая кожа на лице и на руках внезапно нехорошо покраснела и побледнела какими-то серыми пятнами, словно бурые угли подернувшиеся пеплом, а черные глаза посветлели от еле сдерживаемого бешенства. Она с большим усилием выговорила:

— Не могу поверить… Только что передали… Апедемак, гаденыш нумидийский… неизвестно как взял «серафим» в воздухе. Погиб пилот… субалтерн третьего круга Вазис Макама из Занзибара. Рыцарь-адепт Питер Нардик тяжело ранен…

Рыцаря Микеле члены группы усиления во главе рыцарем Патриком в базовом лагере не застали. Командующий операцией «Львиный бог Апедемак» по тревоге вылетел в полевую ставку, развернутую в национальном танзанийском парке Серенгети. На борту «серафима» дон Микеле Гвельфи отдал приказание вновь прибывшим устраиваться на бивак и ситуативно адаптироваться к африканскому театру военных действий:

— …Многоуважаемым синьорам и синьорине из пополнения отдыхать и акклиматизироваться впредь до прояснения ситуации…

— 4-

На обед, отдых и сон непреклонный рыцарь Руперт выделил пополнению малым-мало лишь два часа. Сыграв подъем, он отправил всех на стрелковые адаптационные тренировки со снайперским автоматическим оружием. Для миролюбиво настроенных достопочтенных зелотов и адептов начальник орденской академии боевых искусств барон Ирлихт исключения не сделал.