. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

• Название: Лиловый (I) (СИ)
• Автор: . Ганнибал
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Глубоко темнело, уходя в бездну лилового, ночное небо над Саидом. Рассыпали боги на нем свои слезы, блестящие, яркие, будто бриллианты на платье богатой женщины. На губах была соль уходящей дневной жары, ноги начинали мерзнуть. Он стоял, не замечая подкрадывающегося холода.    Сабаин был невелик, всего пятьдесят с небольшим жилищ да окружающая плато стена. Саид -- огромен. Саид простирал свои могучие барханы на многие, многие фарсанги: десятки, сотни дней караванного пути, ледяные ночи, огненные рассветы. Он стоял на стене поселка и смотрел вперед, чувствуя себя стоящим на краю гигантской чаши. Было почти страшно свалиться туда, покатиться по пологому склону, оказаться на дне. Что там, на дне? Он никогда не покидал свой сабаин.

---

-- Острон, -- окликнул Халик, подходя к лежащему парню. Тот не поднял головы, так и остался лежать.

-- Никак это и есть ваш Одаренный? -- спросил Сунгай и расхохотался. -- Ну и ну! Чтоб мне лопнуть! Эй, Острон. Ты еще не забыл меня?

Тогда нари поднял голову и изумленно уставился на джейфара. Совершенно верно: то же самое лицо, пусть и грязное. Близко посаженные зеленые глаза, треугольный подбородок, хадир он где-то давно потерял, и волосы торчат дыбом кверху.

-- Сунгай? -- неуверенно произнес он. -- Что ты здесь делаешь, Сунгай?

Джейфар посерьезнел.

-- Мы пришли сюда, чтобы присоединиться к страже Эль Хайрана, -- сказал он. -- Но, видимо, мы присоединимся к войску, которое будет отвоевывать Тейшарк у темного бога.

-- Все потеряно, -- лицо Острона стало пустым, будто внутри него погасло какое-то пламя. -- Мы проиграли. Столько людей погибло...

Халик еле заметно покачал головой; Сунгай вздохнул и уселся рядом с Остроном, скрестив ноги. Хамсин от его движений слетела с плеча и, полетав вокруг них, нашла себе новый насест в спутанных волосах нари. Тот не обратил внимания.

-- Это большое несчастье, -- негромко произнес Сунгай. -- И ни в коем случае нельзя забывать о тех, кто погиб этой ночью. Но мы живы, и мы должны жить дальше. Подумай, Острон. Ты -- Одаренный... это значит, что Мубаррад даровал тебе такую силу, какая может защитить сотни, тысячи человек. Главное -- использовать этот Дар с умом.

Острон опустил голову.

***

Долго на одном месте оставаться было нельзя. Ночь плавно опустилась на огромный лагерь, полный голодных, уставших людей; почти ни у кого из них не было с собой ни воды, ни еды, ни других вещей. Джейфары всю провизию, привезенную с собой, раздали бывшим жителям Тейшарка, но много ли человек они накормили?.. Сафир, как девушке, досталась половина сухой лепешки, но она не хотела есть, и дяде Мансуру пришлось прикрикнуть на нее; она пыталась поделиться лепешкой с Остроном, только он покачал головой и отвернулся. Под вечер к всхолмью, на котором они сидели, пробрался однорукий китаб, бережно прижимавший небольшой вещевой мешок. Басир уселся на примятые цветы рядом с Остроном и вздохнул, заглядывая в бледное лицо друга. Тот никак не отреагировал. Басир осторожно положил мешок рядом.

-- И старика Фавваза больше нет, -- еле слышно сказал он. -- Для чего я волочил эти проклятые книги? Он буквально заставил меня напихать их в этот мешок, а сам...

-- Молчи, -- прошептал Острон. Басир послушно закрыл рот и с тоской принялся смотреть в небо.

Тем временем у сноровисто разведенного одним из нари костра курил свою трубку Халик, а рядом с ним сидели недавно прибывшие джейфары. Сунгай расположился напротив, а совы на его плече не было: улетела, то ли на ночную охоту, то ли на разведку.

-- Уцелело около четырех тысяч, -- говорил одноглазый командир, сидевший между джейфарами; Усман чудом выжил в ночной битве, был серьезно ранен в плечо, но его рана уже была перевязана, и несмотря на неважный вид, держался он твердо. -- Дети и женщины почти все погибли. Разведчики, ходившие на юг, говорят, что одержимые не выходят из стен города, но что они там делают -- непонятно. Все еще горит огонь.

-- Они и не сунутся из города еще какое-то время, -- угрюмо сказал Халик. -- К нашему счастью или горю, уж не знаю. Темный бог захватил наконец крепость, о падении которой все они так долго мечтали, но с большими потерями.

-- Откуда ты знаешь? -- спросил его Сунгай. Халик нахмурился.

-- Перед тем, как уйти из города, я... имел разговор с проклятым предателем. Он не очень-то хотел мне рассказывать, но кое-что я узнал. Одержимые будут набирать силу, и пока что они сделают Тейшарк... своей темной цитаделью. Как только их бог сочтет, что сил достаточно, они хлынут в Саид. До того... у нас есть время. Мы должны во что бы то ни стало отвоевать город. И я очень надеюсь, что Залман еще стоит.

