Владислав Римма Храбрых - Завод седьмого дня (СИ)

• Название: Завод седьмого дня (СИ)
• Автор: Владислав Римма Храбрых
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Когда Альберт пришел в тот мир туманной осенью, ему сразу же дали понять, что сама по себе человеческая жизнь не очень-то многого и стоит. Все взрослое население работало на Завод – огромный город. В Заводе никто из горцев никогда не бывал и Альберт даже не знал человека, который мог пройти те километры, что отделяли Гор от единственного входа в Завод, небо над которым всегда было серым. По крайней мере, никто из ушедших назад не возвращался.

---

День давно перевалил за половину, и уже начало темнеть, но это не помешало Альберту снова одеться, взять метлу и подняться на крышу. Снег на крыше покрылся твердым настом, и Альберту пришлось его проламывать, чтобы пробраться в самый центр. Там он встал и принялся разгребать снег. Он пластами съезжал по крыше и падал вниз, во двор, закрывая окна первого этажа.

Альберт чуть не съехал вниз следом, но успел зацепиться и устоял. Мимоходом глянув вниз, подумал, что завтра обязательно нужно будет и окна расчистить, иначе свечи придется жечь круглосуточно.

Отряхнув курку и обувь, Альберт сполз по лестнице на чердак, уверенный хотя бы в том, что крыша не проломится в один прекрасный момент. Снега выпало черт знает сколько, ну так если все обвалится, то хотя бы не завтра.

Путаясь в темноте и спотыкаясь о коробки, Альберт наугад нашарил люк и, замерзший и красноносый, спустился в коридор. В одной руке он держал метелку, а в другой – ведерко со снегом. Выразительно шмыгнув снова начавшим протекать носом, пошел на кухню, заваривать чай из снега.

Чая в доме оставалось еще очень много, и если бы можно было не есть, а только пить, Альберт бы так и поступил. И воды было много. Вода была кругом, пусть белая и замерзшая.

Снег вообще давал забавный эффект: просыпаясь посреди ночи, Альберт смотрел в потолок и каждый раз обнаруживал, что сугробы, кое-где доходящие до окон его комнаты, дают такой свет, будто на дворе поздний вечер, а никак не час перед рассветом.

Размышляя о коварствах природы, Альберт уже больше не мог уснуть, поэтому вставал с рассветом, а ложился, как только становилось темно. Так он меньше тратил свеч и был очень доволен такой своей схемой. Все равно у него не было никаких дел, из-за которых можно было засиживаться. От завтрака к ужину он то бесцельно шатался по Гору, пробираясь сквозь сугробы, выгребая из домов уголь и спички, то разбирал чужие чердаки, то сидел у печки, греясь и медитативно наблюдая, как по потолку расползается темное пятно. Угля еще было много, но Альберт то и дело думал о книгах, оставшихся от Карела, и размышлял, сможет ли их пустить на растопку.

И понимал, что сможет и даже не дрогнет. Если Карел ушел, оставив их – а не только семью, – значит, эти книги были ему не очень-то и нужны.

На всякий случай Альберт перенес их из комнаты брата вниз, на кухню, поставил на стол и иногда поглядывал: книги были неким залогом того, что пока дело не дошло до них, все в порядке. Еще есть уголь. Тепло пока тоже есть.

Почему-то теперь Альберт не мог вспомнить, чем он занимал свое свободное время раньше: год, два, три назад. Теперь ему было нечего делать, и часто он бродил по дому в поисках Мухи.

Кошка хандрила, мерзла, забиралась в самый дальний угол и там спала, спрятав нос в лапы и укрывшись хвостом. А ночью приходила под бок к Альберту, залезала под одеяло и ложилась на ноги. И тому приходилось лежать прямо, чтобы не спихнуть зверя. Она была очень теплая, что являлось в период холодов большим плюсом.

Удивительно, как Якобсы еще раньше не додумались до такого полезного предмета, как кошка. И мурчит, и греет.

Сегодня Муха была на удивление оживлена, видимо, немного потеплело, и утром Альберт, доедая рис, видел, как она рванула вверх по лестнице, стуча когтями по ступеням. Ее не было уже полдня, Альберт задумчиво посмотрел на нетронутый остаток риса, тарелку с которым он специально поставил на пол, и пошел наверх.

Мухи нигде не было.

Альберт заглянул в комнату к Марте, кивнул матери, забрал тарелку, отнес ее вниз и снова поднялся. Подзывая к себе кошку, он прошел пару раз по коридору и остановился у лестницы, ведущей на чердак.

Дверь была приоткрыта. На него из темноты смотрели огромные желтые глаза.

Фыркнув на собственный мимолетный испуг, Альберт полез наверх, сел на край, свесив ноги вниз, и протянул руки к Мухе.

– Ну, зверь, ты и забрался.

Кошка влезла к нему на руки, вцепившись когтями в свитер, а Альберт, прижав ее к себе, огляделся. Слабый луч зимнего солнца бил прямо в небольшое окошко, прокладывая прямую полосу по пыльному полу, затемняя дальние углы.

