. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

• Название: Лиловый (I) (СИ)
• Автор: . Ганнибал
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Глубоко темнело, уходя в бездну лилового, ночное небо над Саидом. Рассыпали боги на нем свои слезы, блестящие, яркие, будто бриллианты на платье богатой женщины. На губах была соль уходящей дневной жары, ноги начинали мерзнуть. Он стоял, не замечая подкрадывающегося холода.    Сабаин был невелик, всего пятьдесят с небольшим жилищ да окружающая плато стена. Саид -- огромен. Саид простирал свои могучие барханы на многие, многие фарсанги: десятки, сотни дней караванного пути, ледяные ночи, огненные рассветы. Он стоял на стене поселка и смотрел вперед, чувствуя себя стоящим на краю гигантской чаши. Было почти страшно свалиться туда, покатиться по пологому склону, оказаться на дне. Что там, на дне? Он никогда не покидал свой сабаин.

---

-- Давай!

Лейла, не помня себя, ударила своего коня по бокам, и так перепуганное животное совершило гигантский прыжок, перелетев через головы, и затоптало безумцев, попавшихся под ноги, сабля Элизбара между тем сверкала совсем близко, он срубил голову одержимому, пытавшемуся остановить женщину, и Лейла добралась до основания невысокой красноватой скалы. Элизбар собрал безумцев вокруг себя, выкрикивая ругательства, не прекращал махать саблей, Лейла спрыгнула на землю и ловко по-обезьяньи вскарабкалась на скалу; сверху ей стало видно, как безумцы стягиваются к оставшемуся внизу ассахану. Отчаянно заржала его лошадь, когда кто-то из них пронзил ей бок палашом, завалилась, подминая собой врагов. Элизбар соскочил в последний момент, и почти сразу другой клинок вонзился в его левое плечо, прошел навылет. Алая тюбетейка слетела с его головы, но ассахан не остановился, резко рванул вперед, рубя одержимых; Лейла раскрыла рот. На этот раз его пронзили сразу с трех сторон, пробили кожаный нагрудник, ранили в бедро, он остановился лишь ненадолго; два палаша покинули пронзенную плоть, а третий торчал сбоку от ключицы Элизбара, и ассахан коротким сильным движением обрубил держащую его руку, схватился за клинок и вырвал его из раны. Лейла не верила своим глазам: она прекрасно знала, что от таких ран любой другой давно бы уже рухнул, истекая кровью, и кровь действительно запачкала светлую рубаху Элизбара, -- бурнус он потерял, спрыгивая с лошади, -- разукрасила его щеку, но он перехватил чужой палаш левой рукой и продолжал сражаться.

Его пронзали снова и снова, чья-то стрела вонзилась в его спину под правой лопаткой и вдруг вылетела, будто выдавленная, а он танцевал свой танец, немножко грубоватый, -- Элизбару далеко было до Острона или Сунгая в мастерстве владения клинком, -- и убивал врагов, одного за другим. Его рубаха полностью окрасилась в алый и была буквально изорвана, ремень нагрудника лопнул, и тот свалился, и клинки его сабли и палаша в левой руке были совершенно покрыты кровью. Еще один безумец рухнул, обезглавленный, на камни, и еще один... и еще. Лейла опомнилась, выхватила кинжалы и была готова спуститься со скалы, чтоб вступить в драку, но он заметил ее движение и крикнул:

-- Оставайся наверху!

И она не посмела ослушаться его. Выругалась вполголоса, сообразив, что лук ее остался висеть, притороченный к седлу убитой лошади; трое одержимых оставалось в живых, когда Элизбара снова пронзили палашом, лезвие прошло прямо посредине живота, и он замешкался, схватился за грубое железо чужого клинка. Лейла выпрямилась на скале, поудобней перехватила один из двух своих кинжалов и с силой швырнула его.

Двое одержимых. Элизбар все-таки справился; вытащил палаш, резко взмахнул саблей. Лейла швырнула второй кинжал.

Только потом он опустился на колени.

***

Когда поднялся ветер, Леарза растерялся, -- он толком не разбирался в пустынной погоде, всю жизнь проведя в горах, и не знал, что делать, если поднимется песчаная буря, -- и его лошадь сама понесла его в сторону, а вокруг бушевала мгла, и он даже не был уверен, слышится ли ему или действительно где-то кричат люди.

По крайней мере, и одержимых поблизости тоже не было видно; Леарза только испугался, что сейчас он отобьется от остальных, а в пустыне он почти не ориентировался и понимал, что никогда в жизни не найдет дороги самостоятельно. Может быть, и искать его не будут, подумают, что его убили безумцы...

Когда что-то огромное и черное налетело прямо на него, Леарза заорал от неожиданности и едва удержался в седле; но это нечто громко зафыркало, цокая копытами, и он, приглядевшись, обнаружил, что это всего лишь Бел-Хаддат верхом на своем рысаке, в одной руке зажат ятаган, в другой -- кваддара. Ворон оглядывался, почти принюхивался; на Леарзу он будто не обратил поначалу внимания, потом негромко выругался.

-- Ч-что происходит? -- крикнул Леарза, стараясь преодолеть вой ветра.