-- Неделю назад стоял, -- заметил джейфар. Халик поднял брови. -- Животные со всего Саида приносят мне вести, -- пояснил тот. -- Таков мой Дар. Птицы сообщили мне, что западная твердыня держится крепко. Надеюсь, в тамошних стенах не завелись безумцы.

-- Что ж, это обнадеживает.

Сидевшие у костра замолчали, каждый думая о своем.

Наутро они тронулись на север. Лошадей и верблюдов было мало, и верхом поехали только самые слабые, раненые и малочисленные уцелевшие женщины и дети; когда Острон со своими спутниками собирался идти в путь, к ним подошел знакомый ассахан в потрепанном, но все равно ярком халате, ведя в поводу верблюда. Животное выглядело недовольно и беспрестанно жевало.

-- А, -- сказал Абу, вскинув ладонь. -- Вижу, ты можешь передвигаться самостоятельно, герой! А я-то привел тебе Стремительного Ветра, чтобы он нес твою израненную тушку. Ну ладно, думаю, вашей красавице эта скотина все равно пригодится.

Острон даже не улыбнулся; Сафир отвернулась, не прекращая заплетать себе длинную косу. Абу Кабил развел руками.

-- Как ты можешь быть таким беспечным, Абу, -- сказал Острон. Кузнец пожал плечами.

-- Ну, парень, это своего рода искусство. Что бы ни случилось, этому не сломить меня, вроде того. Понимаю, ты еще мало пожил на этом свете и почти не видал смертей, так что вчерашняя битва стала для тебя потрясением... а я жил в Тейшарке долгие годы и навидался всякого.

Его лицо стало суровым, совершенно не напоминая обычного Абу Кабила; впрочем, странный холодок в его глазах ушел так же, как и появился, мгновенно, и Абу уже снова улыбнулся.

-- Молодость и жизнь все равно берет свое. Забирайся в седло, красавица, время выходить в путь.

Он шлепнул верблюда по боку, и животное, сердито сплюнув, опустилось на колени. Сафир оглянулась; в ее глазах стояли слезы.

-- У тебя когда-нибудь умирали близкие, Абу Кабил? -- спросила она.

-- Гм-м, -- задумался будто тот. -- Ты знаешь, красавица, смотря что считать за близкие отношения. Много моих знакомых погибло за прошедшие пятнадцать лет. Я, пожалуй, знаю, что это такое.

-- Наш хороший друг погиб в этой битве, -- с легким вызовом сказала тогда Сафир. Абу только пожал плечами.

-- Садись, -- он кивнул на верблюда. -- Эта ско... м-м, этот скакун долго ждать не будет.

Вздохнув, девушка подошла к животному и забралась в седло. Стремительный Ветер подниматься и не думал; Абу пришлось хлестнуть его прутом, чтобы верблюд начал вставать.

Весь день Острон шел рядом с верблюдом, на котором ехала Сафир, и молча смотрел себе под ноги. Абу Кабил так и остался с ними, ступал возле дяди Мансура, и они даже разговаривали о чем-то. К вечеру они достигли небольшого оазиса, который благодаря недавнему ливню временно увеличился в размерах, и озеро в его центре разлилось, местами образовав болотце. Это была первая относительно спокойная стоянка после разрушения Тейшарка; люди немедленно ушли на охоту, и джейфары -- среди первых, с деревьев собирали плоды, а у берега озера образовалось столпотворение.

Острон в тот вечер обессиленно валялся, прислонившись спиной к стволу пальмы, и смотрел на закат. Сафир сидела рядом, но они не разговаривали, чувствуя какую-то странную неловкость; тень погибшего спутника будто стояла между ними.

Острон сначала увидел летящую над барханами пеструю птицу, в которой не сразу признал сову Сунгая; сам джейфар пришел с другой стороны, неся через плечо убитую козу. Он коротко улыбнулся Острону и Сафир и вытянул руку, на которую села Хамсин, завозилась, вертя головой. Сунгай нахмурился.

-- Большой отряд приближается к оазису, -- сообщил он. -- Воины в нем встревожены и явно проделали большой путь. Во главе отряда едет светловолосый нари. Мне говорили, много людей ушло в центральную часть стены перед нападением?

-- Да, -- вскинулся Острон. -- Командир Муджалед увел пять тысяч человек. Быть может, это он? У него светлые волосы.

Новость разнеслась по оазису быстро, люди прибежали на его окраину, выглядывая отряд. Вскоре действительно стало возможно разглядеть всадников, едущих небыстрой рысью по каменистой долине. Они приближались и приближались, пока взволнованный Острон не различил лицо командира, ехавшего впереди.

Он вздохнул с облегчением: он узнал эту бороду-косицу.

Муджалед спешился и почти побежал к людям, стоявшим в сени пальм; Халик встречал его, великан на фоне коротышек, и внимательно смотрел на него. Нари наконец подошел к нему и склонил голову.

-- Мир тебе, слуга Мубаррада, -- сказал он. -- Мой отряд вернулся в Тейшарк так быстро, как смог, но город уже кишел одержимыми, а нас слишком мало, и нам пришлось идти в ближайший оазис. Выжил ли генерал Ат-Табарани?

-- Нет, -- сурово ответил Халик. -- Выжило четыре тысячи с небольшим, Муджалед. Временно здесь за главного я, хотя видят боги, лучше бы это был старик Ат-Табарани.

Муджалед побледнел, хотя, казалось бы, куда белее, и стиснул кулаки.