Поежившись от неприятного ощущения, Альберт обхватил Муху одной рукой и принялся спускаться, глядя себе под ноги. Кошка висела на его плече и уже явно не рада была, что забралась на выстуженный чердак.

Едва спустившись вниз и выпустив Муху, Альберт снова поднялся, чтобы закрыть дверцу. Перед этим он поднялся на чердак и неспешно обошел все углы в поисках чего-то, что могло пригодиться – петли имели свойство промерзать, что делали с большим удовольствием, и до весны на чердак уже невозможно было попасть.

В детстве Альберт очень боялся подниматься на чердак, тот казался ему страшным и жутким, и если Тиль специально посылал его, чтобы что-то забрать, то искал всевозможные способы ускользнуть от обязанности. Просил Юнгу или немедленно убегал делать другие дела.

Сейчас чердак казался каким-то очень маленьким и совсем нестрашным.

Альберт выдвинул несколько ящиков на свет, раскрыл их и тут же закрыл, не обнаружив ничего интересного, кроме аккуратно сложенной (явно материнской рукой) одежды. Он достал куртку Карела, примерил ее на себя и остался доволен. Все лучше, чем кутаться в отцовскую. И наконец-то Альберт дорос до вещей старшего брата – до этого все Кареловские зимние вещи носила сначала Юнга.

Расчистив дальний угол, в котором как проплешина зияло место санок, Альберт выволок на свет большой ящик и открыл его.

Он никогда не думал, что у кого-то в Горе может быть светлая одежда, что уж говорить про белую. Альберт не без удивления вытащил запыленную, но совершенно точно белую юбку, расправил, покрутил так и эдак, за ней следом извлек белую же блузу с широкими рукавами.

Зачем могла пригодиться светлая одежда, он никак не мог взять в толк, поэтому прихватил с собой блузу и начал спускаться вниз. Тихо стукнувшись в дверь, вошел в материнскую комнату. Марта открыла глаза и удивленно улыбнулась.

– Слушай, я тут на чердаке нашел белую одежду, это, наверное, твоя?

Альберт продемонстрировал блузу, которую за рукава растянул перед собой. Меньше всего он ожидал, что Марта расплачется.

Вытирая слезы, она все так же улыбалась. Потерев раскрасневшиеся щеки, похлопала на кровати рядом с собой.

– Садись, расскажу.

Альберт присел, отдал блузу матери, та расправила ее на коленях и погладила рукава.

– Наверное, ты ни разу не видел свадьбы, да, Берти?

Альберт утвердительно кивнул. В свадьбе он тоже не видел смысла, как и в белой одежде.

– В этом я вышла замуж за твоего отца. Мне когда-то эти блузу и юбку подарила моя мать. Потом я думала в них выдать Юнгу, – мечтательно причмокнув губами, Марта хитро покосилась на сына. – Все мечтала, что Юнга за Йохана выйдет.

– Ну да, конечно, – скептично хмыкнул Альберт, отводя взгляд.

Ему снова стало жутко неуютно, тут же показалось, что Марта снова захочет сказать что-то такое, что он не хочет слышать. Конечно, захотела.

– Альберт, послушай…

Но Альберт уже вскочил, сгреб блузу в охапку и направился к двери.

– Да, Марта, хорошо. Я пойду, закончу на чердаке, и мы обязательно еще поговорим. Договорились? – спрашивал он уже из-за дверь, почти ее закрывая.

Марте ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

Альберт поскорее влез по лестнице, неряшливо запихнул свадебный наряд в ящик и сел на него, подперев щеку рукой. Он подумал, что если бы Йохан не ушел, а Юнга не заболела, все было бы именно так, как хотела Марта. Интересно, а как бы из-за этого изменилась жизнь Альберта? Если бы все были на своих местах.

Погруженный в невеселые размышления, Альберт шел по коридору к лестнице, когда Марта его тихонько позвала.

Нет, не его.

– Карел, – тихо прошелестел голос матери, такой грустный, зовущий и в то же время не без извечной ее улыбки. – Карел, сынок, иди ко мне.

Альберта от макушки до пяток прошибло холодным потом. Он медленно обернулся вокруг своей оси, но коридор был пуст. Да и в доме никого не было, Альберт бы наверняка услышал.

И он отлично слышал голос Марты. Она закашлялась и снова позвала.

Подходя к двери в ее комнату, Альберт пытался урезонить свой организм: ну и что плохого в том, что Карел вернулся? Это же даже лучше, вдвоем они наверняка справятся, у них все получится.

Вот только какого черта он тогда уходил?!

В общем, дверь Альберт открывал уже с чувством праведного гнева. Решительно шагнув в комнату, он обнаружил, что кричать ему не на кого. Марта протянула руку именно к нему, и взгляд ее потеплел.

У Альберта дрогнуло под ложечкой, когда он услышал:

– Карел, иди сюда.

Альберт вздохнул, покусал нижнюю губу изнутри и все таки подошел, садясь на стул.

– Хорошо что ты пришел, милый.

– Конечно, мам.

От обиды на глаза навернулись слезы. Альберт потянулся и взял руку матери в свои ладони.