. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

• Название: Лиловый (I) (СИ)
• Автор: . Ганнибал
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Глубоко темнело, уходя в бездну лилового, ночное небо над Саидом. Рассыпали боги на нем свои слезы, блестящие, яркие, будто бриллианты на платье богатой женщины. На губах была соль уходящей дневной жары, ноги начинали мерзнуть. Он стоял, не замечая подкрадывающегося холода.    Сабаин был невелик, всего пятьдесят с небольшим жилищ да окружающая плато стена. Саид -- огромен. Саид простирал свои могучие барханы на многие, многие фарсанги: десятки, сотни дней караванного пути, ледяные ночи, огненные рассветы. Он стоял на стене поселка и смотрел вперед, чувствуя себя стоящим на краю гигантской чаши. Было почти страшно свалиться туда, покатиться по пологому склону, оказаться на дне. Что там, на дне? Он никогда не покидал свой сабаин.

---

Что-то ожгло ему живот. Острон, повинуясь инстинктам, резко отпрянул; адская боль пронзила его, и он пошатнулся, глядя на противника расширившимися глазами. Тот стоял, подняв палаш, и лезвие прямого клинка все было в крови.

-- Ты умрешь, -- сказал белоглазый. Острон раскрыл рот, но ничего не мог ответить; горячая влага поднималась по горлу. Дышать было трудно, будто он пытался вдыхать пламя, которое было ему неподвластно.

В следующее мгновение уверенная рука схватила его за шиворот. Ханса закинул Острона на коня, поперек седла; от сильного удара тот потерял сознание, и марбуд едва успел поймать его ятаганы. Кровь текла по бокам мохнатого жеребца, который с трудом понес обоих назад, к пристани; в иное время конь, возможно, не выдержал бы такого груза, -- Ханса мало кому признавался, что весит как два взрослых мужчины, -- но страх придал животному сил.

Белоглазый человек криво усмехнулся, -- его взгляд оставался холодным и бесчувственным, -- и отряхнул кровь с клинка.

-- Viha haun muzluzgufli umma, -- негромко сказал он вслед коню с двойной ношей. -- Мы еще свидимся, нари.

***

На корабле царило смятение. Матросы бегали туда и обратно, занятые своими собственными делами; несколько человек столпились вокруг наспех расстеленного бурнуса, на котором кашлял кровью Острон. Он пришел в себя уже на борту корабля. Рубаха была мокрой от крови, и в первое же мгновение Острон резко закашлялся, потому что горячая влага в горле мешала ему дышать, и боль мешала тоже; негромко вскрикнула Лейла, засуетились остальные вокруг него.

-- Клинок не был отравлен, -- встревоженно говорил один из бойцов, в тюбетейке ассахана, склонившийся над ним. -- Но рана сама по себе тяжелая, Сунгай... ему пронзило легкое, и если сейчас же не принять меры... надо бы его поскорее в город, быть может, там найдется лекарь...

-- Делаю все, что могу, -- услышал Острон раздраженный голос нахуды Дагмана. -- Даже если я лично примусь дуть в паруса, корабль от этого быстрее не поплывет!

-- У меня есть это, -- осторожно сунулся между ними толстяк Анвар, протягивая какой-то сверток ассахану. -- Дайте ему.

-- Что это такое? -- насторожился Сунгай.

-- Лучше ему не станет, -- признался китаб, -- но это поможет ему терпеть боль.

Острон послушно проглотил маленький шарик и даже не заметил вкуса. Какая-то очередная трава... внутри стало холоднее; горячая кровь в горле уже не обжигала. Перед глазами у него все плыло, и дышать было все так же трудно, хотя боль понемногу отступила, стала как-то... отстраненнее, что ли.

-- Держись, -- пробормотал джейфар, склоняясь над ним. -- Скоро будем в городе.

Острон закрыл глаза и снова провалился в благодатную бездну, в которой ни боли, ни крови не было вовсе.

Времени в темноте тоже не было. Время... странная субстанция, о которой можно сказать только то, что она существует. Все люди умирают, рано или поздно; таков закон. Когда умрет он? Завтра, или через месяц, или через несколько лет. Быть может, он погибнет, сражаясь против темного бога, а может, умрет глубоким стариком в почете и уважении.

А может быть, он умрет сегодня, так и не приходя в себя.

Он слышал голоса, но не мог сосредоточиться на них. Чьи-то руки касались его, чье-то дыхание скользило по его лицу; он знал это, но его сознание было где-то далеко, блуждало между кривыми, обтесанными ветром камнями, в которых были пробиты странные отверстия. Эти камни выглядели такими знакомыми. Сухая земля была под ногами, пыль скрипела на зубах. Он скользил между камнями, и никого не было в целом свете, только он -- и черное, беспросветное небо, на котором не было ни единой знакомой звезды.

Черное небо пугало его, черное небо грозило поглотить его и забрать с собой.

***

-- ...не лекарь, просто эта девушка так отчаянно спрашивала, что я согласился.

-- Я видел, что ты сделал, не ври мне.

-- Я же ассахан, это каждый дурак в нашем племени сможет. Ну, ты уже отпустишь меня или нет?

-- Никуда ты не пойдешь, ясно? Ты -- Одаренный! Ты что, не видишь, что вокруг творится? Это катастрофа! Весь Саид южнее Харрод поглощен тьмой! Одержимые бродят по берегу реки в паре фарсангов отсюда, а ты хочешь просто так уйти?

