Иван Катавасов - Ярмо Господне

• Название: Ярмо Господне
• Автор: Иван Катавасов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Продолжение Шестикнижия инквизитора повествует о духовно-рыцарском ордене, противостоящем злонамеренной магии. Только для взрослых.

Религиозная сайнс фэнтези для верующих и не очень верующих в XXI веке от нашей христианской эры.

Насколько по содержанию, настолько и по форме, роман «Ярмо Господне» соотносится с «Коромыслом Дьявола», поэтому авторское предупреждение благосклонным читателям остается в силе и в неизменности.

Если кому-нибудь когда-нибудь придет в голову, будто бы ваш автор хоть как-то разделяет политические, натурфилософские и религиозные воззрения своих персонажей, значит, кто-то из нас в чем-то заблуждается. Совсем уж безысходно обманется тот, кто разглядит в этом повествовании что-либо физическое вместо метафизического.

---

«Потом оценим сюрприз асилума, сначала работа».

Филипп достал из сумки планшетку. Однако спецкомпьютер с надежной орденской начинкой на борту наотрез отказался подавать признаки электрической жизни. Равным образом ничто не подпитывало погасшую матрицу сверхумного арматорского коммуникатора, какой Филипп незамедлительно извлек из кармана.

«Оба-на, ни плюса, ни минуса, полный разряд! Эге-ге-ге… Дела делами, а потехе час. Вам неназойливо предлагают отдохнуть, милостивый государь, Ирнеев Ф. О. и протчая».

Можжевеловую водку Филипп недолюбливал, но дозу англосаксонского спиртного от асилума принял. Закурил и крепкую сигарету из легитимной красно-белой пачки.

Отдыхать так отдыхать! И рыцарь Филипп достал из наплечной кобуры серебристо-титановый «глок» с удлиненным магазином, уложил его в натюрморт возле пачки американского «Мальборо» и бутылки британского джина.

В проходе справа, раздвинув второй металлический занавес, Филипп моментально оказался в горячей банной влажности огромного плавательного бассейна, украшенного всевозможными тропическими растениями.

«Патер ностер! Пальмы, лианы, прочие бананасы… Ага! Активный отдых в 60-метровой ванне от бортика до бортика. Нике бы понравилось…»

Вволю наплававшись первым заходом, Филипп растерся махровой простыней, мельком подумав:

«Любопытно, чего б тут было, не оставь я волыну в баре? Наверное, то же самое, если и здесь накрыт столик с кофе, круассанами, апельсиновым соком… Вон и мороженое подали…»

Спустя примерно два-три часа Филипп Ирнеев бодрым шагом вышел из асилума на десять минут раньше, чем в него вошел, о чем свидетельствовали часы-заставка на экране коммуникатора. Свидетельство продолжалось лишь секунду, затем аппарат отключился.

Возлюбленная парочка еще не объявилась, но прибывший из будущего «лендровер» уже ждал хозяина на должном месте. Двигатель завелся с пол-оборота — к счастью, аккумулятор нисколько не разрядился. И Филипп, подключив смартфон к гнезду автомобильного прикуривателя, восстановил мобильную связь:

— Настена! Скажи моей обожаемой тетушке Агнессе, хорошо б ланч и на меня сготовила. Понимаешь, что-то проголодался, брюхо-то, оно подлое, иной метрики пространства-времени ни фига не забывает.

После действуем по плану. На рынок и так далее. Эх, накормлю я сегодня всех вас и себя, любимого, не забуду. Жрать хочется, мочи нет…

В том, что крещенский вечерок у него удастся на славу, Филипп Ирнеев ничуть не сомневался. Его близким гостям, друзьям так же нет нужды как-нибудь гадать в неясной надежде на пропитание телесное и пищу духовную. «Они питают нас регулярно и гипостазировано, судари мои. Хлеб наш насущный дают нам днесь!»

— 3-

— …Приобдрись, дрысь-дрысь, братец Фил. Не такое уж у твоей Насти суровое монастырское покаяние. Власяницу не носит. Под рясой мягкое теплое белье. Келья отдельная… Живет она, сам понимаешь, в сугубо мужском монастыре, Афон все-таки, натурально замаскирована под мужчину, и два яичка в мешочек… Ночной горшок персональный, сама по утрам его опорожняет, сказочным жидким мылом моет…

— Издеваешься?

— Нет, рассказываю о бытовых условиях послушницы Анастасии. Мобильная связь, онлайн имеются. Кормят прилично. Без аскетизма и фанатизма.

Пост, исихазм, Иисусова молитва, исповедь — на ее усмотрение, коли возжелает обрести метанойю и просветление у отцов ноогностиков. Сообразит что к чему, — возможно, ускоренно войдет в четвертый круг посвящения.

Может быть, пожелает в монастыре задержаться. Глядишь, станет Христовой невестой…

— Что?!!

— Шучу я, братец Фил, шучу.

— Шуточки же у тебя, боцман.

— Монастырскую метанойю ты придумал, капитан, тебе и расхлебывать. Не боись, торпеда мимо прошла. Поверь, Настя теперь по-настоящему тебя сердцем любит, а не влагалищем, естеством блядским.