-- Ничего хорошего, -- отозвался Бел-Хаддат, потом резко свистнул, и его конь сорвался с места, а лошадь Леарзы -- следом, повинуясь стадному инстинкту. Так они вдвоем помчались во мгле неведомо куда, пока ветер не начал стихать. Бел-Хаддат остановился так же внезапно, снова принялся оглядываться.

-- Оторвались, -- разобрал в посвисте ветра Леарза. -- Клянусь небом, у этих идиотов не хватило толку избежать окружения.

-- Что...

-- Это и был их план, -- хмуро пояснил Бел-Хаддат, угадав вопрос прежде, чем Леарза озвучил его. -- Разделить нас, чтоб перебить поодиночке. ...Так, местность здесь подходящая.

Он спешился; Леарза, не до конца понимая, что происходит, последовал его примеру. Ворон сноровисто снял с лошади седельные сумки, потом хлопнул ее по крупу, и она умчалась прочь; вконец растерявшись, китаб повторил то же самое, и немаленький мешок со звездами лег на его плечи. Бел-Хаддат быстрым шагом направился в какую-то ему одному ведомую сторону. Потом уже Леарзе открылось, к чему тот стремится: пыль от бури окончательно улеглась, и перед ними открылась огромная скала, почти гора, с крутыми склонами: с первого взгляда казалось, что на нее невозможно забраться, но потом они обнаружили единственное более или менее пологое место.

-- Иди вперед, -- велел Бел-Хаддат, продолжая то и дело оглядываться. Леарза послушно пошел, а когда обернулся, чтобы посмотреть, поднимается ли за ним его спутник, обнаружил и причину беспокойства последнего.

Они быстро приближались к скале, и их было много, не меньше двух сотен; Леарза поневоле ускорился и буквально взлетел на вершину, принялся лихорадочно озираться. В следующее мгновение поднялся и Бел-Хаддат. Теперь его план был окончательно ясен китабу: взобраться на эту скалу достаточно трудно, и вдвоем можно будет отбиться от большого числа врагов. И пусть с ними нет ни одного Одаренного... хотя если среди одержимых есть мариды?

-- Чего стоишь столбом, -- буркнул Бел-Хаддат, так и стоявший у единственного возможного места подъема. Леарза спешно сунулся в свой мешок и схватил сразу несколько звезд; ему понадобилось выждать совсем немного, вот уже одержимые с улюлюканьем подбежали к скале, когда он с силой швырнул свои звезды прямо в толпу.

Оглушительный грохот раскатился по хамаде. Леарза потянулся за следующей порцией; Бел-Хаддат тем временем уже пустил свои клинки в ход. Если бы китаб не был в то время занят, он бы, пожалуй, напугался до колик: противник Бел-Хаддата расплывался в воздухе, словно неясная тень, то и дело норовил ускользнуть из поля зрения, но Ворон уверенно ловил его раз за разом, и Леарза не видел, что глаза его закрыты.

Когда Леарза кинул в противника третью порцию звезд, Бел-Хаддат уже снес своему сопернику голову и остановился; одержимые скалились на них снизу вверх, но штурмовать скалу пока не спешили.

-- Необходимо собрать остальных, -- спокойно произнес Ворон. -- Ты можешь как-нибудь запустить свою звезду в небо?

-- Запустить... точно, -- сообразил Леарза. -- Да, могу, только мне понадобится немного времени...

-- Давай, запускай. Потом, возможно, придется запустить еще одну.

-- А...

Бел-Хаддат зыркнул на него своими холодными глазами, и Леарза смешался, послушно полез в свой мешок, в котором у него отыскалась и сигнальная звезда, запускать ее надо было с осторожностью, и для того у нее был длинный запал; китаб повозился, устанавливая ее чуть поодаль, поджег шнур и отбежал в сторону. Безумцы тем временем вновь полезли атаковать, но Бел-Хаддат расправлялся с ними, и тела падали со скалы. Леарза подумал: да Ворон бы и в одиночку справился. И где только он так научился владеть мечом? Леарзе казалось, такая степень мастерства может быть достигнута только спустя много-много лет обучения, а ведь Бел-Хаддат выглядел так, будто ему не больше тридцати: должно быть, начинал учиться еще в глубоком детстве.

Наконец сигнальная звезда взмыла в серое небо с оглушительным свистом; она поднималась и поднималась, а потом вдруг бахнула, разлетелась над ними настоящим фейерверком. Последние искры угасали, когда Бел-Хаддат расправился с последним безумцем и остановился.

-- Недурно, -- вдруг сказал он. Леарза вскинулся, недоуменно посмотрел на него. -- И много таких у тебя с собой?

-- Еще пять, -- растерянно пояснил китаб. До него дошло, что Бел-Хаддат хвалит его; хвалит. Это было так странно, что Леарза поначалу и не поверил вовсе.

Ворон ничего на это не сказал, продолжая оглядываться по сторонам. С их высоты было далеко видно, но все же хамада в этом месте была вся изрыта, загромождена кривыми изъеденными ветром скалами, и что угодно могло скрываться между ними, недоступное взгляду.

Время шло. Солнце стояло в зените; Ворон поправил бурнус, убрал вывалившуюся прядку темных волос под хадир. Леарза решился присесть рядом со своим мешком.

-- А если они не придут? -- спросил он.