-- Ну и что? Найдете еще одного, что, такая проблема? Я встречал пару ассаханов, которые могли лечить ничуть не хуже меня, кстати, вон тот парень тоже умеет всякие штуки, вот его и возьмете с собой, если вам так нужен...

-- А ну стой!

Острон медленно открыл глаза.

-- А, -- обрадованно воскликнул гортанный голос, который спорил с Сунгаем. -- Вот и твой дружок очнулся. Все, я свое дело сделал, пусти меня уже.

Неподалеку донесся шум короткой драчки: Острон осторожно попытался поднять голову и обнаружил, что ничто не мешает ему это сделать. Дышать было легко, ничто нигде не болело. Он увидел, что лежит на кровати в большой светлой комнате, а в дверях толкутся два человека, один из которых -- Сунгай, необычно разозленный, -- держит за грудки второго, красавчика в тюбетейке-рафе.

-- Сунгай, -- окликнул Острон, подспудно ожидая, что голос окажется хриплым, ломким и вообще не будет слушаться хозяина, но его голос внезапно прозвучал громче, чем он хотел. Джейфар немного смущенно отпустил ассахана; тот немедленно принялся поправлять расшитую рубашку.

-- Иди, -- буркнул джейфар. -- Из города ты сейчас все равно никуда не денешься. Куда бы ты ни пошел, впрочем, знай, что я всегда тебя могу найти. Из-под земли достану, ублюдок.

-- Как ласково, -- надменно бросил ассахан и шагнул в дверной проем, уже оттуда добавил: -- не слишком-то разумно так разговаривать с человеком, которого хочешь вовлечь в какое-то сомнительное приключение.

Сунгай от возмущения едва не подавился; короткий смешок с другого конца комнаты привлек внимание Острона.

На мягком пуфике сидел Абу Кабил, в очередном цветастом халате, и невозмутимо потягивал что-то из пиалы. Сунгай обернулся и развел руками.

-- Кто этот человек? -- спросил Острон.

-- Его зовут Элизбар, -- ответил Абу, -- и он Одаренный Ансари.

-- Ч-что, правда? Так ты хотел, чтобы он остался с нами, а он отказался?

-- Вот именно! -- немедленно фыркнул Сунгай, прошел в комнату и плюхнулся на соседний пуфик. -- Ситуация -- хуже некуда, идет война, а этот идиот заявил, что все это -- не его ума дело, и ушел!

-- Где же ты нашел его?

-- Лейла нашла его, -- возразил джейфар, наливая себе чай из пузатого чайничка. -- Когда мы причалили к берегу... в общем, весь город стоял на ушах. Четыре лекаря осмотрели тебя и только качали головами, один из них, самый молодой, вроде бы взялся тебя перевязывать, но у них на лицах было написано, что они не очень уверены, что ты выживешь.

-- Но я жив и здоров, -- пробормотал Острон.

-- Конечно! Когда услышала, что они ничего хорошего не обещают, Лейла вся в слезах кинулась прочь, -- пробормотал Сунгай. -- Долго она не отсутствовала. Она сама сказала, что отыскала его в таверне. Надо же было додуматься, -- он снова фыркнул, -- влететь в питейное заведение и заорать дурным голосом, что ей-де срочно нужен целитель. Но ей необычайно повезло, потому что этот пройдоха там и сидел, попивал себе арак.

-- А Абу? -- недоуменно спросил Острон, переводя взгляд на кузнеца. -- Абу, ты тоже ничего не мог сделать?

-- Меня еще не было, парень, -- отозвался тот и пожал широкими плечами. -- Мы добрались до Ангура буквально час назад. Кстати, твоя ненаглядная была со мной в одном отряде.

-- Сафир здесь!..

-- Тише, тише, -- рассмеялся Абу. -- Она была здесь, но ушла, когда узнала, что твоей жизни ничто не угрожает. Наверное, приводит себя в порядок: мы ведь были просто по уши в грязи и пыли, когда добрались до города.

-- ...Хорошо, -- вздохнул он. -- Элизбар, значит? Да успокойся ты, Сунгай. Никуда он от нас не денется, правда.

-- Пусть попробует, -- хмуро ответил джейфар, -- мои птицы его всюду отыщут.

Острон коротко рассмеялся.

-- Я не о том. Судьба... все равно сведет нас вместе, понимаешь? Хочет он или нет, он вернется к нам.

Сунгай промолчал. Острон встал с постели; он чувствовал себя на удивление хорошо, будто спал двое суток, не меньше; оглядев себя, он обнаружил, что на нем нет ни намека на свежую рану, даже шрама не осталось. Мало того, исчезла даже старая белая полоса, пересекавшая его живот: напоминание, оставленное Аделем давным-давно.

-- Ух ты, -- сказал Острон, трогая себя за живот. -- Абу, ты глянь. И старого шрама как не бывало!

-- Пожалуй, парню надо будет сказать, чтоб впредь оставлял шрамы, -- ухмыльнулся Абу Кабил, -- а то чем же ты будешь хвастаться женщинам, когда эта война закончится. Никто и не поверит, что ты столько раз был на волосок от гибели!

-- Тьфу ты, Абу, -- смутился он, -- Сафир и так знает, где я был!

-- На данный момент, -- лукаво сообщил кузнец, -- она знает, что ты несколько недель провел в пустыне в одном отряде с Лейлой, и ей, кажется, это очень не по нраву.