Пошли искупнемся, Филька. Поторопись, пись-пись…

Филипп с Вероникой предавались заслуженному отдыху по завершении миссии в Александрии на пустынном побережье Красного моря. Настоящая пустыня находится поблизости, но и людей в округе не видно, поскольку активированные артефакты-репелленты не позволяют кому-либо из обычных секуляров подняться и пересечь цепочку невысоких холмов у отдаленного пляжа.

Кто-кто, но мало-мальски сведущая в паранормальных ужасах и ужастиках публика испытывает суеверный страх, впадает в безотчетную панику в местах, где доподлинно водятся мусульманские ифриты и джинны. Об этом рыцарь Филипп и его соратники по орденской ягд-команде позаботились, заодно после александрийской зачистки пройдя частым бреднем по окрестностям Шарм-эль-Шейха. Распорядились и с отелем, где обустроилась на несколько дней ягд-команда. Там же обосновался и рыцарь Филипп в соседнем с арматором Вероникой номере-люкс.

Заботой и покровительством в отеле и на пляже она его не оставляет:

— Перемещай в тень организм, братец Фил. Тебе лишний ультрафиолет вреден для здоровья по младости лет.

Вот через пару-тройку десятилетий твой юный метаболизм устоится. Тогда, пожалуйста, жарься, пляжник, на солнышке кверху голым задом, сколько душе угодно. До ожогов второй степени.

— А передом наголо можно?

— Ты о своей мужественной красе? Половой член можешь выставлять на солнце, но вот облучать мошонку ультрафиолетом, как врач, не рекомендую, нежные яички и живчики стоит поберечь.

— То же касается и женской груди?

— Любая кожа, братец Фил, не выносит передозировки ультрафиолетового излучения. Чрезмерный загар здоровья не прибавляет.

Хотя если ты спрашиваешь об этиологии злокачественных опухолей молочной железы, то ультрафиолет этому способствует в минимальной степени. Тут работают совсем иные неблагоприятные факторы…

Чего это тебя на врачебную тематику потянуло?

— Старею, наверное. Только сейчас заметил, как у тебя грудь с осени увеличилась, округлилась, соски круто вверх идут, кружочки посветлели…

Смотришься изумительно и прельстительно.

— Как вы галантны, месье Филипп! Ареолы побледнели — это от загара. Но, вообще, я на себе испытываю новую пластическую методику — стимуляция тканей, и всякое такое. Хочу к летнему сезону иметь дамский размерчик на три-четыре, как у твоей Насти Заварзиной.

Хочешь, младожен, тебе естество-мужество потолще, подлиннее вырастим, — а?

— Не надо.

На четвертый день отдыха на Красном море рыцарь Филипп с утра стимулированно распорядился:

— Кавалерственная дама Вероника, прошу вас, не мешкая лично, сегодня же отправиться к неофиту Анастасии и предложить ей на выбор: либо продолжить покаяние в Афоне до конца января, либо присоединиться к нам в Шарм-эль-Шейхе.

— Ой не введи ее во искушение, но избави отроковицу от зла, не правда ли?

— По модулю я оставляю свободу выбора за неофитом Анастасией.

— И любое ее решение может оказаться правильным?

— Ей решать…

Настя Заварзина выбрала любимого Филиппа и ближе к вечеру, размахивая широкополой шляпой, решительно стрелой устремилась к нему на дальний пляж. Не говоря ни слова, стремительно набросилась с поцелуями, отдышалась и робко спросила:

— Фил, ты, правда, меня простил?

— Яко на небеси и на земли мы отпускаем должникам нашим…

Немного помолчав, Филипп добавил:

— Пойдем, Настасья душа моя Ярославна, прогуляемся по бережку, потолкуем… Шляпу-то надень. Пусть вам и на закате зимой, но солнце-то здесь все равно злое…

В тот вечер Филипп многое рассказал Насте о ней самой и о себе.

— …Равным обзаведением, неофит Анастасия, мы отрицательно оцениваем различные аналогии бытия, присущие положительному, то есть катафатическому мировосприятию, будь оно в благолепии религиозном. Уразуметь сие как днесь вам не трудно в итоге экстатического просветления и покаяния-метанойи, изменяющей наше осознание материальной действительности, в малой толике приближая нас к Богу.

Наше истинно эзотерическое вероисповедание основано на отрицательном, апофатическом богословии. Мы последовательно отрицаем метафорические атрибуты и аллегорические номинации Всевышнего, воображаемые поскудоумием людским в словесности приблизительной. Ибо Вседержитель априорно трансцендентен и непознаваем в абсолютной сверхрациональной непостижимости Его. Он бесконечен и безграничен.

Посему наше людское и ограниченное служение Богу происходит в положительной, катафатической области, стремясь от минуса к плюсу, от нуля к единице, между светом духовным и соприкасающейся с ним материальной тьмой. Наш свет не есть отсутствие тьмы, аналогично, тьма не отменяет свет.

Мы не античные языческие боги и далеко не ветхозаветные иудейские ангелы. Мы суть смиренные служители Господни, соработники Его и хранители рода людского вплоть до возможного, вероятного, желательного Второго пришествия Спасителя в неведомом и неизреченном Боговоплощении.